Книга Номер 16 - Адам Нэвилл

— Может, Лилиан была первой? Тогда Шейфер как раз третий. Кто знает? Но главное, не вешать нос, — прибавил старший портье и улыбнулся, словно пытаясь побороть свою вечную серьезность.

Сошло ли ему с рук и это тоже? Еще слишком рано судить. Но скоро он попадется. Попадется наверняка. Сет чувствовал, что его работа здесь не завершена, однако еще одна смерть во время его смены обязательно вызовет подозрения. А не похоже, чтобы он сумел отвертеться от поручений, которые дает ему нечто сверху, от участия в осуществлении мести, потому что это именно она — смертельная вражда Сет не в силах противиться приказу, когда тот отдан. Но кто же еще оскорбил неупокоившегося гения из шестнадцатой квартиры? Сету остается лишь сидеть и ждать указаний.

Но что станется с ним самим, когда омерзительная работа будет исполнена? Сет задавался этим вопросом, ощущая, как что-то сжимается в животе, вслед за этим его захлестнула волна такой болезненной тревоги, что сердце забилось, словно паровой молот, а голова пошла кругом.

В пугающем предчувствии, что зловещее нечто потребует от него новых услуг, Сет машинально возил углем по бумаге. Он будто подсознательно желал рассказать какую-то историю, чувствуя потребность зафиксировать развитие кошмара, от которого нельзя очнуться. Сет чиркал, штриховал, растирал уголь по альбомному листу, на котором постепенно что-то вырисовывалось.

Не сознавая, что вечер уже прошел, и лишь смутно ощущая боль в мочевом пузыре, который требовал, чтобы его опорожнили, Сет погрузился в себя, туда, где мир приобрел новые очертания. Прежде всего, его больше не тревожили посыльные из «Клариджиз», доставлявшие миссис Рот ужин, ему не звонил Глок, требовавший такси, его не доставала своим вечным занудством миссис Шейфер. Сету позволили заполнять часы и страницы образами мира, который был доступен только его взгляду и еще взгляду того, что наполняло шестнадцатую квартиру.

И вскоре после того, как часы щелкнули, обозначая девять, вовсе не мальчик в капюшоне прервал его безумную работу. Это была симпатичная молодая женщина, которая остановилась перед стойкой в фойе Баррингтон-хаус.

Она была хорошенькая. Даже красивая. Нисколько не измененная. В отличие от созданий с бугристой серой кожей под слоем грима, которых Сет встречал, выходя из дома или изредка отправляясь за покупками в Хакни. Эта женщина была стройная и ухоженная, и двигалась она грациозно. Словно сошедшая с экрана актриса, видение из прошлого.

Сет никогда не встречал ее раньше, однако видел на записях с камер слежения, как она входит через заднюю дверь восточного крыла. Американка. Вроде внучка или еще какая-то родственница той сумасшедшей Лилиан, которая умерла в черном такси. Девушка, на которую облизывался Петр, всегда закатывая глаза при ее упоминании. И теперь Сет понимал почему.

Такая шикарная, в черной кожаной куртке, в плотно сидящей на бедрах юбке-карандаше и на высоких каблуках, волосы уложены, так у кинозвезды сороковых годов. Девушка каждый раз поднимала на камеру большие темные глаза, входя через заднюю дверь, или одна, или с мужчиной. Он неизменно улыбался так, словно знает о тебе кое-что, но не расскажет, опасаясь поставить в неловкое положение.

Однако сегодня американка пришла через главный вход западного крыла, без спутника и прошагала прямо к стойке, чтобы поговорить… С ним? Сет сейчас же опустил глаза на ее новые блестящие кожаные туфли, перевел взгляд на дымчато-темный нейлон, обтягивающий стройные колени. Затем его взгляд прошел вверх, минуя изгиб бедер, до самой бледной шеи и симпатичного вздернутого носа. Как хорошо она пахнет.

Внезапно стало жарко от желания. Это чувство было настолько чуждым и неуместным, что у Сета закружилась голова. Девушки из эскорта Глока заставляли его переживать примерно то же самое, когда их, надушенных и накрашенных, вызывали ублажать круглого директора. Сет уже позабыл, что женское тело может доставлять наслаждение.

Он встал и чтобы поприветствовать ее, как их учили приветствовать всех жильцов и гостей дома, и чтобы еще раз восхититься стройной фигурой, пока ту не заслонила стойка портье.

Хотя девушка улыбалась, она явно нервничала.

— Здравствуйте, — произнесла она красиво очерченным ртом с безукоризненно белыми зубами.

Сет сейчас же съежился и усох, вспомнив, что сам он немытый и нестриженый. Его униформа выглядит просто постыдно. Рубашка грязная, воротничок коричневый и натирает шею. Он не мог вспомнить, когда в последний раз принимал ванну или брился. Или хотя бы задумывался о подобных процедурах.

— Добрый вечер, мисс. Чем могу служить?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Здесь ее уже довольно давно никто не называл «мисс». Улыбка Эйприл сделалась чуть менее натянутой.

Несмотря на пристальный взгляд и выражение встревоженного изумления на бледном лице, этот портье был моложе и менее уверен в себе, чем остальные. Раньше она его не встречала, но явно произвела на него впечатление — портье все еще откашливался и не мог выдержать ее взгляд. Эйприл много раз видела подобное выражение на лицах мужчин, увлеченных ею.

— Простите, что побеспокоила вас в столь поздний час. Я здесь больше не живу, но днем прихожу, чтобы показывать квартиру агентам по недвижимости. И когда сегодня утром выходила из дома, заметила перед входом карету «скорой помощи». Поэтому решила заглянуть, узнать, не случилось ли чего. Просто происшествие с миссис Рот произвело на меня сильное впечатление. — Эйприл могла бы и дальше рассказывать свою легенду, однако тревога, явственно отразившаяся на лице портье, заставила ее умолкнуть. — Случилось что-то серьезное?

Портье кашлянул.

— Да. Один человек умер.

Еще один человек, хотелось поправить Эйприл.

— Какая жалость. Кто это, кстати?

Он снова кашлянул.

— Он был уже очень стар. Мистер Шейфер, который болел уже много лет.

— О боже! Так значит, «скорая» приезжала за ним? То есть как именно… Когда это случилось? Я ведь буквально только что виделась с ним…

— Прошу вас, присядьте, мисс. — Сет жестом предложил ей опуститься в одно из плетеных кресел перед окнами, выходившими в сад. — Может, принести вам что-нибудь?

— Нет, спасибо. Я просто… Несколько потрясена. После всего, что случилось с миссис Рот. Но как же его жена? Миссис Шейфер? Она здорова?

— Не совсем. Она очень тяжело восприняла его смерть и теперь в больнице.

Эйприл покачала головой.

— Какая жалость. Боже мой, какая же я эгоистка! Должно быть, вам тяжело об этом говорить. Я знаю, что между обслуживающим персоналом и жильцами очень теплые отношения. Стивен говорил, вы становитесь частью семьи, и вот так разом потерять двоих. Примите мои соболезнования.

Когда она произносила эти слова, выражение подвижных глаз снова изменилось. Эйприл показалось, она угадывает в них смущение, даже чувство вины, и портье по-прежнему не смотрел ей в лицо. Еще он болезненно застенчив и, вероятно, разочарован в жизни. Молодому человеку служить ночным портье в таком доме, наверное, тяжко.