Книга Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше - Эрих фон Манштейн

Да, что хотел добавить: несмотря на сложности со снабжением, мы – командование и вся армия, прилагали максимум усилий, вплоть до снижения нормы довольствия своих войск, чтобы хоть как-то обеспечить пищей огромнейшее количество пленных, которых невозможно было отправить в тыл из-за недостатка транспорта. Более того, буквально за сутки до гибели командира 16-й пд генерал-лейтенанта Гимера, им самим было отдано устное распоряжение о выдаче продовольствия жителям местных сел. Знаю, что к нему явилась делегация стариков от 60 до 80 лет, заявивших: «Что ж это делается: красные отступали, забирали хлеб и картошку, партизаны приходят и все выгребают, а чем внуков нам кормить?!» Положение у местных жителей было незавидное, и мы старались идти им навстречу…

Но вот пленных много умирало… Мы не могли прокормить такое количество военнопленных, просто не могли, и я не оправдываюсь, а говорю как есть… Не следует забывать, что значительная часть их попадала в наши руки тяжелоранеными, и большая часть из них, особенно рядовой состав, были крайне измождены. При допросах этих солдат выяснилось, что это недавние заключенные советских лагерей, которых по приказу Сталина направляли, причем совершенно неподготовленными, в сражение против нашей армии. …так кто в подобной ситуации должен оправдываться?! Среди военнопленных не нашлось практически ни одного человека, желавшего бы вернуться в свою часть. Вернуться хотели только захваченные в плен комиссары с еврейской внешностью. Но с ними оперативно разбирались сотрудники IV отдела при моей армии.

Доказательством того, что мы нормально обращались с пленными, было их собственное поведение во время высадки своих – советского десанта под Феодосией, где находился лагерь, в котором было около 8000 пленных. Однако эти 8000 человек, зная, что их охрана сбежала, отнюдь не бросились в объятия своим «освободителям», а… чтобы ты думал? – отправились маршем без всякой охраны в направление на Симферополь, то есть, к нам! Уже вблизи Симферополя на Феодосийском шоссе солдаты и офицеры наших тыловых частей, увидев невооруженных советских солдат, были поражены и вызвали подразделение жандармерии. Пленные русские солдаты, увидев жандармов, выражали свое удовлетворение громкими возгласами и заявляли, что не хотят возвращаться к своим комиссарам, которые могут их расстрелять.

Моя армия предпринимала все от нее зависящее, чтобы помочь крымчанам независимо от их национальности и вероисповедания. Жители Крыма переносили тяжелые лишения, ведь еврейско-большевистский режим перед уходом из Крыма специально создал так называемые истребительные батальоны из подразделений ГУГБ и НКВД, которые не только разрушили почти все фабрики, мельницы, автогаражи, продовольственные склады и другие объекты, но и реквизировали личные запасы крымчан.

Следует заметить, что перед войной в Крым ввозилось продовольствие из других областей. Начальник тыла нашей армии полковник Гаук и прекрасно справлявшийся со своими обязанностями интендант армии Рабуз, несмотря на все трудности со снабжением, также достойным образом поработали над разрешением этой нелегкой проблемы. И благодаря посильной помощи, оказываемой нами местному населению, и оттого что мы выказывали уважение религиозным обычаям татар, большинство населения Крыма было настроено весьма дружественно по отношению к нам. Благодаря татарам нам удалось выяснить, кто из русского и греческого населения Крыма подвергался гонениям со стороны еврейско-большевистских властей. В основном это были выходцы из дворянских семей, бывшие офицеры Русской армии, а также греки, занимавшиеся торговлей и обслуживанием портовых сооружений до свержения династии Романовых… Нам удалось также сформировать из местных татар вооруженные роты самообороны, задача которых заключалась в охране своих деревень от нападения скрывавшихся в горах партизан.

В этом месте я, извинившись что перебил, задал вопрос:

– А в своей книге вы пишете: «Причина того, что в Крыму с самого начала развернулась мощное партизанское движение, доставлявшее нам немало хлопот, заключалась в том, что среди населения Крыма, помимо татар и других мелких национальных групп, было все же много русских. Часть из них поселилась в Крыму только при большевистском режиме. Из них, а также из многочисленных военнослужащих рассеянных в первых боях частей и образовались преимущественно партизанские отряды». И ведь многие принимают это за правду…

Эрих фон Манштейн нажал кнопку, вмонтированную в углу стола, и в комнату споро вошла женщина. Он попросил ее принести папку. Через минуту она вернулась, мой собеседник в нужном месте раскрыл подшивку, вынув из нее закладку, и бросил:

– Читай!

Передо мной был текст на немецком и русском языках.

Я прочитал: «Причина того, что в Крыму развернулось партизанское движение, заключалась в том, что там с самого начала были созданы оперативные подразделения из НКВД, в задачу которых входило при оккупации Крыма начать диверсионную работу против войск немецкой армии. Среди же населения Крыма, помимо татар, русских и других мелких национальных групп, было огромное количество так называемых местечковых евреев, которые большей частью поселились в Крыму при еврейско-большевистском режиме, особенно в Симферополе, Севастополе, Керчи и Евпатории. Непосредственным расселением евреев в Крыму в 20–30-е годы занималась большевистский деятель Розалия Землячка…»

Аргумент для меня был весьма веским. А фон Манштейн добавил:

– Это из чернового варианта моей книги. А все, что ты читал, написано не так мной, как теми, кто поставил мне условие: выжить или подвергнуть мою семью репрессиям. Мне известно о трех вариантах «моей» книги. Так что считай, что я ее наново исправил своими черновыми комментариями, только кто прочтет их?

Да, мне также было известно о трех вариантах; фон Манштейн был не единственный автор, разные варианты одной и той же книги которого создавались по принципу: для всех и для избранных. В первоначальном варианте (а значит, и в остальных) тема еврейства была опущена, – требовался анализ фон Манштейна как талантливого стратега и полководца тех операций, которые он осуществлял на Восточном фронте. В книге он дает оценку всем операциям советского генералитета со своей точки зрения, и говорит как бы он поступил на месте советских военачальников, если бы служил в Красной армии. Это – для кремлевских лидеров, даровавших автору жизнь. Вариант вторичный, как и первый, был издан и засекречен, – в нем почти то же, но слабее, сокращены важные выводы и почти отсутствуют характеристики советских военачальников. Он предназначался для наших генералов армий, адмиралов флота, маршалов Советского Союза, ведущих руководителей Минобороны… Ну а третий вариант, или, как я бы назвал, третичный – он для всех и имеется в свободной продаже в книжных магазинах… Советских людей власть дурила всегда и во всем.

Я вернул папку собеседнику и он положил ее на стол. Я чувствовал, что у меня еще будет возможность ознакомиться с ее содержимым.

– 5 января, – продолжил генерал-фельдмаршал, – последовала новая высадка советских войск под прикрытием Черноморского флота в Евпатории. Одновременно в городе вышли из подполья сотрудники НКВД, которые пытались поднять население города против наших солдат, и отчасти им это удалось. Небольшие силы охранения, выделенные для обороны города и порта, не смогли помешать высадке и подавить это выступление. Румынский артполк, предназначенный для береговой обороны, в страхе покинул свои позиции. И лишь благодаря тому, что некоторые местные жители еще ранее предупреждали нас о возможной активизации находящихся в подполье сотрудников НКВД, нам удалось быстро локализовать это выступление и восстановить в городе антибольшевистский порядок.