Книга Пережить бы выборы - Наталья Горская

В бюджетных организациях начинаются традиционные запугивания. Дескать, ежели кто не проголосует, то будет тому на орехи. И не просто проголосует, а именно «за кого надо»! А кому надо – не говорят, заразы! Умные понимают, что проверять, кто за кого будет голосовать никто станет, тем более это технически невозможно. Остальные по старой советской привычке угрозам верят и даже подписывают какие-то идиотские обязательства, что я, такой и сякой, обязуюсь проголосовать именно за такого-то дурака. Перед прошлыми выборами на Заводе была такая же волынка, но за последние четыре года Завод перестал быть полностью бюджетным предприятием, а всё больше превращался в компанию частного капитала, поэтому начальство уже никаких угроз не шипело и ужасных перспектив строптивцам не обрисовывало. Да и глупо это, согласитесь, в демократическом обществе выглядит:

– Если хоть одна харя не проголосует как надо, то смотри у меня!..

– Да напугал! Мне вот жена сказала, что ежели я проголосую за коммунистов, чтоб на кухню больше жрать не ходил. Вот угроза реальная! Пострашней резолюции ООН будет.

– Почему именно коммунистов?

– А они, говорит, рынки закроют и всех людишек опять по колхозам и гулагам распихают.

– Да ни фига они не закроют и не распихают! Кто вам такую лабуду сливает? Чего вы всё коммунистами друг друга пугаете, как нянька бабаем? Самые безобидные политики на сегодняшний день!

– Ну, не знаю, а моя баба шутить не будет. Отлучит от харчей без возможности аппеляции.

– Ха-ха! А мне моя то же самое сказала, но только если за либералов голос отдам. Говорит, поделим семейный бюджет, будешь жить на свои копейки. А разве ж так можно! Общий бюджет – это наше всё, это часть нашей семейной культуры, если хотите. Это на Западе нормой считается, когда у каждого супруга свой собственный бюджет, а у нас деление семейного бюджета – это как деление самой семьи.

– Чем твоей либералы-то не угодили? Неужели не приглянулся никто? Там смазливых много.

– Соседка с нижнего этажа сказала, что ей дальний родственник сообщил, будто либералы эти на всё талоны введут! Вот, говорит, и будешь эти талоны кушать. Так что мне эти угрозы начальства – тьфу!

– Да тьфу на вас самих! Я б вас послал, да вижу – вы и так оттуда. Что за идиоты… Даже запугивать как-то не интересно.

К пятнице все подустали, выдохлись. Затихают почти религиозные ломки предвыборных спектаклей. Кандидаты начинают уже не радовать своим появлением, а больше надоедать зрителям и слушателям бесплодной болтовнёй. Это напоминает притчу про мальчика-пастушка, который пас овец и от скуки иногда кричал: «Волки! Волки!». Народ сбегался на крик, видел, что никаких волков нет, и расходился под смех мальчика. А потом на самом деле пришли волки и перерезали всех овец. И как он ни кричал, как ни звал на помощь, никто ему не поверил. Так и все эти обещания, начиная с поколения наших дедов и заканчивая нашими внуками, уже не воспринимаются. Все лгут, но это не имеет значения, потому что уже никто никого не слушает. Никто уже никому не верит, хотя с трибун и льётся довольно-таки складная и профессионально отполированная речь.

Никто уже не обращает внимания ни на политическую рекламу, ни на призывы, так как глаза и уши основательно замылились. Народ равнодушно топчет валяющиеся на тротуарах буклеты с утомительным для чтения материалом о каких-то «0,03 % жилья к 2030 году», и листовки, выполненные по шаблонам Америки пятидесятых годов, которые сулят россиянам поднять уровень жизни до нормы полувековой давности. Да и то, если «проголосуете за кого надо». Удивительно, как такой примитив может действовать на неглупых в общем-то людей.

Кто-то ещё пытается принудить избирателей к слепому подчинению словно бы ради забавы, чтобы только проверить на практике различные механизмы воздействия на население и ораторские приёмы. Где-то ещё идёт бойкая торговля словами: красивыми и страшными, умными и глупыми, высокими и низкими. Всякими! Любые слова идут на продажу, как единственный экспорт – другого-то всё равно ничего нет. Что показательно: народ в этих речах звучит как некое безликое и чисто умозрительное понятие. Дескать, есть такое явление, как «народ», а что под ним подразумевают – дело вкуса каждого оратора. Народ предстаёт в виде какой-то массы без воли и побуждений – множества, из которого кто-то один ничего не значит. Сам народ видит свою задачу на выборах в том, чтобы из множества зол выбрать наименьшее.

