Книга Отряд "Холуай". Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота - Андрей Загорцев

На ходу мне припомнилась встреча с разведывательной группой десантников. Интересно, у них в этом районе кто-нибудь еще работает? Или уже все свернули разведывательно-боевую деятельность и пишут отчёты?

На переходе обнаружили рубленую избушку. Так как основные силы группы, находящиеся в нескольких километрах севернее, стали на привал, то и мы решили передохнуть под крышей и с комфортом. Массивная дверь избы была закрыта на простейший деревянный засов. Внутри было тихо и сумрачно. Рихтман полез открывать ставни. Нормальная такая деревенская изба. Дощатые полы из грубо обработанных досок. Стены из бревен, щели заткнуты мхом. Большая печь. Стол, лавки. По деревянным полкам стоят пакеты. В уголке — мешок с картошкой. Изба довольно просторная — вся группа может поместиться. Вот где надо базу организовывать и жить припеваючи — припасов достаточно. Времени на отдых было около двух часов. Уткин начал растапливать печку, я принялся чистить картошку из мешка. Арвид поплелся искать воду. Вспомнили неписаные правила таежников и оставили на полке несколько банок консервированной перловки и коробок с «водолазными» спичками. Картошки я начистил полный чугунок. Печка уже мощно гудела и испускала жар. Я шлепал босыми ногами по полу и, скинув комбез с маскхалатом, шлялся по избе в одной тельняшке и трусах. Моему примеру последовали остальные. Наконец-то приперся Рихтер с большим цинковым ведром воды.

— Рихтер! Ну тебя как за смертью посылать! Вот реально прибалт — двадцать минут ходил! — начал возмущаться Уткин.

— Ой, да ладно, развопились! Я по тропинке ручеек нашел. В кадушке на заднем дворе сухо, одни ветки да листья прелые, — отбрехался Рихтер и плеснул воды в тазик.

— Щас воды согреем сполоснуться тепленьким, заодно картошка сварится, — обрадовался Никита и потащил тазик к печке.

— Ээээ, блин, ты где воду взял? Что за фигня — соляра голимая! — через две секунды начал возмущаться он.

— Какая соляра, ты чего фигню несешь?! Я из ручья брал! — начал оправдываться снайпер и заглянул в ведро. — Твою мать, что за ерунда?! Брейк, глянь, чо с водой…

Я пошлепал к ведру. Действительно, поверхность покрывали радужные маслянистые пятна.

— Точно — или масло, или соляра! Вот какой-то мудак, блин, воду испортил, — я тоже начал закипать. Теперь придется снова идти за водой или для готовки пропускать её через фильтр «Ручеек».

— Вот вы плуги, — вдруг посерьезневшим голосом сказал Уткин.

— А в ухо! — с двух сторон накинулись мы на связиста.

— Я тоже плуг, — сказал Никита, — я пошёл связь с группером качать, тем более уже по времени выход на основного радиста, а вы, блин, два разведчика-моряка подумайте, откуда в горном ручье посреди тайги взялась соляра! Серьёзнооо подумайте! Это вам не медведей пугать!

А ведь он прав! Я рывком вытащил из самодельного планшета карту. Вот мы здесь, координаты я недавно определял и передавал радисту. Вот он, пунктирчик синий, и идет, не прерываясь, идет, идет, идет и проходит как раз неподалеку от той самой шоссейной дороги возле села. Это километров пять-семь от нас. Неужто все эти солярочные отходы могут так далеко проплыть по воде? Ну хотя, если подумать, скорость небольшая, изгибов мало, почему бы и нет. Интересно, будет это считаться разведпризнаком? Наверное, все-таки стоит доложить. Пусть командир принимает решение.

