Книга Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! - Владимир Родионов

Да и что говорить о рядовых немцах, если нацистская идеология и пропаганда не могла убедить в необходимости повышения рождаемости даже самих нацистов! «Нацистские демографы сожалели, что среди функционеров партии, вступивших в брак между 1933–1937 гг., у 18 % не было детей в 1939 г., у 42 % был только один, а у 29 % — лишь двое. Среди эсэсовцев в 1942 г. был 61 % холостяков; а женатые в среднем имели каждый по 1–1,1 ребенка, почти как и врачи, — профессия, самая распространенная среди членов партии и эсэсовцев. Очевидно, что приверженность национал-социализму членов элиты и число их детей находились в обратно пропорциональной зависимости».[809] Зато — что удивительно — много детей было как раз у тех, кого нацисты лишали брачных пособий и обрекали на принудительные аборты (их было сделано, как указывалось выше, 30 тысяч) и стерилизацию (вспомним 350–400 тысяч стерилизованных только до 1939 г.) как в чем-то, по их теориям, «неполноценных»: «Нацистские демографы нередко сожалели, что половина семей, имевших число детей выше среднего уровня, принадлежали к категории «неполноценных».[810]

Вот еще очень интересный пример, показывающий отсутствие привязки рождаемости к политике «партии и правительства», а скорее даже наоборот: «Во время Второй мировой войны, когда средний показатель рождаемости понижался, было два пика бэби-бума, которые тогда стали предметом многочисленных комментариев. В 1939 г. запретили профессионально активным женщинам, особенно из рабочего класса, добровольно уходить с работы, за исключением случаев беременности, так как военная промышленность испытывала в них насущную потребность. В 1943 г. беременные женщины и молодые матери были исключены из списков лиц, подлежащих трудовой повинности»,[811] и именно в эти моменты и происходило резкое увеличение рождаемости. Но происходило-то оно, как видим, вопреки принимаемым приказам сверху, пытавшимся удержать немок на рабочем месте или отправить на работы куда-то, — они беременели, т. к. это было единственной возможностью остаться дома.

В целом же, как видим, все усилия собственно нацистской демографической политики почти ни к чему не привели — созданные как в среде самих нацистов, так и под прямым влиянием их пропаганды семьи были удивительно бездетны и малодетны. Никакого роста рождаемости под влиянием нацистской идеологии не было — она просто вернулась на уровень докризисной, и выше нее подняться не смогла, несмотря на все усилия (росла она периодически, как раз чтобы освободиться от влияния нацистских приказов). Добавим, что многодетными были как раз определенные нацистской идеологией как «неполноценные», которые активно стерилизовались и лишались возможности иметь детей, вспомним, какой страшный эффект производила шедшая практически на глазах людей эвтаназия (епископ Лимбурга в августе 1941 г. писал: «Те, которые не хотят или не имеют возможности жениться, говорят: «Жениться?! Никогда! Произвести на свет детей с тем, чтобы их потом бросили в эти мясорубки»[812]), и станет ясно, что в демографическом плане нацистская политика была в целом ошибочна и не понимала, что в реальности хотят и как думают простые немцы, да и вообще обычные люди.

Специально для тех, кто рассматривает Третий рейх не как воплощение «обывательского счастья», а как живой феномен их футурологических утопий, как страну технологического прорыва в будущее, приведу некоторые реалии ее технического развития. Вот что писал (основываясь на знании ситуации в целом, а также на своем личном опыте) полковник вермахта и начальник транспортной службы группы армий «Центр» Герман Теске, словно адресуя свои слова именно таким футурологам: «Удивительным фактом является то, что «Великая Германская империя» располагала в 1939 году гораздо меньшим парком паровозов и вагонов, чем «кайзеровская» империя в 1914 году».[813] А вот свидетельство об этом же Альберта Шпеера, возглавлявшего в 1942–1945 гг. военную промышленность Третьего рейха: «Несмотря на весь технический и производственный прогресс, объем военного производства времен Первой мировой войны не был достигнут даже на пике военных успехов, в 1940–41 гг. В первый год войны с Россией производилась всего одна четверть артиллерийских орудий и боеприпасов от уровня осени 1918. Даже три года спустя, весной 1944 г., когда мы после всех наших успехов приближались к наивысшей точке нашего производства, выпуск боеприпасов все еще был менее того, что в Первую мировую войну давали вместе тогдашняя Германия и Австрия с Чехословакией».[814] Даже уровня кайзеровской Германии Третий рейх достичь так и не смог.

Но дело, как пишет О. Ю. Пленков, было гораздо серьезнее: «немцы безнадежно отстали не только по абсолютным показателям, но и по производительности труда, которая у американцев была в 2,7 раза выше немецкой; даже в Англии (прежде отстававшей от Германии по этим показателям) она была выше на 25 %. Когда в конце войны британские эксперты посещали немецкие заводы, то они нашли, что качественно немецкое производство мало отличалось от английского, но зато значительно отставало от американского. Это было следствием технического отставания немецкой промышленности, низкой материальной заинтересованности немецких рабочих и крупномасштабных привлечений пленных».[815] (Про привлечение пленных: «на одном из крупнейших заводов Круппа — «Бертаверке» наряду с 1900 немецкими рабочими были заняты 3400 иностранных рабочих и 2600 военнопленных и заключенных из ближайшего концлагеря».[816] Всего же «в конце 1944 г. 20 % всех [промышленных] рабочих в Германии были иностранцами. Летом 1944 г., на пике военного производства, в Германии работало 7,6 млн иностранцев: 2,8 млн советских людей, 1,7 млн поляков, 1,3 млн французов, 590 тыс. итальянцев, 280 тыс. чехов, 270 тыс. голландцев и 250 тыс. бельгийцев».[817])