Книга Проклятие любви - Тамара Лей

— Ты права, — неожиданно согласилась Пендери. — Это только моя вина и ничья больше.

Чувствуя, что та готова признаться, Райна спросила:

— Даже не Эдвина?

Элан, взглянув на нее, отвела глаза.

— Конечно, это его вина, но если бы я по глупости не оказалась одна в лесу, этого бы не случилось.

Когда-нибудь, но не сейчас, она скажет правду. В этом Райна не сомневалась. Вздохнув, саксонка тоже поднялась.

— Я знаю, что другое ты хотела услышать, Райна, но именно это со мной произошло. Поверь мне.

Что толку спорить? Это ничего не даст. Отвернувшись от Элан, она снова стала прислушиваться к разговору в зале. Оттуда доносился приглушенный разговор, словно ряды гостей поредели. Девушка осторожно выглянула из-за ширмы. Еще недавно возле помоста толпилась добрая сотня рыцарей, а сейчас их было не больше дюжины.

Что произошло за то время, когда она занималась Элан? Сказано ли было о чем-нибудь важном? Саксонка посмотрела на Максена и короля, сэра Гая и Пендери-старшего, окинула взглядом остальных. Все говорили одновременно и негромко, так что не удавалось разобрать слова.

— Что они болтают? — повиснув на Райне, спросила Элан.

— Я ничего не могу разобрать.

Райна и Элан отошли от ширмы.

— А как ты думаешь, о чем они говорят?

— Обсуждают свой поход. Я в этом уверена.

Выпятив живот, Элан прислонилась к спинке кровати и медленно опустилась на нее.

— Надо молиться, — она сложила руки перед собой. — А ты?

Молящаяся Элан? Та Пендери, которую она знала, даже и помыслить не могла об этом. Но ведь тут любовь, не так ли? А любовь может круто изменить всю жизнь.

— Я буду молиться с тобой, — наконец сказала саксонка и опустилась на колени.

— Мы почти стали подругами, да? — осторожно спросила норманнка и, закрыв глаза, зашевелила губами.

«Странные какие-то подруги», — подумала Райна, но не стала в это углубляться. Мир всегда лучше ссоры.

— Что будет? — спросила Райна, когда после ночной прогулки с королем возвратился Максен.

Вытянувшись рядом с ней на соломенной подстилке в зале, рыцарь прижал ее к себе:

— Что будет, или что я сделаю?

— Не увиливай от ответа.

— Ну, наверно, все-таки сражение, хотя я дал королю повод для размышления.

— Ну и как?

— Ты помнишь, я говорил, что готов пожертвовать Этчевери, если это приведет к миру?

— Конечно, помню.

— Вот об этом я и говорил с Вильгельмом.

Сердце девушки зашлось от боли — так она боялась за человека, которого любила больше всего на свете.

— И что он ответил?

— Король назвал меня трусом.

Гнев охватил девушку:

— Он испытывал тебя.

— Это я знаю, но когда Вильгельм сказал, что кровожадный воин Гастингса мертв и что я должен был оставаться в монастыре, я понял, что обязан доказать обратное.

— Но это в тебе в самом деле умерло, поэтому ты не можешь доказать, что король ошибается.

— Неужто не могу?

Он покачал головой:

— Я молю Бога, чтобы это оказалось правдой, но во мне еще остались сомнения. Я чувствовал это, сражаясь с Анселем.

Она задрожала от ужаса, вспомнив страшный поединок. Смерть негодяя — облегчение для всех, но, исполняя свой долг, Максен казался не человеком. Он ничем не отличался от кровожадных хищников. Наверно, он будет таким в сражении с Эдвином. Неужели ее возлюбленный не изменился?

— Нет, — сказала девушка. — Есть разница в убийстве человека, достойного смерти, и невинного. При Гастингсе ты этого еще не понимал, но сейчас — другое дело.

Пендери ласково коснулся ее.

— Ты поддерживаешь во мне бодрость духа, дорогая моя саксонка, — пробормотал он, явно не желая спорить.

— Ну и что ты сделаешь? — не унималась она.

Рыцарь вздохнул:

— Я поеду вместе с ним и буду молиться, чтобы армия Эдвина оказалась сильной. Тогда король всерьез задумается над тем, что я предлагаю.

Для Вильгельма, как думала Райна, важно только то, могуч или слаб Эдвин. Тут уж о мире и говорить не приходится.

— Ты все еще считаешь, что можно обойтись и без кровопролития? — спросила она.

— Надежда слабая, — вздохнул Пендери, — хотя Вильгельма донимают постоянные мятежи, но с каждой военной удачей его мощь растет. Победа над Харволфсоном будет для него самым великим событием.

Райна прижалась к нему:

— Я боюсь за тебя, Максен.

— Не думай об этом.

Он был прав. Ведь она сама сказала Элан, что женщины должны казаться сильными. Закрыв глаза, Райна подумала, что опять нарушила данное себе обещание рассказать Пендери о зачатии. Утром рано рыцари уйдут в поход, а накануне его и предстоящего сражения нельзя говорить об этом. Да и ложь ее откроется. Он рассердится, что она сразу не сказала правду. А гнев делает нетвердой руку в битве. Потом — она надеялась, что час придет, — Максен узнает правду.

Глава 29

— Я не хочу идти! — взвыла Элан. — Не заставляй меня. Я не могу видеть человека, который сотворил со мной такое!

Она прижала руку к раздувшемуся животу.

— Я не прошу, — глухо бросил Пендери-отец. — Я говорю. Ты увидишь своими глазами смерть негодяя!

— Мне хватит того, что он умрет, — не сдавалась дочь.

— А мне нет. Теперь собирай вещи и готовься в путь.

Максен вместе с Райной вошел в зал, неся с собой свежесть раннего утра.

— Ей нельзя уже ездить верхом, — вмешался рыцарь, который слышал обрывки разговора.

Отец резко повернулся к нему.

— Ты боишься, что она потеряет внебрачного ребенка? — взревел он. — Да это же лучшее, чего можно желать!

Сын остановился в нескольких шагах от отца:

— Это риск не только для ребенка, но и для Элан.

Лицо старого вояки, закаленного в постоянных сражениях, побагровело от гнева:

— Элан — моя плоть и кровь. Она, хоть и женщина, но унаследовала мою силу.

— Она беременная женщина, — уточнил Максен, повысив голос. — И останется в Этчевери.

Отец словно потерял дар речи, но, придя в себя, упрямо вскинул голову:

— А я говорю, она поедет!

«Господи, пресвятая Матерь божья! — встревожилась Райна. — Неужели отец и сын затеют потасовку?»

Максен, не мигая, смотрел в глаза отца.