Книга Змей в Эссексе - Сара Перри

«Долго ли Вы еще сидели в темноте под каштанами, когда я ушла?» — писала она, и он действительно задержался там надолго: спустился к устью реки, к черному остову Левиафана, и смотрел на воду, страстно желая, чтобы из глубины выплыл змей и поглотил его, точно Иону. «При реках Эссекса, там сидел я и плакал», — подумал он. Наверху тихонько закрылась дверь Стеллиной комнаты, и кто-то прошел по площадке. Сердце его болезненно сжалось: там была Стелла, его любимая яркая звезда, грозившая вот-вот угаснуть, вспыхнув напоследок, и он боялся, что после ее ухода останется черная дыра, в которой он сгинет. Ему хотелось подняться к ней, лечь рядом с ней на кровать, заснуть, и чтобы Стелла, как прежде, прижималась к его спине, но теперь это было немыслимо: она постоянно хотела быть одна, писала что-то в голубой тетради и не сводила глаз с чего-то, видимого лишь ей. Уилл сидел в темном кабинете, не в силах ни помолиться, ни написать ни строчки, смотрел на красное солнце и думал: интересно, любуется ли Кора закатом?

В доме на другой стороне луга Фрэнсис Сиборн сидел, скрестив ноги, и смотрел на часы. Карманы его были битком набиты голубыми камешками, так что, как ни старайся, сесть удобно не получилось бы. Мама рассеянно слонялась по дому, не находя себе места, иногда заходила взглянуть на сына и, не говоря ни слова, целовала его в лоб. В руках у Фрэнсиса была записка от Стеллы Рэнсом с четкими указаниями, написанными синими чернилами, и рисунком, который его пугал, хотя и радовал глаз красотой. Мальчик складывал и снова разворачивал записку. Минуты тянулись так долго, но лучше бы они тянулись еще дольше — вовсе не потому, что он сомневался в мудрости полученных указаний, а потому что не знал, хватит ли у него духу довести дело до конца. Ровно в пять часов Фрэнсис вышел в коридор, где стояли его ботинки и висело пальто, оделся и отправился в туман. Он посмотрел на небо, стараясь разглядеть восходящую полную луну, первую после осеннего равноденствия, но ее не было видно, а значит, придется ждать еще год.

Джоанна оставила спящую мать и пошла к подруге. Ей хотелось, чтобы все стало как прежде, когда они сплетничали и сочиняли заклинания, и не терпелось пойти с Наоми на солончаки, где нынче не было и тени змея. Однако быстро выяснилось, что их прежнее увлечение магией не более чем детская забава, о которой нельзя вспомнить без смущения. И все же было приятно пройти по старым тропинкам бок о бок.

— Вон там я нашла Крэкнелла, — Наоми указала на чистую полоску гальки возле узкого ручейка, — он лежал навзничь, а голова у него была свернута набок. Мне показалось, он упал, он же был старый, а старики часто падают. Подошла, смотрю, глаза открыты. Я заметила в них чью-то темную тень и подумала: наверно, это последнее, что он увидел, может быть, это чудовище, но потом пошевелилась и поняла, что это всего лишь я, отражаюсь у него в глазах, как в зеркале. Говорят, он умер от старости и болезней, а мы-то все думали, будто его змей убил. Сейчас даже вспомнить смешно!

Они прошли мимо Левиафана. Влажный воздух холодил щеки, на берегах Блэкуотера стоял густой туман, но не сплошной, а весь словно из мелких частиц, похожих на жемчужинки. Чуть поодаль догорал костер — должно быть, дозорный его зажег и оставил свой пост. Над тлеющими углями висело желтоватое марево.

— Нет никакого змея, — сказала Джоанна, — и нечего было бояться, но все равно сердце колотится: я его слышу! Боишься? Пойдем дальше?

— Боюсь, — ответила Наоми. — Но все равно пойдем.

Чтобы набраться храбрости, нужно бояться. Так учил ее отец на палубе своего баркаса.

