Книга Зачем нужен муж? - Клаудиа Кэрролл

— Я искренне хочу поблагодарить вас за то, что вы пригласили меня в сегодняшнюю передачу. Понимаете, я не смог бы купить столько времени вещания. Я очень хотел посчитаться с министром, и вы мне это позволили. Многие продюсеры выбрали бы безопасность и скрыли бы все рекламой.

— Не смешите меня! Это стремительный взлет рейтинга. Публика обожает такие вещи. Я очень довольна сегодняшней передачей. Хорошо бы они все такие были.

А про себя добавляю: «С такими же очаровательными гостями студии, как ты, лакомый кусочек; отдаю за тебя голос на любых выборах».

— Как здесь много народу, правда? — говорит он. — Честно говоря, по-моему, я за сегодняшний вечер достаточно потрудился в налаживании связей. Полагаю, вы не горите желанием прогуляться со мной до ближайшей пивной и посидеть за кружкой пива в спокойствии и уюте? Но уверен, что вы, по крайней мере, не возражаете, если я куплю вам выпивку. За все то внимание, которое вы уделили мне в передаче.

Это оказалось проще простого.

Он повел меня в паб на Паркгейт-стрит, и мы болтали весь вечер.

Когда я вспоминаю о том времени, то вижу в нас много общего. Мы оба были молоды, энергичны и искренне стремились добиться успеха, который дается один раз в жизни. Мы оба будто знали, что находимся на верном пути к карьерному росту, и, господи помилуй, решили пройти этот путь.

Он стал моим настоящим, признанным бойфрендом.

Мы были прекрасной командой. На каждом местном митинге протеста или сборе средств, в котором бы ни пришлось ему участвовать, я была на его стороне. (Да, я всегда мечтала стать женой политика, хотя больше меня привлекала судьба Жаклин Кеннеди или Евы Перон.)

Я должна была агитировать его избирателей, а он в свою очередь ходил на каждую передачу «Ньюз тайм» и учил меня, как заострять вопросы и придавать программе дискуссионный формат.

Джейми даже придумал нам прозвище. Бимилия. Понимаете, как Биллари — Билл и Хилари Клинтон. Мне это очень нравилось. Билли Эмилия… Бимилия…

— Эмилия?

— Ой, прости.

— Ты отключилась, — говорит Рэйчел. — Иди сюда, я закрываюсь. Давай НХВО.

(Так она сокращает фразу «на хрен вон отсюда». Очень полезна в ночных клубах, когда мы обе хотим быстро смыться, не привлекая внимания остальных. Другое ее любимое сокращение — УВ, что означает «уши вянут». Тоже очень полезна, если нужно сообщить, что кто-то вам надоел до смерти.)

Выход из магазина обставляется различными предосторожностями по части «рекогносцировки местности», как говорится в фильмах про мировую войну, когда Рэйчел проверяет и перепроверяет, не торчит ли несчастный Долдон Гордон у окна своего бистро через дорогу в надежде, что сможет ее перехватить. Можно поверить, что у него там бинокль, постоянно наведенный на дверь «Столичного шика».

— Все чисто, — говорит она. — По моей команде — беги. Раз, два, три — бежим!

Мы добегаем до моего автомобиля, никем не преследуемые.

— Я думала о своем последнем и окончательном бойфренде, — говорю я, заводя машину.

— Ах да, политик, Билл, верно? Мне нравится политика. Это вроде шоу-бизнеса для уродов. Напомни мне, почему ты с ним рассталась.

Рэйчел была в Париже, когда я встречалась с Биллом, и поэтому все пропустила. Ей пришлось довольствоваться слухами.

— Это был классический случай расставания, — задумчиво говорю я. — Не было ни споров, ни ссор, ничего подобного. Наши карьеры просто увели нас в разных направлениях. К тому же мы оба были трудоголиками, постоянно пропадающими на работе. Он с тех пор очень поднялся, хотя я не во всем с ним согласна. Теперь он рядовой член парламента, но, помяни мои слова, когда-нибудь станет министром.

— И он женат на этой жуткой женщине? Как ее настоящее имя?

— Тьфу-тьфу, Клер. Ну, они до сих пор женаты. Неужели ты думаешь, что она может отпустить человека, который однажды попался ей в лапы?

Если бы проводился опрос с целью выяснить самых непопулярных известных личностей Ирландии, Клер Йитс попала бы туда с теми двумя типами, один из которых ввел налог на детскую обувь, а другой запретил курение в общественных местах.

Клер выросла в семье политиков, ее отец был министром финансов, а дедушка — одним из отцов-основателей молодой нации. Сама она ничем не была замечательна, но ей досталось по наследству известное имя, и поэтому — это было несколько лет назад — пригласила к себе съемочную группу документалистов. Билл в то время устранился, но, к несчастью, попытки Клер позиционировать себя как «жену известного политика» были катастрофой для связей с общественностью.

Я помню тогдашнюю программу, и несколько цитат из ее речей до сих пор вертятся в голове.

— Мы уплатили пятьсот тысяч за этот дом, а теперь он стоит три миллиона, знайте это, — говорила она в камеру, — и вы не должны ненавидеть меня просто за то, что я купила его в удачное время. И цена за поддержание его просто смешная. Конечно, мне приходится оплачивать услуги домработницы, прачки и садовника. Вилла в Марбелье обходится в целое состояние, и мы должны устраивать приемы, когда мы там, так что все это складывается. И все это из жалованья политика, знаете ли. И когда все счета оплачены, едва остается на содержание «мерседеса» и «БМВ». Мне не надо рассказывать о черте бедности.

Вы можете себе представить, какое раздолье здесь было для газетчиков. Они окрестили программу «Проект Ведьмы Клер», и имя прижилось. Теперь каждый раз, как только портреты ее и Билла появляются в таблоидах, подзаголовки гласят: «Мистер Билл Йитс и его жена, Ведьма Клер».

— Последний в списке, поверить не могу, — говорит Рэйчел, опуская стекло в машине, чтобы закурить. Потом лукаво глядит на меня. — Ну а теперь скажи мне честно. Я была крайне против твоих вечерних курсов, и вот тебе вопрос на миллион долларов. Оно того стоит?

Пока я пытаюсь ответить, довольно симпатичный парень, который курит у двери пивной, замечает Рэйчел и кричит ей, пока мы стоим в пробке:

— Эй! Красотка! Не заглянешь сюда? Разрешаю заказать мне кружечку.

— Отвали, — бросает Рэйчел, не глядя в его сторону.

Все абсолютно нормально, просто сейчас пятница, вечер, смертоносный феромон Рэйчел в действии. Я поворачиваюсь к ней.

— Я скажу тебе, чему я научилась, — медленно говорю я. — Любовь жива и никуда не делась. Она просто не отвечает на мои звонки.

* * *

«Я доведу все до конца», — думаю я на следующее утро, пока ставлю машину перед офисом штаб-квартиры Билла в Фибсборо.

Терять мне нечего.

Я дозвонилась утром к нему в офис, ожидая напороться на автоответчик, но, к моему удивлению, ответил секретарь и сказал, что у него прием с десяти до четырех.

Блестяще. Это добрый знак.

Я вхожу в офис, который с виду темен, грязноват и неприветлив, как приемная врача. Три человека сидят в пластмассовых креслах, по виду очень неудобных; я присоединяюсь к ним.