Книга Японский ковчег - Игорь Курай

– Помолчите, Артем Васильевич! – осадил его Сотников. – Не о том вы сейчас речь ведете. Мало ли что было при старом режиме! В будущее надо смотреть! Сами знаете, кто старое помянет, тому глаз вон.

– За что глаз вон? – удивился Мияма. – Неужели у вас такие законы? Это же страшнее талибан шариата!

– Да, законы у нас суровые! – воспрял прокурор. – Неотвратимость наказания. Ответственность перед правосудием. Неподкупность суда. Тайна следствия! Dura lex sed lex![54]

– А почему она дура? – осторожно поинтересовался Мияма. – Это вы о ком?

– Нет, это я так – в смысле, всё у нас тут по букве закона.

– По какой букве? – снова недопонял Мияма.

– По Х! – снова громко заржал Сильвер в тельняшке.

Мияма окончательно потерял нить беседы, но тут на помощь ему пришел верный друг Шурик Пискарев.

– Прошу прекратить намеки и двусмысленности, – заявил он ледяным голосом. Кажется, вы, товарищи, забыли, зачем сюда прибыли. Давайте посерьезнее!

Присутствующие, которым Пискарев не был официально представлен, по обращению «товарищи» тут же смекнули, что человек в президиуме облечен полномочиями, и успокоились.

– Ну, в общем, кажется, знакомство состоялось, – заключил губернатор Сотников. Остальное обсудим позже. А пока разрешите считать собрание закрытым. Надеюсь видеть всех сегодня вечером в Зоне. Там и продолжим. Кстати, если кто не успел проголосовать, то наш виртуальный опрос общественного мнения продолжится до вечера.

Публика потянулась к выходу, обмениваясь впечатлениями, а московские гости вслед за губернатором через другую дверь снова проследовали в кабинет.

Глава LII

Вертолетная прогулка

– Ну вот, – облегченно вздохнул Сотников, – с официальной частью программы закончили. Теперь пора немного расслабиться. Тут у нас неподалеку как раз недавно открылась оригинальная заповедная зона элитного отдыха трудящихся. Несколько лет разрабатывали проект, строили, улучшали… Да что я рекламирую? Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Соо дэс нэ! Верно! У нас тоже есть такая проговорка. Лучше раз, чем сто раз! – поддержал разговор Мияма, неожиданно впадая в сентиментальный пролапс. – У вас, наверное, там онсэн? Геотермальный курорт, да? В Японии очень любят такие тихие релаксации по уикэндам в горячей купальнице. Чтобы покой и гармоника с природой. Чтобы только звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас. Я всегда еду в такой онсэн с книжкой Константина Георгиевича и читаю на сон грядучий о природе.

– Что вы говорите! – нарочито громко восхитился Сотников. – Какой же у вас вкус, Ваше высокопревосходительство! Можно сказать, изысканный! И какая любовь к русской культуре! Я ведь раньше по линии Министерства высшего образования служил. Бывает, тоже на сон грядущий почитываю Константина Георгиевича Станиславского. Много хорошего у него написано о природе! Большой мастер среднерусского ландшафта. Только у нас тут на Дальнем Востоке все же лучше читать Арсеньева. Знаете его «Дерсу у зала»? Это наше всё!

– Конечно, и фильм Куросава такой есть – «Дерсу Узала».

– Ну да, я и говорю. «Дерсу у зала» – наш дальневосточный шедевр. Гордость Приморского края. Маленький человек где-то там у зала, даже не в зале, а душа большая, русская душа!

– Мастерпис, – согласился Мияма, удивляясь новой расстановке ударений в знакомом названии.

– Только сегодня расслабиться с книжкой – это вряд ли, – с опечаленной миной добавил Сотников. – У нас несколько другая повестка. Немножко более активная релаксация. Тут совсем недалеко, километров пятьдесят.

– Наверное, час ехать? – уточнил Пискарев.

– Скажете тоже! За четверть часа домчимся! – весело возразил Олег Петрович.

– Это на каком же ковре-самолете?

– Да вот на этом самом! – Сотников распахнул гардины, и за окном нарисовался горделивый профиль вертолета Bell-407 GX.

– Прикупили по случаю на аукционе всего за шесть с половиной миллионов, – пояснил хозяин. – Цена высоковата, но зато имеем вещь. Не летать же на Мигах!

– Шесть с половиной миллионов рублей стоит такой сутэкина хэри[55], спектакулярный хеликоптер? Я бы тоже купил! – оценил Мияма.

– Ну, не совсем рублей, – уклончиво повел плечом Сотников. – Но он того стоит. Я, кстати, сам беру уроки пилотажа. Но сегодня нас повезет профи, капитан Воронов. Вон тот, в шлеме.

– Какой красивый вертолетик! – восхитилась Надежда Кузьминична. – И мы на нем полетим?

– Конечно. Прямо сейчас, если не возражаете. Предлагаю перекусить по-быстрому бутербродами с икоркой – и вперед!

Через двадцать минут стильный спортивно-прогулочный Bell оторвался от земли и взял курс на северо-восток, к Муравьиной бухте. В пятиместном салоне на мягких сиденьях, обитых белой лайковой кожей, комфортно расположились друг против друга Олег Петрович с неизменным юным секретарем и трое московсих гостей. Мияма, оказавшийся на борту вертолета впервые в жизни, с любопытством созерцал открывающиеся внизу живописные ландшафты: сопки, поросшие густым лесом, бурные узкие речки и, наконец, бескрайнюю гладь океана на горизонте.

– Это ваш личный хеликоптер, господин губернатор? – спросил он некоторое время спустя.

– Нет, Ваше Высокопревосходительство, по сути дела казенный. Ну, как бы оплачен из казенного бюджета. Но мы тут своего и общественного особо не разделяем. Ведь мы, можно сказать, служим отечеству, а техника служит нам. Как и недвижимость. Да и всякая движимость тоже. И в загранпоездки, конечно, не за свои же кровные. Святое дело! И грех это все не использовать, если нам от этого польза, а от нас, соответственно, региону, а от региона – государству. Я лично считаю, что для служения отечеству все средства хороши.

– Соо ка, может быть, – задумчиво протянул Мияма. – Это очень логистично. Жалко, что у нас, в Японии такой логистики плохо понимают. Вот два года назад наши массовые медиа ушли в отставку мэра Токио господина Масудзоэ. Они его просто затравляли. Написали, что он ездил к себе на дачу в офисной машине, покупал одежду на офисные посредства и не всегда сам платил свои зарубежные визиты. Мэр выступал по телевизору, плакал, хотел вернуть все тридцать пять тысяч долларов, но не тут-то бывало: пришлось отставиться. Говорят, он хотел сделать харакири, но передумал и постригался в монахи. Сейчас живет в маленьком храме на священной горе Коя. А жена и дети от него отрекались. Это, кажется, не очень справедливо.

– Да уж, – смущенно согласился губернатор. – Не очень справедливо. У нас тоже была одна нехорошая история с мэром Владивостока. Примерно тогда же. Взяли его за то, что якобы организовал преступную группу и все дорожное строительство в городе и области крышевал. Подставили человека, конечно. Ну, было там несколько фирм… Ну, оказалось, что его родственники все тендеры выигрывают. Так там все по-честному. Он сам про эти тендеры и не знал. А главное – ведь у него алиби есть: все эти фирмы за несколько лет ни одной дороги так и не построили! Разве можно после этого за коррупцию сажать?! Семья его была в таком шоке, что сразу же в Сан-Франциско переехала на ПМЖ, не дожидаясь суда. Самого-то, правда, скоро выпустили…