Книга Я охочусь на убийц - Барри Лига

— А я тебя не боюсь, — парировал Импрессионист, подходя ближе. — Я мог бы боготворить тебя, но бояться — никогда. Ты меня понял?

Он схватил нож. Джаз уловил свое отражение в сияющем здоровенном лезвии и был очень удивлен, увидев, что выглядит вполне достойно и ничуточки не испуган таким поворотом дел.

— И все равно я нахожусь в лучшем положении, — усмехнулся Джаз, преодолевая головокружение от удара и омерзительного привкуса собственной крови во рту. — Хотя бы потому, что вас я тоже не только не боюсь, но и боготворить бы ни за что в жизни не стал.

Издав какой-то неестественный сдавленный хрип, Импрессионист ухватил Джаза за воротник рубашки и дернул его на себя что есть силы. Старая стираная ткань не выдержала и лопнула. Преступник рассмеялся и, вывернув руку, продолжал рвать рубашку так, что теперь она лоскутами свисала вокруг туловища мальчишки.

— Значит, вот отчего ты, оказывается, кайф ловишь, — язвительно заметил Джаз. — Наверное, поэтому ты и Ирэн-то трахнуть не смог, да?

Но Импрессионист уже не обращал на него внимания. Он успел что-то заметить, и теперь, обойдя вокруг стула, встал поудобнее, чтобы разглядеть спину парня.

— Индеец Сэм? — удивился он. — А тебе не кажется, что пора повзрослеть?

«Могло быть еще хуже, — пронеслось в голове у Джаза. — Хоуви вообще хотел увидеть своего любимого персонажа, коим являлся Губка Боб — Квадратные Штаны. Только мне удалось уговорить его на что-то другое, столь же крутое, как я выразился тогда».

— Ну, позабавились — и хватит. — Импрессионист снова встал лицом к Джазу. — Нам еще надо многое успеть, прежде чем наступит утро. Поэтому давай-ка начнем прямо сейчас.

Импрессионист подошел к Джазу, и мальчик напрягся, готовый в любую секунду почувствовать холодный металл лезвия на своем теле. Но мужчина только отстегнул наручники от стула и тут же застегнул их снова на лодыжках Джаза. То же самое он сделал с его руками. Итак, Джаз освободился от стула, но по-прежнему оставался в наручниках.

Он мог стоять самостоятельно. Мог даже кое-как перемещаться по комнате, как может это делать, например, стреноженная лошадь. Но сумеет ли он каким-то образом сбежать от преступника?

Нет, это было невозможно. За один раз он мог бы передвинуться сантиметров на пятнадцать, не более. А руки оставались практически как будто склеены вместе.

Импрессионист помог ему подняться со стула и провел его до кровати, где по-прежнему спала бабушка. Голова у Джаза все еще кружилась под влиянием лекарств.

Джаз почувствовал, как в руки ему вкладывают нож…

«…держи его крепче…»

И его пальцы ухватились за рукоятку. Сил у Импрессиониста оказалось хоть отбавляй. Он успевал и держать одну руку на ладони Джаза, сжимающего нож, а другой контролировать самого мальчика, чтобы тот невзначай не пырнул ножом его самого.

Нож.

Но это был другой нож.

Правда, такой знакомый.

И в этот момент Джаз осознал: это был не просто сон.

Это были его воспоминания.

Он уже когда-то держал нож в руке.

Именно вот так. Какие-то руки лежали на его ладони сверху. Словно кто-то направлял его.

Но на ручке все же оставалась именно его собственная рука. Вот как сейчас.

Второй рукой Импрессионист подтолкнул Джаза поближе к бабушке, которая все так же мирно похрапывала и посапывала, ничего не подозревая.

— Вот твоя первая жертва, — негромко произнес Импрессионист. — Поэтому я хочу, чтобы тебе это было совсем не сложно. Она проснется нескоро. Черт! — Он хихикнул. — Я хотел сказать, что она вообще теперь уже никогда не проснется. И точка. Ну, начали!

Он нажал на руку Джаза так, что нож коснулся ее платья над плоской старушечьей грудью.

— Все, что тебе нужно делать, — шепотом инструктировал Импрессионист, — нажать посильней. Нож сам скользнет вниз и пронзит сердце. Она старая. Слабая. Все произойдет очень быстро. Она и почувствовать-то ничего не успеет, если тебя это волнует. А потом ты почувствуешь такое облегчение! Ну а после этого мы отправимся за твоей подружкой.

— Нет, — прошептал Джаз. Да, пусть какая-то темная, злая часть Джаза и хотела где-то в глубине его сознания, чтобы бабушка поскорее умерла, но только не так. Он ни за что не позволит этому уроду заставить себя сделать это. — Я ничего делать не стану.

— Станешь! — прошептал преступник. И голос его прозвучал сейчас так же соблазнительно, как, наверное, у мифической сирены. — Тебе этого хочется самому. И ты все сделаешь. — Его дыхание, теплое и нежное, согревало Джазу ухо. — Ты все сделаешь. А если нет…

А если нет…

А если нет, она все равно скоро умрет. Она совсем старая, здоровье у нее никудышное, мозги, можно сказать, практически не функционируют. А единственным помощником у нее остался внучок, который частенько просто напичкивал ее снотворным. А сам уезжал по своим делам, оставляя бабулю без присмотра.

Может быть, никому вреда и не будет, если он сейчас послушается Импрессиониста и сделает так, как тот просит? Если он аккуратно уберет ее из этого мира? Кто будет переживать? Да никто, в этом-то и дело.

Кстати, даже самого Джаза в ближайшем будущем скорее всего у нее отберут благодаря социальным службам и, в частности, стараниям Мелиссы Гувер. А бабуля, разумеется, предпочла бы смерть дому престарелых.

Верно ведь?

«…как курицу, как будто режешь курицу, вот как это бывает, как курицу…»

«Она все равно скоро умрет», — напомнил себе Джаз. А как только он с ней покончит, Импрессионист расстегнет наручники. Он проникнется доверием к Джазу, и тот тогда сумеет…

Он мог бы даже…

Он, безусловно, воспользуется этим доверием. Только не отдавать ему сейчас этот нож. Пусть Импрессионист пока что думает, что он победил. А потом…

Убить Импрессиониста!

Да, именно так. Сердце учащенно забилось, как будто невидимая нога давила на педаль газа, почему-то соединенную с его сердцем. Да, скорее всего такой план сработает. Он уже почти видел, как это все произойдет. У бабушки еще кровь будет течь из раны, а он уже набросится на Импрессиониста. Тот ничего не заметит, потому что Джаз сделает все именно так, как когда-то учил его Билли — одним резким движением — рывок вперед и прямо в сердце. Поворот кисти влево. Или, если угол получится неверный, можно просто перерезать сонную артерию, там, где она бьется на шее. Это так просто, так легко и так соблазнительно… «Как будто сам Бог просит тебя: режь ее!» Именно так говорил Билли. А это…

Нет! Джаз начал быстро моргать, пока перестал видеть на кровати не совсем здоровую старуху, а только свою бабушку. Да что такое с ним произошло? Нет, конечно, нет. Ничего этого не будет.

Неужели он сам вот только что разрабатывал план — хладнокровно, бодро и даже немного радостно — о том, как ему сейчас совершить сразу два убийства — одно за другим?! И ведь все это, по его расчетам, должно было произойти в течение пары минут!