Книга Ночь печали - Френсис Шервуд

— Скажи ему, Малинцин, что это время придет, когда в Новой Испании установятся христианские традиции, когда будет завершена передача власти, когда мы при помощи его проводников определим месторасположение золотых жил и получим достаточно ценностей для того, чтобы его жизнь окупилась.

Стоило Моктецуме подать знак одному из тысяч своих солдат, и испанцев бы уничтожили. Они стали бы еще одной страницей в анналах ацтекской истории. Но шли дни, а Моктецума делал вид, что стал лучшим другом Кортеса. Они никогда не расставались. Испанцы построили маленькие кораблики — одномачтовые шлюпы со шкентелями и тентами, чтобы Кортес с Моктецумой могли кататься по озеру, стреляя из лука в уток и другую дичь. По вечерам они играли в орлянку — игру, которую ацтеки называли «тотлок». Словно мальчишки, они часто наблюдали за соревнованиями по игре в мяч, особое удовольствие которых заключалось в высокой ставке: проигравшие умирали. Эти двое друзей вместе слушали музыку, как испанскую, так и ацтекскую, пульке лилась рекой. Вскоре во дворце для гостей обнаружилась комната, полная сокровищ. «Вот здорово, — подумал Кортес. — Наконец-то мы занялись делом». Когда экспедиция вернулась с информацией о расположении золотых шахт империи, Нуньес начал рисовать карты и разрабатывать наиболее эффективные методы добычи золота, так как ацтеки просто зачерпывали в этих шахтах ил и промывали его водой, добывая золотой песок. «Если покопать, — подумал Кортес, — то можно обнаружить бесчисленные сокровища».

Более того, недавно в столицу доставили дань, собранную в других городах, — горы золота, стоившие около шестисот тысяч песо. Все это золото, за исключением наиболее изысканных украшений, было переплавлено. Да, в этот раз собрали меньше еды, ткани, солей, табака, какао-бобов и фасоли, но, поскольку склады были полны, продуктов хватало, чтобы удовлетворять потребности населения столицы. Кроме того, к некоторым видам деятельности стали относиться менее внимательно. Так, экскременты, которые раньше вывозили из столицы на каноэ и использовали для удобрения полей и дубления кожи, оставались в огороженных тростником туалетах, и те стали вонять так сильно, что от них пришлось отказаться. Местное население быстро подхватило привычки чужаков. Уборщики уже не подметали улиц — ведь зачем подметать, если это никому не нужно? Каналы засорились — если управляют чужаки, то зачем об этом думать? Животных в зоопарке перестали регулярно кормить, и крупные кошачьи ослабели, у них выпали зубы, а из носа текла кровь. Сады и вольер для птиц, за которыми при Моктецуме тщательно ухаживали, пришли в упадок: тропические цветы с побережья завяли, бесчисленные орхидеи засохли, ночные цветы больше не распускались. Оросительная система покрылась коричневым налетом. Выжил в этих условиях только кактус. Испанцы жгли ацтекские книги, потому что все эти страницы, складывавшиеся как веер, по мнению чужаков, рассказывали о языческих богах и историях, о которых лучше позабыть. Берналь Диас, отвечавший за культуру, вообще не считал ацтекскую письменность письменностью. Ремесленники стали меньше производить, а значит, рынок стал уж не тот, что был. Сиеста днем начиналась раньше, а заканчивалась позже. Зачем вставать на заре, если делать все равно нечего? Город погрузился в сон в смутном предчувствии приближающейся беды, но днем никто не говорил о том, что великого императора держат в заложниках.

