Книга Цветы на чердаке - Вирджиния Клео Эндрюс

Крис сидел на полу, я опустилась рядом на колени, и хотя волосы его достигли уже плеч, он не хотел обстригать много.

— Пройдись слегка, — явно нервничая, распорядился он. — Не постригай слишком много за один раз. Почувствовать себя мужчиной внезапно на чердаке в дождливый день, это может быть опасно, — поддразнил он меня, усмехаясь, а затем разразился смехом, показав блестящие и ровные белые зубы. Я снова была очарована им, и так и должно было быть.

Ох, я и вправду любила его, ползая вот так вокруг него, добросовестно работая ножницами, подравнивая тут и там. Я постоянно отодвигалась, чтобы посмотреть со стороны, проверить, ровно ли пострижены волосы, потому что я, конечно же, не хотела кое-как обкорнать его голову. Я придерживала его волосы расческой, мне случалось видеть, как делают это парикмахеры, и я осторожно срезала волосы под расческой, не больше чем четверть дюйма за раз.

В голове у меня был образ, к которому я старалась его приблизить — тогда я могла бы им восхищаться.

Когда я закончила и стряхнула яркие остриженные завитки с его плеч, я отодвинулась посмотреть, как получилось. Кажется, я сделала это неплохо.

— Ну, — сказала я, торжествуя, в восторге от своего неожиданного мастерства. — Ты выглядишь не только исключительно привлекательным, но и чертовски мужественным. Хотя, конечно, ты всегда таким был, как жаль, что ты сам не знал об этом.

Я вложила серебряное зеркало с моими инициалами ему в руки. Это зеркало было третьей частью серебряного набора, что подарила мне мама на последний день рождения. Щетка, расческа и зеркало: они все были припрятаны, чтобы наша бабушка не знала, что у меня есть дорогие предметы, источники тщеславия и гордыни.

Крис все смотрел и смотрел в зеркало, и сердце мое замирало, потому что на мгновение мне показалось, что ему не понравилось, что он в нерешительности. Но затем медленно широкая усмешка осветила его лицо.

— Боже, ты сделала из меня белокурого Принца Вали-анта. Сперва мне не понравилось, но теперь я вижу, что ты слегка изменила стиль, чтобы лицо было квадратным. Ты закруглила и уложила волосы так, что я стал куда симпатичнее, такой очаровательный овал. Спасибо, Катерина Долл. Я не знал, что у тебя талант парикмахера.

— У меня много талантов, о которых ты и представления не имеешь.

— Начинаю подозревать.

— А Принц Валиант должен быть просто счастлив, что похож на моего привлекательного, мужественного белокурого братца, — я поддразнивала его, но не могла не восхищаться своим собственным произведением. Ох, ей-богу, сколько сердец разобьет он когда-нибудь.

Он все еще держал зеркало, но вот он осторожно отложил его, и, прежде чем я успела что-нибудь понять, он прыгнул на меня, как кошка! Он боролся со мной, усаживая меня обратно на пол, и тянулся в то же время за ножницами. Он вырвал их у меня из рук и схватил прядь моих волос!

— А теперь, дорогая, посмотрим, не смогу ли и я постричь тебя!

Я завизжала от страха. Я оттолкнула его так, что он опрокинулся на спину, и вскочила на ноги. Никто не сострижет ни миллиметра с моей головы! Может быть, волосы у меня сейчас смешные и негустые, но это все, что у меня осталось, и все-таки они были красивее, чем у многих девушек.

Я пустилась наутек из классной комнаты. Я пронеслась сквозь необъятный чердак, огибая столбы и старые сундуки, перепрыгивая через низкие столики и перескакивая через покрытые чехлами диваны и стулья. Бумажные цветы неистово обмахивали меня пыльными лепестками, когда я пробегала мимо, а он настигал меня. На пути нам попадались зажженные толстые и низкие свечи. Мы зажигали их днем на чердаке, просто чтобы оживить и согреть это мрачное и обширное холодное помещение. Большинство из них погасло, когда мы пробегали мимо.

Но как бы я быстро ни бежала, как бы хитро ни петляла по чердаку, я не могла оторваться от своего преследователя! Я бросила на него взгляд через плечо и ужаснулась. Я не узнала его лица — это напугало меня больше всего. Бросившись вперед, он попытался ухватить меня за длинную прядь волос, которые развевались позади меня и которые он так хотел обстричь!

Значит, теперь он ненавидел меня? Почему он провел тогда целый день, преданно стараясь спасти мои волосы, а теперь хочет лишить меня единственного украшения и отрады? Значит, он хочет сделать из меня посмешище?

Я устремилась обратно в классную комнату, стараясь попасть туда первой. Я бы захлопнула дверь и заперла ее, дала бы ему время прийти в себя и осознать абсурдность своего поведения. Возможно, он предугадал мое намерение и развил бешеную скорость, ведь его ноги были куда длиннее. Он схватил мои длинные, развевающиеся пряди, от чего я споткнулась и закричала, падая вперед.

Не только я упала, он упал тоже, прямо на меня. И тут острая боль пронзила мой бок! Я закричала снова, на этот раз от боли.

Он был надо мной, опираясь руками на пол, он смотрел вниз мне в лицо, смертельно бледный и испуганный.

— Ты ранена? Боже мой, Кэти, с тобой все в порядке?

Все ли со мной в порядке? Наклонив голову, я разглядела большое пятно крови, быстро расплывающееся у меня по свитеру. Крис тоже его увидел. Его голубые глаза остановились, холодные, дикие, обезумевшие. Дрожащими пальцами он принялся расстегивать мой свитер, чтобы посмотреть на рану.

— О, Господи! — он вздохнул, но затем тихо и облегченно присвистнул.

— Фу! Слава Богу! Я боялся, что ты проколола брюшину. Глубокий прокол — это серьезно, но это всего лишь сильный порез, Кэти. Скверно, ты теряешь много крови. Постарайся не двигаться! Оставайся здесь, а я сгоняю вниз, в ванную, принесу медикаменты и бинты!

Он сперва поцеловал меня в щеку, потом вскочил и в страшной спешке, как сумасшедший, понесся к лестнице, хотя я думаю мы сэкономили бы время, если бы я пошла с ним. Однако, там были близнецы, и они увидели бы кровь. От вида крови они надорвались бы от крика.

Через несколько минут Крис примчался назад с аптечкой. Он упал на колени рядом со мной. Руки его еще блестели от воды. Он успел вымыть их, но слишком торопился, чтобы толком вытереть. Я была рада видеть, что он совершенно точно знал, что надо делать. Прежде всего он свернул жгутом большое полотенце и наложил на рану. С весьма серьезным и заинтересованным видом он подложил под жгут что-то мягкое, проверяя ежесекундно, остановилось ли кровотечение. Когда наконец кровь остановилась, он обработал рану антисептиком, причем ее зажгло как огнем, это было больнее, чем сама рана.

— Я знаю, что жжет, Кэти, но ничем не могу помочь… надо обработать рану, а то проникнет инфекция. Хотел бы я, чтобы у меня был шовный материал, но, может быть, и так не останется шрама, придется только молиться, чтоб не осталось. Было бы так хорошо, если бы люди могли прожить жизнь, ни разу не порезавшись, как будто родились в защитной оболочке. И как странно, что именно я первый по-настоящему порезал твою кожу. Если бы ты умерла из-за меня, а это могло случиться, если бы направление пореза чуть-чуть уклонилось в сторону, я бы хотел умереть тоже.