Книга Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - Вадим Гольцев

«Для захвата атаманской ставки, — вспоминает А.А. Тюрин, — выделить крупные силы мы не могли… Нашли проводников-казахов, хорошо знавших этот район. В два дня в Джус-Агаче был сформирован небольшой, но крепкий отряд в 275 сабель и при десяти станковых пулемётах.

Для овладения Уч-Аралом отряду нужно было пройти по пустыне и через пески Сары-Кум около 200 километров. 20 марта после короткого митинга отряд двинулся в путь.

Только на третьи сутки, к вечеру 22 марта, — продолжает генерал, — показались огоньки Уч-Арала. Стараясь не обнаружить себя и выставив сторожевое охранение, отряд остановился в песках Сары-Кум. Высланному для разведки разъезду удалось захватить всадника, который оказался возвращающимся в Уч-Арал проводником колонны вражеской конницы…»

Д.В. Мазин уточняет, что это был местный житель Иванов Иван Арсентьевич. На вопрос, где расположен штаб Анненкова, тот ответил, что в доме Хмырова.

Спустя некоторое время отряд захватил казака, который следовал из Уч-Арала. При нём была обнаружена записка Анненкова к командиру одного из белых отрядов, в которой сообщалось о наступлении войск Туркестанского фронта на Абакумовское и Баскан. Казак рассказал, что Анненков — в Уч-Арале со своим штабом, личным конвоем, Кирасирским, Лейб-атаманским, Китайско-маньчжурским полками и артиллерией, что село охраняется двумя заставами, и белые не ожидают удара с запада. Получив эти сведения, командир 75-го кавалерийского полка решил на рассвете захватить Уч-Арал.

Вновь обратимся к воспоминаниям А.А. Тюрина:

«Ночь прошла тревожно, в сборах к бою. В 4 часа утра наш первый эскадрон вошёл в село. На окраине он снял часовых, посчитавших следовавших в конном строю бойцов за своих. Эскадрон достиг площади, где стояла артиллерия. Помощник командира эскадрона с двумя бойцами подскакал к дому Анненкова и через окно забросал эту квартиру ручными гранатами».

Видимо, мемуарист не участвовал в этом эпизоде, поэтому упускает детали, не точен и не последователен. Поэтому посмотрим воспоминания Ф. Пенькова и Е. Михайлова, записанные Д.В. Мазиным.

«Красноармейцы налетели на штаб, открыв стрельбу, ворвались во двор, часть охраны разбежалась, а часть была перебита, — пишет Мазин. — Среди захваченных офицеров Анненкова не оказалось. Им сообщили, что атаман — в доме Сушкова. Красноармейцы устремились к дому Сушкова, но на полпути встретились с подразделениями личной охраны атамана. Завязался рукопашный бой….»

«Среди анненковцев началась паника, — дополняют Ф. Пеньков и Е. Михайлов. — Многие, бросив оружие, в нижнем белье бежали в огороды, прятались в кустах и банях. Сам Анненков, услышав во дворе стрельбу и топот лошадиных копыт, решил, что дом окружён. В нижнем белье он бросился на кухню, где жила хозяйка, залез на русскую печь, где спали ребятишки. Но затем, когда убедился, что двор свободен, бросился в огород, оттуда бежал задворками в расположение наёмного китайского полка на северной окраине села. Во время своего бегства атаман поранил себе лицо так, что больше недели ходил с повязкой.

В доме Хмырова был убит подручный Анненкова полковник Кабышев».