И только когда солнце садилось, по загрязненным каналам к домам аристократов подплывали каноэ и на складах и пустырях далеко от центра города собирались молодые воины. Словно тени, они слетались в Такубу, Койоакан, Хочимилько, приближались к Чапультепеку, Холму Кузнечиков, где весенние воды питали акведуки Теночтитлана. При свете восковых свечей, привезенных сюда испанцами, воины обсуждали сложившуюся ситуацию: разум Моктецумы помутился, его отравили страшным ядом, его опалило солнце или захватили демоны, освобожденные вторжением испанцев. Все знали о таком виде безумия, при котором отказывала воля и разум. Именно это и произошло с Моктецумой, говорил народ. По улицам Теночтитлана бродили старики и юноши, сбитые с толку взрослением. Духи женщин соблазняли мужчин, ведя их к погибели. Да, императоры были богами, но в то же время и людьми, и потому каждый из воинов, возвращаясь в свои части, в бараки к простым солдатам, вносил свой вклад в создание армии, не подчинявшейся Моктецуме. Эта армия готовилась победить испанцев, а если понадобится, то и убить самого Моктецуму.

В этом году выпало мало дождей, и в марте года 1520-го по христианскому летоисчислению с иссохших холмов спустились койоты, охотившиеся на собак и детей. Голодные звери бродили по улицам и бегали вдоль каналов. Они бесстрашно подбирались к дворцам и храмам, вторгались на площадки для игры в мяч, кружили по рыночной площади, наводя ужас на округу. Их вой пугал матерей, и отцы выбегали из домов, вооружившись дубинками, утыканными острыми лезвиями из вулканической породы. По ночам перед рассветом на улице раздавались и более страшные звуки — плач одинокой женщины. Без сомнения, это была богиня, печалившаяся о своих заблудших детях. Испанцам же казалось, что это призрак женщины из Чолулы, ищущей своего сына: «Сыночек, сыночек, где же ты?»

Глава 32

Моктецума, казалось, не знал об упадке своего города и разрушении империи. Утром он сидел под лаймовым деревом в одном из садов на территории дворца. Моктецуме нравилось загорать, попивая напитки из нектара цветов гибискуса, подслащенные медом, жевать хрустящее печенье, подсоленное и посыпанное красным перцем чили. Моктецума наслаждался обществом Малинцин, и не только потому, что она была старательной и красивой служанкой, но и потому, что она стала его официальной слушательницей. Кортес приставил к Малинцин Агильяра, и тот просил ее переводить слова Моктецумы, которые он записывал в книгу. Агильяр не имел амбиций Берналя Диаса дель Кастильо, считавшего, что каждый европеец, умевший читать и способный купить его книгу благодаря новому изобретению — печатному станку, станет восхищаться блестящим писателем Берналем Диасом дель Кастильо.

Агильяр думал, что его книгу, точнее, то, что получится в результате ведения этих записей, станут читать в школах, которые испанцы откроют для местного населения. Конечно же, индейцы будут учить историю Испании на испанском и узнают о том, как Слово Христово распространилось по земному шару — это в первую очередь, — но даже после уничтожения их цивилизации им все равно придется учить и собственную историю. Агильяр теперь хотел остаться в стране Мешико, стать здесь главным человеком, купить себе кровать с деревянным каркасом и матрасом из перьев, а еще самые лучшие свечи, которые он поставит на стол у кровати. Став министром образования, он привезет из Севильи печатный станок, научит индейцев обрабатывать хлопок и делать из него бумагу, получать чернила из местных растений, печатать и переплетать книги и даже читать их.

Малинцин привыкла сидеть в саду рядом с Моктецумой и слушать его рассказы. Несмотря на свою печально известную кровожадность, Моктецума был талантливым рассказчиком. Хотя Малинцин и знала, что прошлое — это лишь слова, а возможно, просто выдумка, истории Моктецумы казались интересными и Малинцин многому верила. Рассказы Моктецумы о странствиях ацтеков, их путешествии из изначальной страны Ацтлан в центр Мешико Теночтитлан, подтвержденные записями и пиктограммами на картах, заставляли Малинцин почувствовать, что в ее существовании был заложен какой-то глубинный смысл. Она — не просто одна из представительниц кочевого народа, пытавшегося найти безопасное место, нет, она ведет собственные поиски, поиски места, свободного от страха и горя. Впрочем, Теночтитлан не стал для нее таким местом. Хотя посягательства Исла на какое-то время прекратились, внимание к ней Кортеса возросло. Чем меньше она могла выносить его, тем более настойчивым он становился. Чем больше она ненавидела его, тем сильнее он ее любил. Cuanto más ella lo odia, más el la amó.