Книга Евпраксия - Александр Антонов

— Ты меня прости, Родиоша, но если я не избавлюсь от печали и от мук, терзающих душу, то сойду с ума.

Нежный и ласковый Родион сумел утешить мятущуюся душу Евпраксии. Ликуя сам от близости любимой, он вернул и ей радость жизни. Три ночи они были неразлучны. И после этих ночей Евпраксия вновь преобразилась. Она была весела и деятельна, она смеялась, как в юные годы. Был счастлив и Родион. Он изливал свою любовь на Евпраксию, как благодатный дождь. Он познал с нею такую близость, какая до исхода дней не будет им забыта.

Накануне отъезда из Парижа король Филипп устроил в честь Евпраксии званый пир, собрались многие именитые вельможи с дамами. Всем было интересно увидеть сестру их короля, германскую императрицу. Евпраксия многих покорила на этом пиру, нашлись и те, кто помнил королеву Анну, и они признавались, что Евпраксия очень похожа на их любимицу. Евпраксия блистала рядом с Родионом, которого не смущали ни герцога, ни графы, окружающие короля. Ведь среди них были и русичи, родственные ему души. Ему и Евпраксии дышалось во Франции вольно, словно здесь был другой воздух, нежели в замках Германии.

Но праздничная неделя завершилась, и пора было возвращаться в державу, перед которой у императрицы имелись большие и малые обязанности. О том ей на седьмой день напомнил принц Генрих:

— Матушка государыня, скоро наступит ненастье, а нам ведь ещё по всей Германии нужно проехать.

— Да, славный Генрих. И завтра утром мы уезжаем.

Прощание Евпраксии с братьями было тёплым. Они сказали ей, что, ежели будет худо в Германии, чтобы приезжала к ним, в Париж.

— Заживём здесь, как на Руси, общиной, — заверил весёлый Гуго. Из Парижа кортеж Евпраксии двинулся к рубежам Германии кратчайшим путём — на Люксембург, оттуда — на Майнц. Впереди мчались гарольды, оповещая народ о приближении императрицы и принца. И сотни, тысячи горожан выходили на улицы, на площади и приветствовали «свою государыню». При въезде в города кортеж встречали колокольным звоном, благовестили, в храмах служили торжественные мессы.

Однако один из Гарольдов сослужил Евпраксии плохую службу. Как миновали рубеж Франции, недоброжелатель вместо того, чтобы оповещать народ, помчался к императору. Швабу Курту Кнухену пришлось одолеть немалое пространство по непроезжим декабрьским дорогам, под дождём и снегом, пока он добрался до Кёльна, куда недавно перебрался двор императора. Встретил гонца маркграф Людигер Удо. Выслушав, поспешил к Генриху, который был болен и лежал в постели.

— Ваше величество, из Франции возвращается императрица, — докладывал маркграф. — Следует по северным городам и всюду поднимает народ.

— Чего она добивается? — спросил Генрих, приподнявшись на локоть. Его рыжие волосы покрылись пеплом, под глазами висели синие мешки. В свои сорок шесть лет он выглядел стариком.

— Возмутить против вас подданных, — ответил Людигер.

— А где нынче маркграф Деди и маршал Ульрих?

— Они во дворце.

— Позови их.

Людигер покинул спальню, а Генрих откинулся на подушку и задумался. Весть об Аделыейде зажгла в его груди потухший было огонь ненависти. Генрих счёл, что теперь может насытить свою жажду. Оставалось лишь придумать, как это лучше сделать. Потому Генриху и понадобились Деди и Ульрих. Они пришли втроём. Выслушав императора, лукавый Деди усмехнулся.

— Ваше величество, позволь нам с Людигером поохотиться на эту лису.

— И как вы мыслите охоту?

— Мне известно, что из Италии во Францию она ушла с полусотней воинов Матильды и с восемью россами, — излагал свои мысли Деди. — Думаю, что войско её не приросло. И нам не составит большого труда загнать её в клетку. На этот раз той лисе не удастся вырваться из клетки.

