Книга Хрупкие вещи - Нил Гейман

Он умирал от голода и спустился в ресторан. Там было пусто.

– Эй? – окликнул Тень.

– Угу. – В дверь между рестораном и кухней выглянула пожилая женщина.

– Обед еще подаете?

– Угу. – Она смерила его неодобрительным взглядом от заляпанных глиной ботинок до встрепанных волос. – Вы у нас остановились?

– Да. В одиннадцатом номере.

– Ну... вам, наверное, захочется переодеться к обеду, – сказала она. – Так добрее по отношению к другим обедающим.

– Значит, подаете.

– Угу.

Поднявшись к себе в номер, он бросил на кровать рюкзак и стащил ботинки. Надел кроссовки, провел расческой по волосом и спустился снова.

В столовой уже не было пусто. За столиком в углу сидели двое, притом настолько отличные друг от друга, насколько вообще могут отличаться два человека. Слева горбилась по-птичьи над столом невысокая женщина лет шестидесяти. Напротив нее сидел молодой человек – крупный, неловкий и совершенно лысый. Тень решил, что это мать и сын.

Он сел за стол в середине.

Появилась с подносом пожилая официантка и поставила перед парой по тарелке супа. Молодой человек начал на суп дуть, чтобы остудить, а мать сильно постучала по его руке ложкой.

– Прекрати, – сказала она и начала ложкой отправлять себе в рот суп, с шумом его всасывая.

Лысый молодой человек грустно оглядел зал ресторана. Встретившись с ним взглядом. Тень кивнул. Молодой человек вздохнул и вернулся к своему дымящемуся супу.

Тень без энтузиазма проглядел меню. Он уже готов был сделать заказ, но официантка снова исчезла.

Краем глаза Тень уловил мазок серого – в дверь ресторана заглянул доктор Гаскелл. Вошел и направился прямо к столику Тени.

– Вы не против, если я к вам присоединюсь?

– Отнюдь. Прошу вас. Садитесь.

Доктор Гаскелл сел напротив Тени.

– Хорошо провели день?

– Очень хорошо. Много ходил.

– Лучший способ нагулять аппетит. Итак. Завтра с самого утра за вами пришлют машину. Захватите свой багаж. Вас отвезут в дом. Введут вас в курс дела.

– А деньги? – спросил Тень.

– Это они тоже уладят. Половину до, половину после. Еще что-нибудь хотите узнать?

От двери на кухню за ними наблюдала официантка, но как будто и не собиралась подойти.

– Ага. Что нужно сделать, чтобы получить в этих местах чего-нибудь поесть?

– Чего вы хотите? Я бы рекомендовал бараньи отбивные. Мясо местное.

– Звучит неплохо.

– Прошу прощения, Мора, – громко позвал Гаскелл. – Извини, что тебя беспокою, но можно нам обоим бараньи отбивные?

Поджав губы, официантка вернулась на кухню.

– Спасибо, – сказал Тень.

– Не за что. Еще чем-нибудь могу вам помочь?

– Да. Люди, которые приедут на вечеринку. Почему они не привозят профессиональных телохранителей? Зачем нанимать меня?

– Собственная охрана у них тоже будет, нисколько в этом не сомневаюсь. Своих людей они, разумеется, привезут. Но всегда хорошо иметь под рукой кого-нибудь из местных.

– Даже если этот местный – иностранный турист?

– Вот именно.

Мора принесла две тарелки супа и поставила их перед Тенью и доктором.

– Входят в обед, – мрачно сказала она.

Суп был слишком горячий и на вкус слегка отдавал томатной пастой и уксусом. Тень был настолько голоден, что съел почти всю тарелку, прежде чем сообразил, что суп ему не нравится.

– Вы говорили, что я монстр, – сказал Тень стально-серому человечку.

– Правда?

– Да.

– Ну, в наших краях полно монстров. – Он едва заметно кивнул на пару в углу. Взяв салфетку, маленькая женщина обмакнула ее в стакан с водой и энергично стирала пятнышки алого с губ и подбородка своего сына. Вид у него был смущенный. – Мы живем тихо, в глуши. В сводки новостей попадаем только в том случае, когда какой-нибудь скалолаз пропадает или еще лучше умирают голодной смертью туристы. Большой мир обычно вообще забывает о нашем существовании.

Появились бараньи отбивные – с гарниром из переваренного картофеля, недоваренной моркови и чего-то бурого и мокрого; последнее, как предположил Тень, возможно, в прошлой жизни было шпинатом. Тень начал резать отбивную ножом. Доктор взял свою руками и с удовольствием принялся кусать и жевать.

– Вы сидели?

– Сидел?

– В тюрьме. Вы были в тюрьме. – Прозвучало это как утверждение, а не вопрос.

– Да.

– Значит, умеете драться. Способны, если придется, кому-нибудь наподдать.

– Если вам требуется кому-то наподдать, – сказал Тень, – я, вероятно, не тот, кто вам нужен.

Человечек усмехнулся, раздвинув серые губы в жире от отбивной.

– Уверен, что тот самый. Я просто спросил. Нельзя обижаться на человека только за то, что он спросил. Не будем об этом. Вот он – точно монстр, – продолжил человечек, указывая недоеденной отбивной в угол зала. Лысый молодой человек ел ложкой какой-то белый пудинг. – И его мамаша тоже.

– По мне, так на монстров не похожи, – возразил Тень.

– Боюсь, это не совсем удачная шутка. Местное чувство юмора. О моем следует предупреждать на въезде в городок. Кстати о монстрах. Простите старика. Не верьте ни единому моему слову. – Сверкнув желтыми от табака зубами, доктор Гаскелл вытер рот и руки салфеткой. – Мора! Нам понадобится счет. Я плачу за обед молодого человека.

– Сейчас, доктор Гаскелл.

– Не забудьте, – сказал доктор Тени, – завтра утром в холле гостиницы в четверть девятого. Не позже. Они люди занятые. Если вас не будет на месте, они просто уедут, а вы упустите полторы тысячи фунтов за каких-то два дня работы, И премию, если они останутся довольны.

Послеобеденный кофе Тень решил выпить в баре. В конце концов, там был камин. Он надеялся, что тепло прогонит пробравший его до костей холод. За стойкой возился Гордон-портье.

– У Дженни сегодня выходной? – спросил Тень.

– Что? Нет, она просто подменяла. Она так иногда делает, когда народу слишком много.

– Вы не против, если я подброшу в камин еще полено?

– Не стесняйтесь.

«Если шотландцы так обращаются со своим летом, – подумал Тень, вспомнив афоризм Оскара Уайльда, – они вообще никакого не заслуживают».

Вошел лысый молодой человек, нервно кивнул Тени. Тень кивнул в ответ. Насколько он мог разобрать, у него вообще никаких волос не было: ни бровей, ни ресниц. От этого молодой человек походил на младенца, был каким-то незаконченным. Тень спросил себя, не заболевание ли это или, быть может, побочный эффект химиотерапии. Пахло от него сыростью.