Когда в пятницу вечером Лиза добралась домой, то почтальон тётя Валя ругалась у подъезда, что в почтовые ящики стало невозможно раскладывать газеты и квитанции – всё забито листовками к выборам. Лиза автоматически остановилась, чтобы поздороваться, да по привычке заслушалась, так как разговор пошёл о политике.

– А ведь некоторые свои ящики по несколько дней не опорожняют! – хлопала себя по толстой сумке тётя Валя.

– И бумага-то для хозяйственных нужд не пригодная, – на лавочке у подъезда курил сантехник дядя Саня.

– И формат неудобный, ничего в неё не завернуть, – сетовала пенсионерка Лидия Анатольевна с третьего этажа. – Зачем вообще эта агитация, если кандидатов и так каждая собака в лицо уже много лет знает? Ведь ни единого нового лица!

– А зачем тебе новые? – удивился дядя Саня. – Мне и старых хватает во как! Вообще не понимаю, чего хорошего в политике, чего туда все так рвутся? Суета сплошная, а какому нормальному человеку это понравится? Тем не менее, кто считает себя вполне нормальным, туда лезут. Лезут так, что аж когти срывают! Президенту завидуют и даже не догадываются, какой это несчастный человек.

– Ну да, сказал! – хмыкнула тётя Валя. – Тебе завидовать, что ли? Да у него костюмов, поди… штук триста.

– А чего не четыреста? А обуви у него сколько?

– Двести пар, – уверенно ответила Лидия Анатольевна.

– Ну, слава те Осподи, хоть это выяснили! – выпустил дым сантехник. – Как гора с плеч… Откуда вы-то знаете, сколько у него костюмов да штиблетов?

– А для чего же люди во власть идут? – очень удивилась тётя Валя такой недогадливости дяди Сани. – Приодеться да покушать вкусно.

– Ой, а вы слышали, – воскликнула пенсионерка, – как один олигарх, который тоже в депутаты баллотируется, врал, что он вообще не завтракает?

– Ой, слышали! – подтвердила почтальонша. – Стопроцентно врёт. Да он, скорее всего, пять-шесть раз только завтракает со своими-то доходами.

– Ага, а обедает все десять, – сделала открытие Лидия Анатольевна. – Зачем вообще олигархом становился, чтобы теперь не кушать? Да не бывает такого! Только народ дурют, а ведь люди им верют…

– А помните, – задумчиво сказал дядя Саня, – как разжирались наши первые бизнесмены, чиновники, политики, министры в девяностые годы? До такого ожирения себя доводили, что даже лицо деформировалось! И полнота у всех была уродливо-болезненная, диабетическая какая-то, с серьёзным нарушением обмена веществ. Вид настолько нездоровый становился, словно человек смертельный недуг перенёс. Западные миллиардеры и чиновники все стройные, как джигиты. А наши, как рождественские откормленные гуси, еле-еле с боку на бок переваливались. Тогда ещё говорили, что у россиян в эпоху тотального дефицита и безденежья сформировался своеобразный «синдром хомяка». Это когда у людей появляются хоть какие-то деньги или возможности, и они первым делом начинают банально отъедаться, пихать жратву огромными порциями за обе щеки, иногда даже не пережёвывая. Ведь все вылезли из нищеты, из нужды, большинство политиков и олигархов прибежали в столицу с окраины империи, где даже магазинов в нормальном смысле слова не было. А как закрепились за власть, первым делом принялись за обжорство. Это сейчас появились стройные министры, чиновники, бизнесмены. Тот, который не завтракает, вон какой стройный, спортсмен, баскетбольным мячом в корзину шутя попадает, хотя мужику уже за полтинник. А вы вспомните, какой при Ельцине кабинет министров был? Боровы какие-то сидели, а не люди. Некоторые в трибуну не вмещались из-за пышности фигуры. Уж какие там из них спортсмены. Разве что по поеданию страны.