Книга Николай 2. Расстрелянная корона. Книга 2 - Александр Тамоников

– А почему вы, Алексей Евгеньевич, ставите Америку во главу всех бед России и Европы?

– Во-первых, не во главу, во-вторых, не всех бед. Но давайте посмотрим, кому особенно выгодна большая война в Европе. России? Великобритании? Франции? Нет. Германии? На начальном этапе – возможно, но не сейчас. Теперь война наносит огромный ущерб всем европейским странам, грозит падением не только Российской и Османской, но и всех остальных империй. Поэтому-то весеннее наступление союзников и должно было завершить войну. Так оно, скорее всего, и было бы, если бы не государственный переворот, а затем игрища, затеянные с царской семьей. Долгожданный мир был совсем рядом. Победоносное завершение войны, мирное развитие страны. Но нет, все рушится как карточный домик. В самый неподходящий для государства момент. Случайно такое произойти не может. Однако достаточно рассуждений. Ужин стынет, Сергей Викторович, да и Лиза заждалась своего жениха.

– Так я могу поужинать и у нее.

– Нет, там вам будет не до ужина.

Кириллин вздохнул:

– После ваших умозаключений, князь, голова идет кругом.

– Ничего, пройдетесь по воздуху, она и встанет на место.

После ужина Покровский проводил подпоручика до ворот и спросил:

– Значит, вы завтра в Царское Село?

– Так точно.

– Передавайте привет поручику Дольскому и продолжайте работу в том же духе.

– Есть!

– Удачи вам, Сергей!

– Да, удача не помешала бы. Но похоже на то, что она отвернулась ото всей России.

– Пока не все так плохо.

– Вот именно, пока. До свидания, Алексей Евгеньевич.

Утром Покровский созвонился с графом Долговым и в полдень в штатской одежде был в Таврическом саду. Долгов медленно шел по дорожке вдоль пруда.

Покровский догнал его.

– Добрый день, граф!

– Добрый, но давайте без титулов.

– Хорошо. Я слушаю вас, Петр Петрович.

– При выемке бумаг у императора была обнаружена телеграмма со странным текстом. Коровиченко считает его зашифрованным.

– Телеграмма отправлена государем супруге?

– Напротив, Александра Федоровна послала ее мужу.

– Зачем императрице было шифровать телеграмму?

– Этого, Алексей Евгеньевич, не знаю. Пока специалисты работают над шифром, Керенский решил отделить государыню от семьи.

– Мать от больных детей? Из-за какого-то недоразумения? Это же полный бред!

– Говорю, что знаю.

– Что еще?

– В Петросовете раздаются призывы перевести царскую семью в Петропавловскую крепость.

– И что Временное правительство?

– Против. Тот же Керенский решительно не согласен.

– Может ли быть эта вот якобы шифрованная телеграмма поводом для перевода в крепость?

– Думаю, данный фарс только для этого и затеян.

– А что по переезду государя и семьи в Англию?

– Ничего нового.

– Понятно. – Покровский внимательно посмотрел на графа и спросил: – Скажите, Петр Петрович, почему вы сообщаете мне о том, что происходит в совете и правительстве?

– Вы честный, порядочный человек. Себя я тоже считаю таковым. Я вынужден принять революцию, хотя и не симпатизирую новой власти. Монархия – единственная форма правления, приемлемая для России. Однако история распорядилась по-своему. Вы служили непосредственно при императоре, часто встречались с ним и никогда не примете революцию, какие бы цели она ни декларировала. Я не в состоянии помочь царской семье, вы способны сделать это.

– С чего вы взяли? Я не выхожу из своего дома, тогда как для вас открыты двери и Временного правительства, и Петросовета.

– Открытые двери совершенно не означают, что вход свободен. Вы, Алексей Евгеньевич, кроме прочих достоинств, еще и смелый человек, генерал. Я же совсем другой. Вы не оставите мысли о спасении августейшей семьи, даже если для этого придется пожертвовать жизнью.

– Вы считаете, что существует серьезная угроза?

Долгов вздохнул:

– Когда-то новым правителям надоест нянчиться с царской семьей, и тогда может последовать расправа. Я очень не хотел бы, чтобы император, его супруга и дети стали жертвами революции. Но если вас не интересует то, что становится известно мне, то мы прекратим общение.

После непродолжительной паузы Покровский сказал:

– Продолжайте передавать сообщения. Возможно, они действительно помогут. Но будьте осторожны. Если в Петросовете прознают про вашу деятельность, то кара будет суровой.

– Да, на это новая власть не скупится. Я осторожен.

– Не думаю, что следует ставить в известность о наших отношениях вашу супругу.

– Маргариту? Ее-то следует остерегаться больше всего.

– Почему? Потому что женщинам по определению нельзя доверять?

– Нет, Алексей Евгеньевич. Просто я слишком хорошо знаю, на что способна моя дражайшая половина.

– Это ваши дела. У вас все?

– Да.

– Тогда до свидания, Петр Петрович.

– До свидания, Алексей Евгеньевич.

Покровского встревожила информация о возможном переводе царской семьи в Петропавловскую крепость. Оттуда она уже точно не вышла бы.

Но, к счастью, этого не произошло. Царская семья осталась в Александровском дворце. При этом Керенский изменил свое намерение. Он отдалил от семьи не императрицу, а Николая. Видимо, даже ему разлучение матери с детьми показалось бесчеловечным деянием.

Впрочем, вскоре стало известно, что телеграмма не зашифрована. Керенский ознакомился со множеством личных бумаг государя и Александры Федоровны и отменил свое решение. Семья воссоединилась. Но с того момента тревога постоянно жила в душе Покровского.

В очередной раз министр юстиции приехал в Царское Село 12 апреля. Он был приветлив, весел, пытался шутить.

Только когда государь попросил его обеспечить встречу с послом Великобритании Бьюкененом, Керенский принял свой обычный вид и спросил:

– Зачем вам это?

– Я хочу напрямую связаться с королем Георгом. Вижу, у вас не получается наладить деловые отношения с английским правительством. С вашего позволения это сделаю я.

– Мы можем поговорить наедине?

В кабинете присутствовала императрица.

– Вы спрашиваете об этом у меня, которого совсем недавно безо всяких церемоний отделили от семьи?

– Тогда этого требовала ситуация. Сейчас совершенно другое дело.

Александра Федоровна не стала ждать просьбы мужа и сама вышла из кабинета.