Книга Рожаю! Записки сумасшедшей мамочки - Ирина Чеснова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Боль нарастала постепенно. Но Динара на редкость терпелива. Она не кричала, ничего не требовала, а тихо лежала и терпела. Через шесть часов после начала схваток ей стали колоть обезболивающее. Все это время поступавший в организм ударными дозами окситоцин явно не справлялся с поставленной задачей – раскрытие шло ОЧЕНЬ медленно.
В девять вечера шейку матки врачи стали открывать ВРУЧНУЮ. Динара говорит, что это был нечеловеческий ужас. Сильная боль – просто не то слово, чтобы описать ее ощущения. Экзекуция продолжалась не меньше трех часов.
В одиннадцать вечера встал вопрос об операции кесарева сечения. В принципе, ситуация была еще не критической, поэтому на операцию требовалось согласие пациентки. Динара отослала врачей за согласием к маме, которая все это время (больше двенадцати часов!) «дежурила» в приемном отделении. Мама (сама врач-гинеколог с тридцатипятилетним стажем) настаивала на дальнейшей стимуляции «до упора», т. е. до конца периода, когда малыш в утробе может находиться без воды. Ее долго уговаривали, но она стояла на своем.
В полночь Динара поняла, что все-таки родит сама. Это было какое-то интуитивное внутреннее чувство. Малышка (крохотная – всего 3 кило) появилась на свет с трех потуг в час ночи. С момента излития вод прошло двадцать (!) часов.
Вторые роды Динары ничем не отличались от первых – тоже тяжелые, затяжные, со стимуляцией и долгим безводным периодом у ребенка. Когда я спросила Динару, почему, по ее мнению, произошло именно так, она ответила:
– Мы с мамой пришли к выводу, что это наследственное. У мамы тоже и первые, и вторые роды были трудными, и шейка матки так же долго не раскрывалась.
Вот вам и общепринятое мнение о легких вторых родах! Хотя... может, это как раз тот случай, когда исключение лишь подтверждает правило?
Своеобразным «бонусом» от природы за тяжелые роды для Динары стало отсутствие разрывов и разрезов, а также выход камней из почек. Ну, хоть что-то!
Но самым главным подарком стала, конечно, родившаяся принцесса, которая до сих пор кушает в охотку мамино молочко (хотя врачи напугали, что из-за сильной стимуляции в родах его не будет вовсе) и умиляет любящих родственников.
И СНОВА РОДДОМ
(превращение испуганной лани в прожженную львицу)
И все-таки я настояла, чтобы меня положили на 4-ый этаж. В конце концов, то, что доктору Георгадзе по каким-то причинам (наверное, субъективным) не нравится тамошний врач, – еще не повод, чтобы мне отказываться от всех преимуществ этого послеродового отделения. С этим самым врачом – ее звали Зинаида Петровна – я познакомилась еще в коридоре, когда меня везли в бокс. Я смотрела на нее во все глаза: что в ней не так? Григорий Анзорович успел вселить в мою чувствительную душу предубеждение и настороженность. Ничего, приятная, внимательная пожилая женщина. Чем она ему не понравилась?
Я все гадала, куда меня вселят. И что вы думаете? Меня доставили именно в тот бокс, в котором я лежала три года назад. Сплошное дежавю. Каталку подвезли прямо к кровати, и три медсестры буквально скинули меня, как полено, на кровать. Это не было грубо. Просто другого способа перебазировать меня у них не было.
– Как роды прошли? – поинтересовалась одна из них.
– Отлично, очень быстро, – ответила я, ощущая, что язык меня по-прежнему не слушается. – Только вот у мальчика какие-то жуткие белые точечки на носу. Ужас!
– Да что ты ребенка бракуешь! Пройдут они скоро!
Какое слово интересное – «бракуешь». Надо бы запомнить.
Соседний бокс был уже занят. Ну вот, на спокойное одиночество рассчитывать не приходится. Спать хотелось безумно, и я решила со сном не бороться. Мне казалось, что просплю я до завтрашнего утра.
Каково же было мое удивление, когда я, проснувшись, обнаружила, что отрубилась всего на два часа. Интересное кино! А как же восстановление сил, релаксация и отдых после тяжелой работы? Организму больше не надо? Значит, не надо – к бою готов.
До туалета я шла по синусоиде. Черт бы побрал этот общий наркоз, никак в себя не приду. Так, что у нас на сегодня по плану? Весь роддомовский уклад был мне до боли знаком – таблетки, обработка промежности, ранний ужин и скучный тихий вечер, безмолвие которого изредка нарушали лишь грохот тележек с детишками да взрывы хохота женщин в палатах.
Я задумалась о своих соседках по этажу. Это, конечно, замечательно, что у них есть возможность восстановиться после операции кесарева сечения. И что все заботы по уходу за малышами берут на себя педиатр и детские медсестры. Но! Я посмотрела на ситуацию глазами бывалой мамочки. Что будет, когда эти девчонки, в большинстве своем первородящие, вернутся с красивым свертком домой? Они ни разу не мыли своих детишек, не переодевали подгузник, не укачивали по ночам. Они даже ни разу не разворачивали роддомовский конверт, в котором их дите провело первые дни жизни! Что будет в родных стенах, когда возникнут тысячи вопросов? Кто даст грамотный совет? Мама, свекровь, участковый педиатр? Только мама со свекровью уже вряд ли что помнят, да и за прошедшие двадцать пять лет в отечественной педиатрии все кардинально изменилось. А участковый врач будет приходить только раз в неделю, тогда как чернышевское «Что делать?» будет возникать ежеминутно.
Конечно, от подобного никто не застрахован. И даже те, кто лежал в палате со своими малышами и наработал первые навыки ухода за ними, не избегут кучи вопросов и проблем. Но, согласитесь, когда ты еще в роддоме начала ухаживать за ребенком, то, по крайней мере, уже примерно знаешь, что тебя ждет. В данном случае в материнство «погружаешься» постепенно. А когда тебя без какой-либо подготовки «кинули в воду», тут без шока не обойтись. Из материнского омута ты, конечно, выплывешь (выхода нет), но сколько стресса будет!
Этим пассажем я ни в коем случае не хочу создать апокалипсическую картину для родильниц после кесарева. В конце концов, у них нет выбора – по полису ОМС после операции по-любому придется лежать отдельно от ребенка. Просто мне хотелось бы, если сейчас эти сроки читают те, кому предстоит кесарево, чтобы они заранее знали, чего ожидать от такого немного «отложенного» материнства.
За три года ничего, по-моему, в роддоме не изменилось. Но зато изменилась я! Испуганная лань трехгодичной давности превратилась в уверенную «прожженную» львицу, которую ничего не удивляло, не беспокоило и не тревожило. Я прекрасно знала, что меня ждет. Кормления не вызвали паники и боли. Наученная горьким опытом, я поначалу клала рядом с собой часы, засекала время и держала ребенка у груди сначала 3 минуты, потом 5, потом 7. Более того, зная, какие капризные у меня соски, я заранее о них позаботилась – после каждого Гришкиного «чмока» мазала грудь бепантеном, предусмотрительно положенным в «пакетик на роды». В этом же пакетике лежал препарат от детских колик. Знаем мы этих новорожденных! Как начнут плакать навзрыд, так хоть в петлю лезь. Тут-то мы им животик и успокоим!