А теперь ознакомимся с рассказом об этом бое Анненкова. В своей «Колчаковщине», как всегда от третьего лица, он пишет, что «армия уже не хотела драться, её взгляд обращён был на Восток, на Китай. Полки сдавались за полками… Атаман Анненков, возмущённый до глубины души, отнял лишних лошадей, всё лишнее оружие и пригрозил высшим начальникам. Тогда «доблестная армия» Дутова без боя ушла в Китай, оголив правый фланг партизан и не сообщив об этом атаману Анненкову. В результате красные, собрав бойцов из красного казачьего полка «Стеньки Разина» и полка «Маруси», а всего до 600 человек, произвели набег на деревню Уч-Арал, где был штаб армии, артиллерийские склады и до 12 орудий. Частей не было. Всё было на фронте. У атамана Анненкова было 20 конвойцев и около 50 хунхузов, нёсших караульную службу. Нападение было произведено в 4 часа утра, когда всё спало, но красные трусливо его повели… С выстрелом атаман Аненнков выскочил на улицу с пулемётом Люйса[261]. Он спросил у часового: «Откуда стреляют?» Тот ответил, что со всех сторон. Атаман Анненков решил сперва, что это восстание, но тотчас же отказался от этих мыслей, увидя, как по улицам проскакивают конные красноармейцы. Атаман Анненков с пулемётом в руках, с неизменным ординарцем сотником Евстифеевым и ещё несколькими быстро двинулся по улице к расположению хунхузов, надеясь соединиться с ними. Проходя мимо артиллерийских складов, он увидел убитого часового-партизана, а вместо его — караул красных. Казалось, всё потеряно. Деревня в руках красных. Только чудо могло спасти обстановку. Так оно и случилось. На задней улице хунхузы толпились, окружив своего командира, и, не отдавая себе отчёта, не знали, что им делать. Услышав голос атамана (ещё было темно), они оживились и радостно его приветствовали. Атаман спросил у командира, хорошо ли хунхузы будут драться. Те поняли и закричали, что пойдут за атаманом, куда угодно. «Тогда — за мной!» — скомандовал атаман и повёл по улицам к артиллерии. В это время раздались несколько выстрелов из пушек и вслед за ними — высокие шрапнельные разрывы. Видно было, что стреляют наспех, не специалисты. Атаману стало ясно, что артиллерия — в руках красных, и он решил отбить её кучкой, которая была при нём. Не успели защитники пройти 100 шагов, как навстречу идёт эскадрон с двумя знамёнами. Все приготовились. Атаман навёл пулемёт и закричал: «Стой! Кто идёт?!»

Эскадрон остановился. «Свои!» — ответили оттуда, а затем: «Довольно вам дурака валять, сдавай оружие!» — и при этом — матерок. Ясно стало, кто эти свои. «Получай оружие!» — сказал атаман и открыл пулемётный огонь, поддержанный китайцами. Как снопы, повалились всадники, стоявшие впереди, и, как испуганное стадо, кинулись скакать задние. Не давая опомниться красным, атаман быстро с защитниками с криком «Ура!» бросились вперёд. До 10 убитых красных и столько же коней показали, что стреляли недаром. Бог помог: среди убитых военный комиссар, командиры полков и командир 3-й сотни, которая составляла резерв. Не счастье ли? Головка выбита! Вот и пушки, около них суетятся красные: «Товарищи! Наводи по улице! Смотрите: вот они!» Ближе и ближе пушки. Вот — выстрел, разрыв — сзади и высоко.

Атаман навёл пулемёт, выпустил, увы, пол-ленты: лопнула боевая пружина, всё же несколько красных повалилось. Атаман бросает пулемёт и выхватывает неизменный, не раз служивший службу, маузер. «Ура!» — крикнул атаман, а за ним небольшая, но крепкая духом горсть бросается к пушкам. Что-то будет? Наводчик, красный, не может вложить патрон в стол от волнения. Вот он вложил, закрывает затвор. Сейчас атаман, который идёт прямо на орудие, должен быть разорванным на куски, но вот он быстро поднимает свой маузер, и красный наводчик падает с разбитым черепом. С нечеловеческим усилием атаман поворачивает орудие в сторону красных. Подоспел сотник Евстафьев (так в тексте. — В.Г.), подаёт снаряд. Выстрел! Ещё несколько красных остались лежать. Хунхузы открыли частый огонь. Атаман пускает снаряд за снарядом. Что это? Не чудо ли? Со всех улиц красные полным карьером выскакивают и бегут в степь. В его жизни это — первый случай такой победы при таком резком несоответствии сил: 50 против 620 (по показаниям пленных). Кроме полной победы, кроме убитых и раненых 32 красных, взято ещё 2 пулемёта. Красные бегут. Новый удар! Атаману докладывают, что его любимый старый партизан 78-летний Шоаул Нарбышев, бывший личный казначей, убит и красными похищено золото, около 3 пудов. Это — тяжело!