— Пойдем, только осторожно: там, дальше, глубоко. — Наоми прекрасно знала солончаки со всеми их протоками и высокими кочками спартины. — Бери меня за руку и ничего не бойся. Час назад начался отлив, так что не утонем.

Наоми было приятно снова гулять с подругой по болоту, только на этот раз роли переменились: она уже не та послушная бедняжка Найоми, которая едва умела читать и благоговела перед дочерью священника, здесь она была в своей стихии и оттого чувствовала себя старшей. Однако вечер выдался пасмурный и тревожный. Солончаки то выступали из тумана (когда он в очередной раз рассеялся, девочки заметили белую цаплю), то снова скрывались в дымке, и они оставались одни. Но вот каким-то чудом пробилось солнце, и они увидели, что вокруг полным-полно птичек-поганок, которые, попискивая, ныряют в воду.

— По-моему, они тоже заблудились, — рассмеялась Джоанна, и ей отчаянно захотелось домой. — Пойдем-ка лучше обратно, — сказала она, — а то вдруг не найдем дорогу?

Она вцепилась в Наоми, хотя и досадовала на подругу за то, что та раскомандовалась. Джоанна то и дело спотыкалась о гниющие столбики устричных садков и вскрикивала.

— А вдруг он все еще здесь? — полушутя-полусерьезно спросила Наоми. — Что, если он все еще здесь и сейчас как накинется на нас? — Ею овладело постыдное желание отомстить. Она отдернула руку, шагнула назад, приставила ко рту сложенные рупором ладони и издала призывный вопль. — Сейчас его позову, готова? — продолжала она, уже и сама испуганная, но не желая остановиться. — Смотри! Вот он!

— Хватит, — попросила Джоанна, сдерживая неприличные для взрослой девушки слезы, — прекрати! Иди сюда, я не могу найти дорогу…

Наоми пристыженно вернулась, и Джоанна стукнула ее по лопаткам:

— Как тебе не стыдно? Это ужас какой-то! Я могла упасть в реку и утонуть, и все из-за тебя… Что? Что это такое? Номи, перестань дурачиться, ты же сама прекрасно знаешь, что это была всего-навсего большая рыба.

Наоми затихла и молча указала рукой, но не на устье реки, где Блэкуотер сливался с Коулном, а на берег, где уже затухали багровые угли костра.

— Что? — спросила Джоанна, чувствуя на языке медный привкус страха. — Что ты увидела, что там такое?

Наоми вцепилась подруге в рукав, притянула Джоанну к себе, приблизила губы к ее уху и прошептала:

— Тсс… тише… смотри, вон там, рядом с Левиафаном, видишь? Слышишь?

Джоанна слышала — по крайней мере, ей так показалось — не то стон, не то скрежет, судорожный, прерывистый, бессмысленный, беспорядочный. Он то стихал, то раздавался снова, как будто ближе. Похолодев от кончиков пальцев до корней волос, Джоанна застыла на месте от ужаса. Он здесь, он всегда был здесь, он ждал, ждал, подумала она почти с облегчением, значит, они не обманулись.

Наконец бледная завеса рассеялась, и в пятидесяти ярдах, не более, показалось что-то черное, со вздернутым носом и тупым хвостом, толще, чем они воображали, с уродливой бугристой шкурой, непохожей на гладкую рыбью или змеиную чешую. Крыльев не было видно — возможно, это нечто спало. Наоми не то взвизгнула, не то рассмеялась, повернулась к Джоанне и уткнулась лицом ей в плечо.

— Я тебе говорила! — с присвистом прошептала она. — Разве я не говорила всем-всем?

Джоанна несмело шагнула к существу, но тут оно пошевелилось и снова послышался скрежет, как будто змей от голода лязгал зубами. Джоанна вскрикнула и отпрыгнула. Чудовище снова окутал туман, и осталась лишь темная тень, дожидавшаяся своего часа.