Книга Кровавые скалы - Джеймс Джексон

— Слышал, как сказал Кристиан? «Мне нужны зоркие и скорые на ноги». Я таков и есть.

— Может, и таков, только малость недогадлив, как я погляжу.

— Ничего, мой час настанет.

— Не сегодня.

— Отпустите меня, святой отец. Богу угодно, чтобы я сражался вместе с ними.

— Ему угодно, чтобы я держал тебя, пока ты не перестанешь молоть чушь.

— Я пойду с ними! Я должен пойти!

— Никуда ты не пойдешь.

Люка тщетно пытался высвободиться.

— Поспешность суть грех, сын мой.

— Я солдат. И ты не имеешь права не пускать меня в бой.

— Нечего меня уговаривать. Я фра Роберто.

Пролом, через который прошли Гарди и его группа, был заделан. Люка едва не визжал от злости, но поделать уже ничего не мог.

— Ну почему, почему, святой отец? Почему вы не позволили мне прикончить язычников и поддержать в бою собратьев?

— Скажи, почему Кристиан Гарди всегда побеждает? Да потому, что у него, кроме отваги, еще и голова на плечах. Так что, Люка, не забывай о своей голове.

— Как же ты мне надоел, старый святоша!

Фра Роберто, наградив мальчика звонкой оплеухой, ослабил хватку.

— Подумай хорошенько.

Мальчик неуверенно улыбнулся, признавая правоту фра Роберто. Быть мужчиной значит уметь отбросить в сторону сантименты. А быть солдатом — это не только ловко стрелять из пращи или лихо размахивать клинком.

— Простите меня, святой отец.

Фра Роберто крепко сжал протянутую руку.

— Мир восстановлен. Но впереди еще куча работы. Нам предстоит привести в порядок осевшую крышу бастиона и дождаться прибытия наших братьев из логова язычников.

— Что задумал сеньор Гарди?

— Нечто дьявольское, можешь быть уверен.

Фра Роберто постоял немного, прислушиваясь к шуму битвы. «Снадобье того и гляди заодно и нас прикончит, фра Роберто… Снадобье… и нас прикончит…» Где-то в подсознании шевельнулись иные мысли, зародилось беспокойство. В памяти всплывали образы чернокожего мавра, Юбера, великого магистра. Мышьяк отравил Ла Валетта, от него поредела его борода, он заставил великого человека пасть на колени. А сухопарый послушник обнаружил каломель, обычное слабительное, совершенно безвредное средство. Болезнь возникла после втираний мазей, после приема рвотного камня, то есть недуг пришел в результате приема этих снадобий. Никто ничего не заметил, потому что именно на это и рассчитывал предатель. Умный предатель.

— О чем вы задумались, святой отец?

— Пытаюсь связать концы с концами.

— Лето уходит. А вместе с ним и турки, Жан Паризо.

— Боюсь, вскоре уйду и я.

Рыцарь Большого Креста Лакруа смочил горящий лоб великого магистра. Идя на поправку, он последовал зову, вышел из лечебницы, чтобы облегчить страдания друга и командира. То были мрачные, безрадостные дни одиночества. Горячка и бред сменялись периодами просвета, спокойствие — страшными судорогами. Ла Валетт слабел на глазах. А вместе с ним его влияние. Ложе магистра в мрачных стенах Монастырской церкви оккупировали выжившие апостолы. Четверг, 6 сентября 1565 года, сто десятый день войны. Близился конец.

— Жан Паризо, мы, оставшиеся рыцари Большого Креста и командоры ордена, настаиваем на твоем переезде в Сент-Анджело.

— Я уничтожил подъемный мост. На то были причины. И, пока жив, я останусь здесь.

— Доколе предатель не обнаружен, удивительно, что ты вообще дышишь.

— Что может быть опаснее лекаря с ножом в руке, который делает мне кровопускание? Я готов разделить участь остальных.

— Я не готов. У дверей церкви стоит стража. Пажу велено поить тебя водой только из запечатанного сосуда. Всю предназначенную тебе еду сначала будут проверять.

— Вы еще удивляетесь, почему я раньше не известил вас об угрозе моей жизни? — Стоило Ла Валетту рассмеяться, как он тут же зашелся кашлем. — Я не нуждаюсь в страже, которая будет защищать меня от своих братьев. Пошлите их на крепостные стены, там они принесут больше пользы.

— Я молю простить меня за отмену прежнего приказа.

— Может, наш злодей погиб, а может, он уже давно на том свете.

— Повторяю: я не хочу рисковать.

— Для испытанного в боях воина ты слишком робок.

— Я лишь стараюсь не забывать о своем долге перед орденом и великим магистром.

— Прими мою благодарность. Однако я под надежной зашитой месье Гарди.

— Ты сейчас лежишь пластом.

— А может, это вовсе и не яд, а старческая немощь? Раны или преклонный возраст? Как ты можешь судить о причинах моего недужного состояния?

— Меня обо всем известили, Жан Паризо.

— Не было нужды.

— Молодой Гарди умен, изобретателен, энергичен, способен поднять боевой дух. Для тебя и для меня он все равно что сын и брат, мы с тобой видим в нем себя в молодости. Но он не из рыцарей, он не способен постичь козни Священного собрания. Затевается злодейство. Вот чего следует остерегаться, Жан Паризо.

Ла Валетт тронул друга за плечо.

— Что моя жизнь в сравнении с упрочением веры?.. Месье Гарди захватил осадное орудие язычников, установил на нем пушки и расстрелял их оттуда. Теперь я могу спокойно уйти, мне есть кому довериться. Им и их воле к победе.

— Всем сердцем надеюсь, что будет так, Жан Паризо.

— Неприятельский флот потопят бури, их войско поразит мор. Так или иначе, врагу суждено исчезнуть.

— Но если они все же решат остаться, нам ни за что не устоять.

— Как бы то ни было — свой пост я не покину.

Прогремел разрыв сигнальной петарды, в небо над стенами Биргу взмыли заряды. Отчетливо прозвучали три залпа. Они стали ответом на сообщение из Мдины. Ошибки быть не могло. Выпрямившись, великий магистр сел на постели. Было заметно, каких огромных усилий это ему стоило. Снаружи раздались ободряющие крики.

Позабыв об этикете, в помещение ворвался герольд:

— Ваша светлость, корабли! К нам идет подмога!

Ла Валетт бессильно рухнул на подушки.

На сушу высыпали кони и люди. Над морем не успел рассеяться туман, волны величаво накатывались на берег, но в северных бухтах Мгарр и Мелльеха высадка шла полным ходом. Через ложбины пробиралась кавалерия и пехота, чтобы взять под охрану береговой плацдарм для предотвращения атаки турок. Дон Гарсия де Толедо, вице-король Сицилии, почтенный человек со странностями, доказал это месяцами увиливаний и оправданий. Ему не было нужды тревожиться. Оставшиеся силы Мустафы-паши догнивали на Марса; вселявший страх флот адмирала Пиали заперт на якоре в Марсамшетте и Марсасирокко. Более подходящего момента для вторжения и быть не могло.