— Я одобряю твой план, Деди. Потому возьмите с маршалом Ульрихом две сотни воинов и гоните её с двух сторон, пока не захлопнете за нею ворота где-нибудь в Бамберге. Ты, любезный Людигер, остаёшься при мне.

Людигер смиренно поклонился, хотя и был недоволен, что «охота на лису» пройдёт без него.

Уже на другой день из Кёльна навстречу императрице выехали два отряда вооружённых воинов и двинулись на север. Шли быстро, и через три дня, лишь только путешественники выехали из Майнца, отряды сблизились с ними. Окружив в чистом поле кортеж и отряд воинов Евпраксии, маркграф Деди приблизился к экипажу императрицы и объявил:

— Ваше величество, вы окружены и будете следовать зуда, куда вас поведут. И не вздумайте сопротивляться.

— Маркграф Деди, это насилие, — ответила она, открыв дверцу.

— Да, ваше величество, — согласился Деди.

— Но чья это воля?

— Вам известно.

Евпраксия подумала с горечью, что ей, видимо, суждено до конца дней своих бороться с Рыжебородым Сатиром. «Господи, и за какие грехи ты, милосердный, послал на мою голову этого злочинца», — воскликнула в душе Евпраксия. И сказала Деди, коего считала за тень Генриха:

— Твой господин пожалеет о том, что затеял новую свару.

Она поняла, что сейчас ничем не может облегчить свою и близких ей людей участь. И пока ей дано одно: повиноваться слугам императора, потому как видела ту силу, коя окружила её малую свиту. Три дня и три ночи гнали воины Генриха отряд императрицы куда-то в Центральную Германию. Лишь на четвёртый день перед Евпраксией показалась знакомая крепость Бамберг, в которой несколько лет назад она уже побывала как бы в изгнании.

Вскоре Евпраксию и её людей загнали в замок, а перед тем, как закрыть ворота, маркграф Деди позвал архиепископа Гартвига и сказал ему:

— Ты, святой отец, самый разумный здесь. Потому говорю тебе: сидите тихо. Носы за ворота замка не высовывайте. Мои воины будут стоять в осаде до той поры, пока не придёт повеление императора.

Некоторое время на пустынном дворе замка стояла тишина. Первым пришёл в себя принц Генрих.

— Матушка государыня, почему так с нами поступили? — спросил он. — Мы же не враги императору.

— Ты скоро всё поймёшь, славный, потому наберись терпения, — ответила принцу Евпраксия.

На дворе появился управляющий замком, слуги, вышли из экипажа и Евпраксия с Генрихом. Управляющий подошёл к императрице, поклонился и ждал, когда она спросит о чём либо или прикажет.

Было ветрено, холодно, под ногами лежала сплошная снежная каша. И состояние духа Евпраксии оставалось угнетённым. Никак не могла предполагать императрица, что её благое намерение обернётся новым мрачным заточением. Насилие взбунтовало её дух. Она сыпала на голову императора проклятия и призывала кару Божью.

Прошло два месяца бамбергского заточения. Маркграф Деди сдержал своё слово. И четыре сотни воинов посменно охраняли пять ворот замка. Но метельной февральской ночью троим узникам удалось вырваться за крепостную стену через подкоп. Ушли из Бамберга Гартвиг. Родион и Тихон. Они надеялись добраться до Гамбурга и оттуда с помощью княгини Оды призвать северных князей на защиту императрицы. Достигнув первого селения, они купили пару лошадей и крытую повозку. Им стало легче передвигаться, и через полторы недели они достигли Гамбурга и явились в замок княгини Оды. Она в это время была уже замужем за князем Бурхардом и воспитывала трёхлетнего сына Эмиля. Она приняла беглецов как родных: истопила баню, накормила, напоила. Потом была долгая беседа. Рассказывал Гартвиг.