Книга Ковчег Завета. От Синая до Пруссии - Анатолий Бахтин

В это время по Европе и миру распространились слухи о том, что Паркер нашел сокровища царя Соломона. Эта молва привлекла в Иерусалим много народу и сильно осложнила Паркеру взаимоотношения с турецкими властями. У мусульман уже тогда не было ни малейшего интереса к еврейскому наследию, и турецкие чиновники начали чинить графу всяческие препятствия.

Кроме того, действия Паркера оказались неугодны самому богатому в Европе человеку – барону Эдмонду Ротшильду. Этот французский еврей, будучи страстным сторонником сионизма, выступал за создание израильского государства в Палестине. Ему очень не нравилось, что англичане пытаются подобраться к еврейской святыне. Он купил участок земли, через который должны были проходить раскопки Паркера, и запретил вести под ним работы.

После долгих препирательств граф решил проникнуть в Храмовую гору другим путем. За приличную мзду он договорился с одним из служителей, что тот пустит его на ночь в мечеть. В одну из ночей Паркер с помощниками проникли внутрь и подняли плиты. Они уже стали спускаться, но в это время проходивший мимо человек, услышав шум, заглянул в мечеть. Увидев людей, он с испугу бросился бежать, возможно приняв их за привидения. Но Паркер тоже перепугался, решив, что прохожий может предупредить служителей, и со своими людьми спешно покинул мечеть. Когда поднялась тревога, Паркер и его спутники уже бежали по ночным улицам Иерусалима далеко от мечети[566].

С того времени больше никто не проводил исследований Храмовой горы. По крайней мере, никаких официальных сведений об этом на сегодняшний день не имеется.

Нацисты у власти

Прежде чем коснуться ситуации в Восточной Пруссии после 30 января 1933 г., следует обрисовать административные порядки в этой провинции. В 1829 г. провинции Восточная и Западная Пруссия были объединены в провинцию Пруссия. В 1878 г. это решение было аннулировано, и вновь учредили провинцию Восточная Пруссия с правительственными округами Кёнигсберг, Гумбиннен и Алленштайн (с 1905 г.) и провинцию Западная Пруссия с правительственными округами Данциг и Мариенвердер. После Первой мировой войны бо́льшая часть Западной Пруссии отошла к Польше. Данциг стал вольным городом, а остатки провинции Западная Пруссия и часть провинции Позен составили вновь образованную провинцию Позен – Западная Пруссия. Районы Эльбинга, Мариенбурга и Мариенвердера как правительственный округ Мариенвердер вошли в состав Восточной Пруссии. Район Золдау отошел к Польше. Мемельский край на севере в 1923–1924 гг. был захвачен Литвой. На территориях к востоку от Вислы и Ногата, а также в южных районах Восточной Пруссии проводился референдум с целью определить принадлежность этой части к Германии или к Польше. 97,6 % жителей юга Восточной Пруссии высказались за Германию. В западнопрусских районах количество сторонников рейха составило 92,4 %[567]. Таким образом, оставшаяся часть Восточной Пруссии была отрезана от империи так называемым Данцигским коридором и представляла эксклав Германии на востоке.

С приходом к власти в 1933 г. Национал-социалистической рабочей партии Германии Эрих Кох, являвшийся с 1927 г. гауляйтером[568]Восточной Пруссии, стал обер-президентом. Он был ставленником социалистического крыла нацистской партии Грегора Штрассера, оппонента и соперника Гитлера. Сам Кох никакого отношения к Пруссии не имел. Родился в Эльберфельде (Рейнская область) в семье рабочего. Был глубоко верующим человеком. По окончании средней школы поступил работать в типографию, с 1 мая 1914 г. – на железной дороге. В августе того же года в Европе разразилась война. В 1915 г. Эрих был призван в армию и до 1918 г. воевал рядовым на Восточном фронте. Там он встретился со старым социал-демократом – горняком из Колленпотта («старый Шмиц» – так называл его Кох), который познакомил его с работами Маркса, Энгельса, Лассаля и Бебеля. После ноябрьской революции 1918 г. Кох вернулся домой и опять стал работать на железной дороге. Ознакомившись с программой НСДАП, Эрих Кох в 1922 г. вступил в партию и принял активное участие в ее агитационно-пропагандистской деятельности. В 1925 г. он познакомился с Грегором Штрассером и примкнул к нему. За национал-социалистические взгляды в 1926 г. был уволен с работы и перебивался случайными заработками.

Чтобы усилить социалистическое крыло партии в Пруссии, Штрассер отправил туда Коха, зарекомендовавшего себя отличным организатором. В сентябре 1928 г. Кох прибыл в Восточную Пруссию. К тому времени на весь Кёнигсберг приходилось всего 80 членов партии – партайгеноссе[569]. Благодаря своей огромной энергии и таланту администратора Кох добился беспрецедентных успехов, и местная партийная ячейка достигла угрожающих масштабов. Немаловажную роль в этом сыграл экономический кризис. В 1929–1933 гг. только в Кёнигсберге обанкротилось 513 предприятий и фирм, число безработных достигло 102 тыс. человек. Кризис производства дополнялся финансовым кризисом. Долг города вырос с 25 до 87 млн марок[570]. К началу 1933 г. Восточная Пруссия фактически стояла на грани финансового краха.

Первую поездку в Кёнигсберг Адольф Гитлер запланировал в 1927 г. Но местная администрация запретила ему въезд на территорию Восточной Пруссии. Однако уже 25 мая 1929 г. Гитлер и Рудольф Гесс прибыли в Кёнигсберг, где во главе штурмовиков и членов партии их торжественно встретил Эрих Кох. Пребывание в Кёнигсберге было связано с пропагандистскими мероприятиями, Гитлер выступал перед собравшимися в здании Штадтхалле, где сейчас располагается историко-художественный музей. В июле Кох начал выпускать еженедельник «Восточнонемецкий обозреватель». Собрания, организованные нацистами в округах Кёнигсберг и Гумбиннен, в городах Инстербург и Гердауэн, сопровождались демонстративными актами насилия, привлекшими всеобщее внимание. Действуя под лозунгом «Смерть марксизму, чтобы жил социализм», движение Коха во многих традиционно коммунистических сельских и городских общинах, в том числе и в Кёнигсберге, в столкновениях с коммунистами понесло ощутимые потери убитыми и тяжелоранеными. После прихода к власти он столь убедительно демонстрировал свои социалистические позиции, что историк Вальтер Гёрлиц назвал его национал-большевиком, а Джеральд Рейтлингер считал его «просоветским антикапиталистом». По меньшей мере до начала 1934 г. все это подтверждалось речами и статьями Коха. В них однозначно высказывалась мысль, что 1933 г. был лишь «первым этапом немецкой революции»[571].