Книга Диана Де Пуатье - Иван Клулас

Тепло королевского приема было подернуто грустью. Королева, поддерживавшая поход, скорбела об утраченных иллюзиях. Екатерине оставалось смириться с мыслью, что итальянское наследство потеряно для нее безвозвратно. Диана придерживалась того же мнения. Вместе с Гизами она так глубоко увязла в нарушении на редкость благоприятного для Франции Воселльского договора, что народ винил их во всех последовавших бедах и сочинил эпиграмму, быстро облетевшую все королевство:

Народ прощает Генриха, проклинает Монморанси, Ненавидит Диану, но более всего — Гизов[504].

Тем не менее именно от Гизов отныне зависело спасение родины. В отсутствие плененного Монморанси король 20 октября назначил Франсуа де Гиза главнокомандующим, наделив его всеми полномочиями в вопросах как гражданского, так и военного характера. Диана, приветствуя такое решение, все более чувствовала собственную зависимость от победы или поражения герцога в его усилиях добиться для страны почетного мира. Тут решалось, окрепнет ее политическое влияние или изрядно уменьшится. Однако герцогиня хранила полную невозмутимость. Она делала ставку на любовь короля и на то, что удача вернется в лагерь Гизов.

Глава II

ВРЕМЯ УСТУПОК

В 1558 году Джованни Соранцо, за три года до того сменивший на посту посла Джованни Капелло, подводил итог порученной ему миссии[505]. Франция тех времен — процветающая страна, богатая благодаря сбалансированной внешней торговле, в которой экспорт и импорт давали по полтора миллиона золотых экю в год. Жители королевства этим весьма гордились. Послушаем описание посла:

«Французы, как правило, обидчивы, горды и нетерпеливы, что видно во время войн, когда после первого порыва они внезапно застывают чуть ли не в полном бездействии. Люди сии куда щедрее за границею, нежели у себя дома. Когда пообвыкнешь приноравливаться к их настроениям, то обычно находишь неизменно вежливыми. Поелику возможно они неприятностей избегают. Главное же свойство французов — обыкновение крайне мало думать. А потому часто принимаются скоропалительные решения, и сие приводит к тому, что, едва успев закончить какое-нибудь предприятие, они понимают, какую допустили оплошность, и раскаиваются, однако мощь государства столь велика, что дозволяет всякого рода ошибки…»[506]

В том же 1558 году, одиннадцатом году его правления, Генриху II исполнилось 39 лет.

«Король высок ростом, весьма хорошо сложен и приспособлен для всяческих утомительных упражнений. Он отличается крепким здоровьем и не страдает никакими болезнями, не считая мигрени, которую пытается побороть с помощью пилюль. Король смугл и темноволос, но по всей шевелюре уже пробивается седина. Мускулатура его на диво развита, но, коли не поостережется, постоянно занимаясь физическими экзерсисами и не ограничивая себя в еде, очень скоро станет тучным. Черты продолговатого лица несколько грубы, глаза — маленькие и светлые. Обликом слегка меланхоличен, ибо король и впрямь таков от природы, однако он также проникнут величием и доброжелательностию. Во всем, что касаемо еды, питья и сна, он крайне сдержан, ест и пьет очень мало.

Распорядок дня государя всегда одинаков: он рано встает, собирает узкий круг советников и заседает с ними в течение двух часов, потом присутствует на богослужении и публично завтракает. Затем еще два часа дает аудиенции. Именно в это время он принимает послов. Помимо французского говорит по-испански и по-итальянски. После аудиенций король с небольшой свитой удаляется в апартаменты мадам де Валентинуа, где проводит около часу, а далее играет в пель-мель, мяч или посвящает время иным упражнениям. После обеда на публике король идет к королеве, где собирается большая часть придворных и дам, и с удовольствием беседует с ними более часу[507] […].

Король предпочитает солдатскую компанию обществу утонченных мыслителей. Он любит войну и охоту, по большей части — на оленя, и выезжает на нее два-три раза в неделю. Любит он также музыку и охотно внимает ей при пробуждении и отходя ко сну. Король не склонен ни к строительству, ни к коллекционированию драгоценностей или ковров. Однако ходят слухи, что, когда все войны закончатся, он выстроит большой дворец»[508].

Дипломат продолжает галерею портретов:

«У королевы Екатерины не в меру широкое лицо, но пропорциональная фигура. Она весьма щедра, многим покровительствует, и особенно итальянцам. Все ее любят, а она более всего любит короля: думает лишь о том, чтобы оставаться подле него, и ради этого готова превозмогать любую усталость. Король разделяет с королевой все почести, но также доверяет ей тайны, особенно после того, как коннетабль угодил в полон, и не пренебрегает советами супруги. То, что королева подарила государю десять детей, в немалой степени объясняет подобную привязанность»[509].

В этот трудный период Диана обладала огромным влиянием на короля, значительно большим, чем влияние герцога Гиза или кардинала Лотарингского[510].

«Мадам де Валентинуа, подобно им, пользуется благорасположением Его Величества. Ей шестьдесят лет. Мадам давно овдовела, а некогда была супругой великого сенешаля Нормандии. Герцогиней же стала по воле Его Величества в самом начале царствования. Эта дама была изумительно красива и в молодые годы открыто любима королем, но, хотя с течением времени их любовь по-прежнему сохранилась нетленной, оная ни разу не проявлялась прилюдно ни единым бесчестным поступком, могущим нанести урон репутации монарха.