Книга Восстание Персеполиса - Джеймс Кори

Лаффлин прокашлялся.

– Простите, – спохватилась Драммер. – Не выспалась. Воган, вы не принесете мне чаю?

– Да, мэм, – отозвался помощник. – И еще, Паллада.

– Спасибо, – бросила она, не испытывая ни малейшей благодарности.

Драммер нарочно вставила в график стратегическое совещание с Лаффлином. Неуклонное продвижение «Бури» в сторону Солнца в течение часа должно было привести корабль в ближайшую к Палладе точку. С эвакуацией справились – насколько возможно. Всегда найдутся старые астероидщики с ружьишком, назло всему остающиеся на месте. Ничего они не исправят. Один из старейших в Поясе человеческих домов погибнет прежде, чем она отправится спать, а если не погибнет, так только милостью адмирала Трехо. На пощаду Драммер не рассчитывала. Одно она могла: встретить эту ужасную, ожидаемую трагедию, вооружившись знанием уязвимых мест «Бури». Надеждой поквитаться.

Когда от судьбы не уйдешь, на душе в некотором роде спокойнее. Конечно, имелись корабли-невидимки и торпеды дальнего действия. Плащ и кинжал, затаившиеся в необозримом межпланетном пространстве. Союз позаботился оставить там и здесь по кораблику. Маленькие, быстроходные, увертливые суденышки. Но на войне, где поле боя – бездна, все более или менее представляли, кто где находится. Их выдавали дюзовые выбросы и тепловые подписи. Жесткие законы орбитальной механики позволяли вычислить и обеспечить персональной расстрельной командой каждую базу, планету, отдельного человека. В таких ситуациях неважно, что ты видишь смерть на подходе. Смерть все равно придет.

– Если вы… – начал Лаффлин. – Можно продолжить позже. Если хотите.

Драммер не хотела. Не хотела видеть, как это будет. Не хотела надеяться, что Паллада уцелеет. Но она, как президент Союза, обязана была засвидетельствовать происходящее. Знать бы, где сейчас Авасарала, и собирается ли старуха смотреть.

– Да, – сказала Драммер, – так будет лучше.

Кивнув, Лаффлин поднялся из-за стола и покинул конференц-зал. Драммер встала, потянулась и переключила дисплей на аналитику тактического отдела. Изображение, составленное из данных визуальной телескопии и внутренних данных с Паллады, лепилось в плитку концентрата, устаревшую на пять минут из-за светового лага. Без Тихо Паллада выглядела… покойно? Неподвижно. Изгибы базы не вращались на звездном фоне. Паллада была для этого слишком стара. К тому времени как люди научились раскручивать астероидные станции, Паллада действовала уже целое поколение. Она так и умрет, не изменившись.

Счетчик перешел на минуты до максимального сближения с «Бурей». Семь минут тридцать три секунды.

Скользнула в сторону дверь, в нее призраком проник Воган с грушей в каждой руке. Аромат чая окутал Драммер несколькими секундами позже. Воган молча протянул ей напиток. Груша согрела ладонь, чай был крепкий, сладкий.

– Трудный день, – заговорил Воган.

Странное дело. Она не питала к помощнику ни приязни, ни антипатии, но привыкла на него полагаться. И теперь, в этот мучительный час, рядом с ней вместо Сабы оказался этот скалолицый политический чиновник. Вселенная умеет пошутить, и чувство юмора у нее зубастое.

– Трудный, – согласилась Драммер.

«Буря» на дисплее медленно продвигалась к Солнцу. Станция Паллада должна была остаться у нее по правому борту, слишком далеко для невооруженного глаза. Адмирал Трехо тоже будет смотреть представление на экране. Смерть Паллады соберет столько зрителей, сколько ни один спектакль в истории. Пять минут пятнадцать секунд. По счету Паллады – сейчас.

Она еще раз глотнула чаю, ощутила горячее языком и нёбом, броуновское движение теребило нежную плоть, задевая вкусовые пупырышки языка. Молекулы сахара находили для себя подходящие гнезда, нервы из мышцы языка передавали сигнал в тело, словно она пила дважды: сперва жидкость, а следом электрический разряд. Закружилась голова.

Драммер хотела отставить грушу, но стол ушел вдаль, увиделся сквозь мешавшее смотреть облачко воздуха – атомы и молекулы сталкивались друг с другом, отскакивали, завертевшись, и сталкивались снова. Суета хуже, чем на станции трубы.

Она хотела позвать Вогана. Она его видела: прямо перед ней представал изрезанный ландшафт его кожи, фрактально знакомый на любом уровне. Она попыталась уловить выражение лица, но настолько сфокусироваться не удалось. Все равно что всматриваться в лик Божий. Что- то билось, пульсировало, тикало так часто, что почти не отмечалось сознанием. Пульс собственного мозга, темп его работы. Мозг пел хором, и она слышала, как слушает его хор.

Драммер выронила грушу. Та брякнула по столу, покатилась, упала, закрывшись на лету, не потеряв ни капли чая. Воган сделал шаг и рухнул на колени. Глаза круглые, потное лицо бледнее смерти. Драммер медленно села. Ноги не держали.

– Боже, – выговорил Воган, – Бессе боже.

Драммер не поняла, богохульствует он или молится.

Таймер на дисплее показывал две минуты двадцать секунд. Что бы ни произошло, это заняло почти три минуты ее жизни. А казалось, меньше. Может, она отключалась?

– Надо… – Слово прозвучало странно, она продолжала слышать обертоны вибрации собственных голосовых связок. – Надо узнать, что это было.

– Мне не надо, – отозвался Воган. Он плакал. Густые слезы, расползаясь, стекали по щекам.

– Воган! – прикрикнула она, начиная узнавать свой голос. – Придите в себя. Мне надо узнать, что это было.

– Я все видел, – сказал он.

– Какой широкий кругозор! Что произошло? Всё. Представьте доклады.

– Да, – проговорил он и, после паузы, поправился: – Да, мэм.

Но он уткнулся лбом в колени и не двигался с места.

Таймер на дисплее вышел на двенадцать секунд, и «Буря» открыла огонь. Не снарядами – магнитным лучом, о котором доложил Саба. Тем самым, что сорвал всю защиту медленной зоны и выбросил гамма-лучи за все врата. Станция Паллада исчезла, как задутый огонек свечи, не дожив расчетных одиннадцати секунд. Они примерно в пяти световых минутах, значит, это случилось… по счету «Бури», два события совпадали.

– Тюра! – велела Драммер. – Камерона Тюра ко мне.

* * *

– Вы должны понять, что технология станции Кольца не отменяет скорости света, – внушал ей Тюр, дергая кадыком как шариком на резинке. – В одном мы абсолютно уверены – скорость света ограничивает и протомолекулу. Все их конструкции ее обходят посредством разного понимания локализации. Это совсем другое дело.

Говорил он быстро и, как показалось Драммер, большей частью сам с собой. Ее присутствие заставило его рассуждать вслух, но на тон научного консультанта Тюр не переключился. Скорее он напоминал шимпанзе, с визгом тычущего пальцем в место, куда ударила молния.

– Если разобраться, сами врата тоже ограничены скоростью света. Стратегия создателей протомолекулы: отправить мостостроителя на субсветовых скоростях в среду, где найдутся устойчивые репликаторы, оседлать их и использовать для… для пробоя в другое пространство. Переходя от врат Сол к Лаконии или там Илосу, мы не разгоняем корабли сверх скорости света, а просто срезаем путь, потому что медленная зона расположена в другой локализации, в которой весьма различные в нашем восприятии места могут оказаться совсем рядом.