Книга Век испытаний - Сергей Богачев

А однажды упросили Василия поехать в столицу, в НИИ головного мозга. Там его ждала целая экспедиция докторов. Сканировали его и вдоль, и поперек, но ничего особенного в мозге бывшего шахтёра не обнаружили.

Попросили продиагностировать несколько человек — но ничего у Матвеева не получилось. Как обрубило. По возвращении домой он чувствовал себя настолько разбитым, что даже не придал сначала значения тому, что именно здесь, дома он может чувствовать людей, но особенно хорошо у него получалось тогда, когда рядом с ним была Маргаритка, его кошка. Умное животное садилось на колени, и тогда Матвеев мог рассказать о чём угодно — и когда дети родятся, и какие болезни одолевают. С тех пор Василий старался из дома не уезжать.

* * *

— Здравствуйте, мне к Владимиру Ивановичу.

Приёмная директора шахты выглядела так же, как и двенадцать лет назад: дубовый паркет, видавший тысячи подошв, неизменные цветы в большущих кадках в углу, секретарь, обставленная телефонными аппаратами, факсами, лотками для бумаг. Всё было, как и в те времена, когда шахта являлась частью его жизни, менялись только модели компьютеров на столе да и лица секретарей.

«Почти ничего не поменялось», — Василий Кондратьевич, прежде чем подняться в приёмную, обошёл почти весь корпус. Ностальгия повела его ноги по лестницам и коридорам знакомого здания. В нарядной — всё та же белая плитка, старенький микрофон за трибуной и горящие через одну лампочки. «В наше время было всё основательней…», — Кондратьич расстроился. Бывшая столовая превратилась в руины. Её развалины, слева от главного здания, добросовестно разбирали на кирпичи все, кому не лень. Что теперь о работягах думать, теперь важно только одно — прибыль. Бесконечные реорганизации, новые концепции и веяния порядка не добавляли.

— Вы договаривались о встрече? — несколько удивлённым голосом спросила секретарша.

— Он меня примет, — тоном, не допускающим сомнений, произнёс Матвеев.

— Как о вас доложить?

— Матвеев. Василий Кондратьевич.

— По какому вопросу?

— По производственному, — Кондратьич сам себе улыбнулся в душе, настолько убедительным получился его ответ.

Секретарь проделала какие-то хитрые манипуляции с кнопками на пульте, и трубка дала добро.

— Проходите, Владимир Иванович вас примет.

Громадный директорский кабинет напоминал о былой славе предприятия. Грамоты и дипломы занимали одну из стен, за спиной директора возвышалась советского производства мебельная стенка, между стеклянными дверцами которой скромно, в углу притаилась дверь в комнату отдыха. В своё время наличие её говорило о статусе хозяина.

На столе слева были разложены громадные распечатки чертежей, планов выработок и всякие другие, непонятные простому, не имеющему отношения к горному делу человеку документы.

Уставший, слегка растолстевший, но сохранивший былую подвижность, Лукьянец разглядывал из-под слегка затемнённых очков Матвеева, явно пытаясь вспомнить, как зовут гостя. Набухшие веки и мешки под глазами свидетельствовали о нелёгких перипетиях и непростом ритме жизни директора, не изменявшего традиционному деловому стилю одежды — добротный, но не самый дорогой костюм, галстук. Только часы выдавали его начальственный статус.

— Василий Кондратьевич, если не ошибаюсь? — Лукьянец встал из-за громадного стола и, подав руку, вернулся на своё место.

— Так точно, Владимир Иванович, приятно, что помните.

— Как же, как же, легенды ходили, что большего везения ни у кого на шахте не было.

— Присаживайтесь, с чем пожаловали?

— С предложением.

Директор молча кивнул и внимательно посмотрел на собеседника.

— В течение недели, максимум четырёх дней, на шахте произойдёт выброс.

Лукьянец перестал постукивать карандашом по столу — эта давняя его привычка выводила из себя всех его многочисленных начальников.

— На чём вы основываетесь?

— Это тяжело объяснить. Я точно знаю, могу даже место показать.

— Пройдёмте, — директор подвёл Василия к чертежам выработок.

— С тех времён, как я спускался в шахту, много воды утекло. Прошли уже наверняка гораздо дальше. Что находится под Куренёвой балкой?

Директор надел очки и принялся изучать схему.

— Это здесь. Новая выработка, горизонт 816 метров, лаву скоро запустим.

— Там опасно. Вот там и произойдёт выброс.

— Василий Кондратьевич, вы меня озадачили. Такие утверждения должны быть обоснованы. Каковы ваши аргументы и предложения?

— Я знаю, что это будет там. На поверхности чувствую. И Маргаритка моя беснуется, когда в балку её ношу.

— Маргаритка? Это ещё кто?

— Это моя кошка. Можете, конечно, меня странным считать, не вы один такой, но это правда.

— Да, наслышан я о ваших способностях, но вы ведь радикулиты лечите, а не в НИИ работаете.

— Нужно остановить работы по запуску лавы, там будет выброс метана.

— Интересно… Как вы представляете себе остановку работ? Шахта напичкана датчиками, аппаратурой на миллионы гривен, а я должен остановить производство потому, что кошке на поверхности стало плохо? Не смешите.

— Она об этом даёт знак только мне. Я не могу это объяснить, но когда я с ней, мы вместе…

— Василий Кондратьевич, лично я отношусь к вам с большим уважением. Но безопасностью в выработках занимаются серьёзные научные организации, а наша задача — вовремя отреагировать, ваши же аргументы — по крайней мере — странны. Сейчас модно быть прорицателем, вон их сколько на телевидении, но там хоть как-то это изучается, эксперименты ставят разные, а вас я там что-то не видел.

— Ни к чему мне эти столицы. Я только вместе с кошкой могу помочь, а она не любит переездов, сами понимаете — живность домашняя.

— Василий Кондратьевич, спасибо, мы примем к сведению ваше беспокойство, спасибо ещё раз.

Разговор был окончен.

Матвеев, опёршись на палочку, тяжело поднялся со стула и направился к выходу. Уже перед дверью, словно в отместку упрямому директору, он повернулся и резко бросил:

— Будете у доктора — почки посмотрите. В правой — камень у вас, на днях выйдет. До свидания.

Дверь закрылась, и Кондратьич поковылял прочь.

* * *

— Нет, я не хочу никого ни видеть, ни слышать. В конце концов, уже начало восьмого, все нормальные люди давно дома, жуют пельмени, пьют чай на кухне под абажуром и смотрят по телевизору, как извергается очередной вулкан где-нибудь в Исландии, и радуются, что это далеко от их пятого квартала, — весь этот монолог Иван хотел высказать секретарю Юле, но прозвучал он в пространство, поскольку Юлю он отпустил ещё полтора часа назад. С охраны передали, что его давно ждёт пожилой мужчина, как он сообщил, по экстренному государственному делу. За время работы директором телестудии Иван навидался таких типов с суперважными сообщениями. Было в их облике что-то общее, и приходили они всегда, как им казалось, с потрясающими новостями. В основном это были очевидцы НЛО или различного рода инопланетных представителей. Попадались и непризнанные авторы мировых открытий, типа вечного двигателя или квадратуры круга. Таких людей Иван делил на психически ненормальных, слегка болеющих навязчивыми идеями и просто зануд, которым необходимы общение и внимание.