Книга Витте - Сергей Ильин

В совещании Витте работа вовсю кипела, тогда как редакционная комиссия МВД еще не была даже создана. Ее образование относится к июню 1902 года. В. К. Плеве, пришедший на пост главы МВД после убийства 2 апреля 1902 года Д. С. Сипягина, провел на пост председателя комиссии своего заместителя А. С. Стишинского, известного реакционными убеждениями. Интеллектуальные силы Редакционной комиссии МВД оказались значительно слабее, поэтому конструктивные идеи она черпала с заседаний Особого совещания Витте. Недаром А. С. Стишинский так усердно их посещал.

***

Душой Редакционной комиссии был Владимир Иосифович Гурко, сын героя последней Русско-турецкой войны. По поручению В. К. Плеве им были подготовлены положения для царского Манифеста 26 февраля 1903 года33. Манифест постановил: оставить все как есть — общинное землевладение, особый крестьянский суд и неотчуждаемость наделов, — одновременно изыскивая способы к облегчению отдельным крестьянам выхода из общины34. Поэтому работать комиссии оказалось просто, и в ноябре 1903 года в Министерстве внутренних дел был уже готов проект предложений по изменению крестьянского законодательства. Его собирались передать для обсуждения на места — в губернские совещания. Но когда проект обсуждали в Комитете министров, то выяснилось, что большинство относится к нему отрицательно, в том числе и С. Ю. Витте. Особенно критически были настроены министры юстиции и военный. Но Николай II поддержал В. К. Плеве и своим указом от 8 января 1904 года передал проект в губернские совещания для согласования с местными условиями при непременном сохранении оснований, изложенных в Манифесте 26 февраля 1903 года.

10, 11 и 12 января 1904 года суворинское «Новое время», а также официальный орган Министерства финансов — «Вестник финансов, промышленности и торговли» — напечатали «Очерк работ Редакционной комиссии по пересмотру законодательства о крестьянах»35. Из него читатели узнали, что комиссия твердо стоит за охранение «коренных начал» быта русской деревни: общинной формы землевладения, сословной обособленности крестьян, особой формы управления ими, волостного суда и неотчуждаемости надельных земель, полученных ими в результате выкупной операции. Что же касается имевшихся недостатков, то они этим началам полностью соответствовали. Более того, недостатки «настолько укрепились в сельской жизни, что, можно сказать, органически с нею слились». Поэтому будущие реформы должны быть такими, чтобы ни в коем случае не были поколеблены фундаментальные основы действующего крестьянского миропорядка. Дело в том, что крестьяне из-за исторически сложившихся своеобразных условий их жизни более твердо, чем другие сословия, «…стояли и стоят на стороне созидающих и положительных основ общественности и государственности и, таким образом, силою вещей являются оплотом исторической преемственности в народной жизни против всяких разлагающих сил и беспочвенных течений».

Община должна быть непременно сохранена, но выход из нее нужно несколько упростить, чтобы легче было избавляться от членов, давно порвавших связь с землей и с миром. На крестьян ни в коем случае нельзя распространять действие общегражданских законов — это ни к чему хорошему не приведет, а только «…отвлечет народную правовую жизнь от ее естественного развития». Для того чтобы сделать волостной суд скорым и правым, ему просто нужно преподать от начальства должные указания. Надельные земли категорически нельзя приравнять к частным, тем самым включив их в свободный рыночный товарооборот, поскольку при наделении крестьян землей в 1861 году имелись в виду интересы не их самих, а прежде всего государства.

Но что же в проекте МВД было нового? Некоторые весьма сведущие историки-аграрники решения Редакционной комиссии, ее проекты напрямую связывали со столыпинским аграрным курсом. П. И. Лященко прямо заявлял, что решения Редакционной комиссии МВД суть предшественники знаменитого указа 9 ноября 1906 года. Сам П. А. Столыпин от такого сомнительного родства открещивался: издавая указ 9 ноября, его правительство «отступало от предположений Редакционной комиссии и удовлетворяло требованиям прогрессивной части общества».

Улучшить материальное положение крестьян и погасить существующее в их среде недовольство (отрицать его после событий весны 1902 года не могли даже твердолобые консерваторы) надлежало исключительно путем совершенствования землепользования. Для этого не нужно разрушать общину, требуется просто устранить чересполосицу, дробность наделов и зависимость каждого отдельного земледельца от общих хозяйственных распоряжений всего крестьянского общества. Переход к участковому землепользованию — вот ключ к решению всех проблем российской деревни, да и государства в целом. Но поскольку большинству крестьян землеустройство было просто не по карману, перво-наперво следовало облегчить выдел земли к одному месту наиболее зажиточным из них. Они-то и станут опорой существующего порядка, ибо, по предположениям комиссии, «…непосредственно заинтересованы в охране принципа собственности».

Было бы серьезной ошибкой полагать, что комиссия МВД выступила за насаждение единоличных крестьянских хозяйств. Сохранение принципа семейной собственности на надельную землю она считала необходимым для всех категорий земледельцев — общинников, подворников и хуторян.

В Положении 19 февраля 1861 года природа крестьянской собственности не была юридически четко определена: признавалась и собственность общины, и двора, и личная собственность. Семейная собственность получила признание в практике Сената лишь в 80-е годы XIX века. Даже в случае подворного владения земельным участком закон признавал только право личной собственности. Но вопрос о ее субъекте в законе не был решен. Практика же склонялась не к личной, а к семейной собственности. Отсюда такое несомненное зло, как разделы и неизбежное измельчание земельных участков. Подворникам не выдавали документов на владение, границы земельных участков оставались размытыми, так как межевания не проводилось.

Право семейного владения, установленное толкованиями Сената, сводилось к признанию подворного участка и усадебной оседлости коллективной собственностью крестьянской семьи. Но семьи не родственной, а рабочей, непременно в составе крестьянского двора. Соответственно Сенат признавал, что такое имущество не может быть завещаемо; смерть домохозяина не открывает наследства, пока жив кто-либо из членов двора. В сущности, происходила только смена домохозяина. Наряду с этим домохозяину предоставлялось право распоряжаться имуществом единолично, не спрашивая согласия членов двора, пусть даже они и были боковыми родственниками — кандидатами в домохозяева. Такая противоречивая правовая конструкция порождала массу злоупотреблений. Поэтому время от времени возбуждались предположения о распространении на крестьян общегражданского права личной собственности.

Чтобы обсуждение проекта Редакционной комиссии на местах прошло успешно, ее шеф В. К. Плеве предусмотрительно озаботился подбором членов губернских совещаний. Он приказал вообще устранить из них лиц, которые не считали проект полезным, а также ограничить участие крестьян в обсуждении. Несмотря на все старания министра, подготовленный его ведомством проект аграрных реформ ожидал полный провал. За сохранение крестьянской поземельной общины высказалось только три совещания, и то меньшинством голосов. Многие протестовали против сохранения сословного крестьянского суда; большинство вообще предлагало уравнять крестьян в главных правах с другими сословиями. Ряд губернских совещаний выражал несогласие с официальным курсом на консервацию коллективных, в частности, семейных форм владения землей и другим крестьянским имуществом. Широкие круги поместного дворянства, отказавшись поддержать главные положения проекта Редакционной комиссии, поставили тем самым «неуд» В. К. Плеве как реформатору.