Книга Если завтра в поход... - Владимир Невежин

Данный проект постановления был внесен на Политбюро ЦК ВКП(б), которое утвердило его 24 мая 1941 г..[649]Случай с публикацией И. Баканова является наглядным примером того, как по существу был дезавуирован размах пропагандистской подготовки к войне. Знаменательно, что и после рассмотрения «дела „Комсомольской правды“ на Секретариате и на Политбюро были наказаны только сотрудники газеты, а сам автор нашумевшей статьи И. Баканов, который, конечно же, получил „сверху“ указания о политической направленности готовившегося им материала, остался в стороне.

Несомненно, налаженный ритм работы по воплощению в жизнь директивных и инструктивных материалов в духе «лозунга наступательной войны» был нарушен публикацией «Сообщения ТАСС» от 13 июня 1941 г..[650]В нем, в частности, «разоблачались» слухи о «близости войны между СССР и Германией». Согласно этим слухам, с одной стороны, Германия якобы предъявила Советскому Союзу «претензии территориального и экономического характера» и ведутся переговоры о заключении нового, «более тесного соглашения между ними». С другой стороны, СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия начала сосредоточивать свои войска у его границ для нападения. Наконец, Советский Союз и сам осуществлял усиленную подготовку к войне против нее.

В «Сообщении ТАСС» от 13 июня 1941 г. утверждалось, что все эти слухи совершенно беспочвенны. Обе стороны, говорилось в нем, и СССР, и Германия, неуклонно соблюдали условия пакта о ненападении между ними. Переброска же немецких войск, «освободившихся от операций на Балканах», в восточные и северо-восточные районы Германии связана, подчеркивалось в «Опровержении…», «надо полагать, с другими мотивами», не имеющими отношения к ее взаимоотношениям с Советским Союзом. Слухи о том, что он готовится к войне с ней, были названы «лживыми и провокационными». Традиционные летние сборы военнослужащих запаса и предстоящие маневры, которые проводятся ежегодно, «изображать как враждебные Германии по меньшей мере нелепо», отмечалось в этом сообщении.

Имеются многочисленные факты, свидетельствующие о негативных последствиях этой сталинской акции, призванной, как принято считать, лишь выяснить намерения германской стороны. Так, в частях 11-й армии Прибалтийского особого военного округа начавшаяся уже антифашистская пропаганда «сдерживалась»… прибывшими туда работниками ГУППКА: после сообщения ТАСС докладчики изменили тон своих материалов «в сторону успокоения».[651]В клубах пограничников в западных военных округах перестали демонстрироваться антифашистские фильмы, в частности, «Профессор Мамлок».[652]

Но для большинства политработников и после 13 июня 1941 г. директивные установки в антигерманском духе, полученные от командования, оставались в силе. Так, И.И. Азаров, проводивший политработу на кораблях Черноморского флота, которые участвовали в крупных учениях по высадке десанта, вначале пришел в полное замешательство. Вместе с командирами он постоянно разъяснял личному составу дивизии, участвовавшей в десантной операции, что война будет проводиться только на чужой территории, говорил об агрессивности Германии. Сообщение ТАСС поставило его «в нелепое положение». К тому же никаких дополнительных указаний из Москвы, помимо тех, что он получил ранее от И.В. Рогова, не последовало. И.И. Азаров, будучи убежденным, что прежние установки остаются в силе, в своем выступлении перед моряками подчеркнул, что сообщение ТАСС от 13 июня не должно духовно разоружать и что фашизм остается злейшим врагом.[653]

Естественно, эффективность любой политико-идеологической кампании определяется степенью распространения в общественном сознании тех идей, которые выдвигались в ее ходе, пониманием представителями всех социальных групп населения конкретных задач, поставленных перед ними правящей элитой. «Нерешительность кремлевских верхов, – писал Г.В. Костырченко, – привела к тому, что психологическая подготовка населения к войне так и не началась в сколько-нибудь ощутимом виде и широких масштабах».[654]

По этому поводу прежде всего следует отметить, что ввиду непродолжительности конкретной кампании, о которой идет речь (она длилась около полутора месяцев и по объективной причине, а именно ввиду нападения Германии на СССР была прервана), определить степень ее эффективности довольно трудно.

Однако имеется фактический материал, на основании которого можно сделать вывод: идея наступательной войны, являвшаяся основным стержнем политико-идеологической кампании мая-июня 1941 г., несмотря на незавершенность самой кампании, начала проникать в сознание советских людей.

С одной стороны, как среди гражданских лиц, так и в воинских подразделениях буквально накануне и в первые дни после начала германской агрессии против СССР было распространено мнение, что именно Советский Союз первым начал либо спровоцировал эту войну. Высказывания подобного рода были зафиксированы органами НКВД в июне 1941 г. В этом смысле довольно показательно мнение сотрудника Главного интендантского управления РККА Палеева, который заявил буквально следующее: «…ускорение войны с Германией вызвано нашими провокационными действиями, то есть сосредоточением войск на Западной границе, а главное, выступлением тов. Сталина на выпуске Академиков (5 мая 1941 г. – В.Н.), где он заявил, что вступление СССР в войну – есть вопрос выбора момента. Кроме того, на всех докладах по международному вопросу, особенно закрытых, также говорилось, что война с Германией неизбежна, поэтому было бы странным со стороны Германии ожидать нашего сосредоточения. Надо признать, что удар немцев на нас, с их точки зрения, был единственно правильным решением сложившейся обстановки».[655]

С другой стороны, несмотря на факт нападения Гитлера в первые дни войны наступательный настрой, внедренный пропагандой, был силен как в сознании гражданских людей, так и среди командно-политического состава Красной Армии. Так, ответственные контролеры горкома партии, побывавшие 23-24 июня 1941 г. на крупнейших предприятиях Москвы (заводы «Шарикоподшипник», «Красный пролетарий», фабрика «Большевичка»), зафиксировали распространение среди рабочих и ИТР «слухов» и «разговоров» о том, что якобы Красной Армией взяты Варшава, Данциг (Гданьск) и Кенигсберг и она уже ведет успешное наступление на Румынию».[656]