Книга 1917. Русская голгофа. Агония империи и истоки революции - Дмитрий Зубов

Отныне для получения в аптеке крепких напитков вместе с рецептом от врача требовалась еще и справка из полиции и канцелярии губернатора!

Между тем вся нижегородская общественность была буквально шокирована грандиозным пожаром, произошедшим на заводе «Сименс и Гальске»[47]. В тушении участвовали все городские пожарные части, в том числе двенадцать паровых машин, которые, работая на три ствола каждая, подавали 1000 ведер воды в минуту. Борьба с огнем шла всю ночь и утро, однако все усилия оказались бесполезны. Пламя полностью уничтожило главный корпус завода с десятками дорогостоящих станков и машин, при этом часть здания обрушилась. Пострадали и соседние строения, в том числе сгорели дотла главная мастерская и склады телеграфных и телефонных аппаратов. Убытки от пожара составили 400 тысяч рублей, а предприятие, выпускающее важную продукцию для фронта, было выведено из строя. «О причинах пожара ведется строгое расследование, – рассказывал „Нижегородский листок“. – Все данные указывают, что пожар возник вследствие поджога. То отделение завода, в котором начался пожар, было совершенно закрыто».

Виновных в злодейском поджоге так и не нашли, но, по слухам, это была «инициатива» рабочих, озлобленных невыносимыми условиями труда, точнее – запретом пьянства! Ибо наш народ, конечно, терпелив, может многое вынести и простить власти. И войну, и «реформы», и нехватку денег. Но когда еще и водки лишают, это уж, извините, за гранью разумного. Такое простить нельзя! А весной 1915 года людям оставалось одно – самогон…

Кстати, уже вскоре, 14 апреля, произошел взрыв большого военного завода на Охте в Петербурге, изготовлявшего боеприпасы для артиллерии. Ударная волна была такой силы, что сотрясение чувствовалось на десятки верст вокруг столицы. «Ближайшей причиной взрыва был перегрев расплавляемого вещества, – писал генерал B. C. Михайлов, участвовавший в расследовании инцидента. – Следствием выяснено, что завод не принял надлежащих мер к предотвращению возможности подобного перегрева… Рядом со зданием плавки тротила в небольшой деревянной пристройке, а также на открытом воздухе было скоплено весьма большое количество взрывчатых веществ, припасенных для расплавки… Значительная часть этих взрывчатых веществ находилась в кладовушке, прислоненной к стене здания плавки. Поэтому естественно, что после взрыва внутри здания в плавильном аппарате последовал взрыв всего двухтысячного запаса взрывчатых веществ, собранного около здания. Этим вторым взрывом и был снесен с лица земли весь завод».

В результате взрыва погибло 54 рабочих, 63 получили ранения. Тогда главной версией стала вражеская диверсия. А может, и этот завод пьяницы в знак протеста взорвали?

Охтинский завод решили не восстанавливать, а уцелевшее оборудование было перевезено в Черноречье, близ станции Растяпино железной дороги Москва – Нижний Новгород. Там в глухом сосновом лесу был заложен новый завод взрывчатых веществ, рассчитанный на выпуск химических компонентов, снарядов, взрывателей, гранат и бомб. Строительством предприятия занималась временная строительно-хозяйственная комиссия во главе с генералом Черновым. Официальным днем рождения будущего гиганта (ныне ФКП «Завод имени Я. М. Свердлова») считается 27 июня 1916 года, когда был издан указ о постройке Нижегородского завода взрывчатых веществ. Учитывая большую вредность производства, основу рабочей силы в первое время составляли военнопленные, а также эвакуированные и беженцы. Правда, первую продукцию завод начал давать лишь в октябре 1917 года, уже для совсем другой армии…

Там же в Черноречье 25 сентября 1915 года был заложен новый кислотный завод. Строительство велось практически круглосуточно, даже на тридцатиградусном морозе. В возведенных цехах монтировалось прибывавшее из разных уголков страны оборудование. К октябрю 1916 года на новом заводе минеральных кислот (ныне ООО «Корунд») было освоено производство серной и азотной кислоты для военной промышленности. Эти события положили начало современному городу Дзержинску.

Высший подъем самодержавия

Как потом оказалось, эти два месяца, март-апрель 1915 года, стали высшим подъемом самодержавия в период правления Николая П. Рейтинг «государя» оказался самым высоким за все время его царствования. На короткое время царь почувствовал себя тем, кем он всегда мечтал стать, – великим правителем России и вождем своего народа. Ведь разве не громкие победы в небывалой войне являлись наилучшим доказательством того, что именно самодержавие приведет страну к величию и процветанию?! Чиновники и элита тоже радовались. Ведь народ, как казалось, наконец позабыл о забастовках и революционных манифестациях, а стал, как и прежде, ходить по улицам с хоругвями и петь «Боже, царя храни». Угроза революции, как казалось, теперь точно миновала! Радовалась и церковь. Ведь вместо постоянных брожений и брюзжаний народ вроде бы вернулся к истокам. Солдаты шли в бой под лозунгом «За веру, царя и отечество!». Причем слово «вера» стояло первым. А громкие победы доказывали, что усердные молитвы за христолюбивое русское воинство оказались не напрасны.

В начале апреля царь прибыл в Галицию, дабы осмотреть свои новые владения. Тогда их присоединение к России казалось бесспорным. 9 апреля Николай посетил Львов, где ему представлялись новые городские власти. «На улицах стояли шпалерами войска и толпы народа, и „ура“ перекатывалось и усиливалось по мере приближения царского поезда, – вспоминал Родзянко, также находившийся во Львове. – После молебна архиепископ Евлогий произнес трогательную речь, все чувствовали себя умиленными и верили в нашу окончательную победу… После обеда государь выходил на балкон, говорил с народом, упоминал о старых исконных русских землях. Толпа кричала „ура“, дамы махали платками»[48].

10 и 11 апреля царь провел в Перемышле, где подробно с детским интересом разглядывал полуразрушенные мощные укрепления. В это время главнокомандующий Николай Николаевич разрабатывал планы перехода Карпат и вторжения на венгерскую равнину. Казалось, что вторжение в Венгрию приведет к неминуемому отделению ее от Австрии и быстрому краху Дунайской монархии…

В унынии весной 1915 года пребывали, пожалуй, только революционеры. Демонстрации с красными флагами сменились на народные шествия с портретами царя, а «Марсельезу» и «Вы жертвою пали…» полностью заглушили бесконечные пения «народного гимна». Некоторым казалось, что все проделанное за десять лет, все жертвы и силы, потраченные на агитацию и пропаганду, пошло, как говорится, псу под хвост! Будто ничего и не было. Авторитет царской власти был выше, чем в начале правления Николая II, а любой разговор о революции даже нищему в подворотне мог показаться предательством. Свергнуть верховного вождя армии в момент триумфа?!

Однако эйфория по поводу славных побед на фронте была недолгой, а призрак революции, как оказалось, вовсе не исчез, а лишь спрятался на короткое время. Уже вскоре триумф чудо-богатырей сменился настоящей катастрофой. 18 апреля австро-германские войска перешли в решающее наступление 1915 года.