Скоренько накидав в блокнот радисту донесение командиру, я пропустил воду через трубку в чугунок и поставил картошку в печь вариться. Война войной, но от вареной картошки отказываться грех. Оставив на хозяйстве Уткина и Рихтмана, я, подхватив пулемёт и сунув в карман комбеза магазин с боевыми, побежал искать ручей. Не хватало мне еще по дороге опять встретиться с медвежьим семейством. Мишутку и его мамашу мы уже встречали, осталось познакомиться с папаней, бабулей и дедушкой. По тропинке я довольно быстро выбежал к ручью и начал его осматривать. Этот водный источник был естественного происхождения, и, раз обозначен на карте, значит, протекает здесь с незапамятных времен. Года три — это точно, ведь съемка на карте двухлетней давности. Ага, вот она, небольшая запруда, откуда можно зачерпнуть воды полностью ведром. Плавают пожелтевшие листья, а если присмотреться, то можно увидеть радужные разводы. Пробежался чуть вверх. Ага, по карте, если идти к деревне, наблюдается небольшой подъем, да и на местности, хотя и не ощутимо, но он чувствуется. А вдруг эта солярка появилась в ручье от того, что какой-то нерадивый сельский механизатор решил не беречь природу, «мать его»? С другой стороны, дизельные моторы в основном чаще используются у военных. Сейчас бы сюда какого-нибудь «баллона» из обеспеченцев, разбирающегося в маслах и смазках. Тот бы полный расклад дал, что это за топливо и как давно оно попало в ручей. Ведь ракетчики могли к ручью просто подъезжать из любого другого места. Необязательно, что они столпились всей батареей возле источника воды. Ладно, пора обратно. В избушке царила идиллия. Рихтер орудовал двурогим ухватом в печке и что-то напевал свое прибалтийское под нос. Уткин помогал ему советами и крошил на столешнице луковицу для зажарки.

— Брейк, вся группа сюда выдвигается. Так что картофана поставили второй чугунок. Командир сказал нам после прибытия основных сил готовиться выдвигаться по направлению к деревне — будем досматривать район старых позиций, который минеры на прошлом выходе обнаружили.

— Вот, блин, опять я! Пусть Зелёный идёт! — для вида пришлось повозмущаться, хотя самого распирало от гордости — наверняка на этом выходе буду самым «результативным» разведчиком.

Картошка вскоре сварилась, я быстренько закусил и побежал с Рихтером в охранение: не хватало еще прошляпить подход своей группы.

Не было на горке под селом никаких стартовых позиций. Следы были, но уже довольно старые, а вот сама батарея словно исчезла. Возле ручья было несколько наезженных колей с отпечатками военных шин. Валялось несколько бычков от «Примы», старая замасленная сухопутная пилотка без звездочки — и всё! Больше никаких следов. В отчаянье я с подгруппой нарезал еще пару кругов. Больше никаких разведывательных признаков — только следы от машин. Подгруппе Зеленого тоже ничего не удалось обнаружить. Зелень начал наглеть и вплотную подошёл к деревне — к дворам на окраине возле асфальтного шоссе. Разведчики начали по дуге обходить населенный пункт, чтобы обогнуть сопку с северо-востока, и тут из-за дальнего забора выскочил какой-то брехливый пёс и с громким тявканьем бросился на головной дозор. Во время войны это была бы полная засветка группы. В вечернее время, когда еще полностью не стемнело, выйти к селу и нарваться на собак — это полный провал. Ну а за псом выскочила бойкая старушенция и, увидев в темноте быстро удаляющиеся фигуры, заорала во весь голос. На этом кинокомедия не закончилась. За старухой выскочил расхристанный, в одной тельняшке дедок, держащий в руках старое охотничье ружьишко. Дед с молодецким посвистом пальнул из обоих стволов вверх. Старуха начала причитать еще громче. Дед затребовал дополнительных боеприпасов и, размахивая двустволкой, словно дубиной, кинулся на залегшую группу, ползком покидающую опасный участок. Дед добежал до группы и уже в тот момент, когда Зеленый хотел сбить его с ног и обезоружить, узрел на наших матросах тельники и на ком-то пилотку с красной звездочкой.