Книга Волчье правило - Олекса Белобров

Крестьянская смекалка не спасла духовских артиллеристов – авиация быстро сориентировалась по ракетам повышенной дальности – они взлетели на высоту километра, тогда как душманское освещение сработало на значительно меньшей высоте – метров двести-триста. Да и сигнальные огни десантников оказались для авиации более чем убедительными.

Эскадрилья «Грачей» легла на боевой курс, и вскоре от вражеской батареи остались лишь пылающие обломки. Работа фронтовой авиации в ночном небе впечатляла – ни один самолет не залетел в воздушное пространство соседней недружественной державы, хотя бомбо-штурмовой удар пришелся именно по ее территории, уничтожив древние «Катюши».

Досталось и развалинам населенного пункта – их забросали бомбами и обработали пушками. Сделав дело, авиация растворилась в ночном небе. Зависла тяжелая тишина. Такая тишина, что Хантер даже растерялся – что делать? Он привык воевать, принимать решения и реализовывать их, а тут – тишина…

Выручил, как всегда, многоопытный Дыня. По его совету Хантер отправил на «Головку» целую процессию – забрать вооружение и всех, там уцелевших. Начали считать потери. Оказалось, в роте четверо «трехсотых»: трое, державших позиции на ненормативной высоте (в том числе – младший сержант Крапивин), и один тяжелораненый внизу – рядовой Соболев.

Легкораненым оказался лишь ефрейтор Шаймиев. Хантер с Дыней подошли к его подбитой машине. Никто не стрелял, поэтому возле БМП Шамана крутился Пол-Пот с двумя ремонтниками. Бээмпэшка, пострадавшая от прямого попадания реактивного снаряда, могла похвалиться нетипичным повреждением – растерзанной кормой.

Снаряд влетел под углом, сразу за башней. Почему-то не разорвавшись, он раскололся и вылетел сквозь незастопоренную изнутри дверку десантного отсека. Расколовшись от столкновения с броней, части эрэса валялись на земле неподалеку…

– Ничего не понимаю, б…! – выругался Дыня, рассматривая картину прямого попадания. – Что-то здесь не так! Я хорошо помню, калибр у «Катюш» – сто двадцать миллиметров, а здесь – меньше ста! – Он ткнул рукой в сквозную пробоину в бронированном корпусе.

– Не сто двадцать, а сто тридцать, – поправил взводного замполит, как бывший артиллерист. – И не сто миллиметров калибр по нам стрелял, а восемьдесят два! На наше счастье, Вольдемар, по нам лупила не БМ-13, а БМ-8! Только сейчас я врубился – почему на ЗиЛ-157 непонятные пакеты установлены, вместо привычных рельсов-направляющих! – Петренко с признательностью вспомнил преподавателей кафедры артиллерии своего училища, под предводительством офицера-фронтовика, полковника Никитина.

Гоняли они курсантов на своих занятиях до седьмого пота, и, как оказалось, их уроки принесли неплохие результаты!

– То есть… если б… по нам… били… настоящие… «Катюши»… – протянул Денисенко, и вдруг замолк.

– Да, Володя, – невесело улыбнулся заместитель командира роты. – Костей бы мы не собрали после 130-мм снарядов, которых на каждой машине по шестнадцать, а на пяти машинах разом – все восемьдесят! И всего – за один залп! А «духи» произвели четыре залпа! Но «Катюшами» их величали только во времена Великой Отечественной, в послевоенные годы в войсках дразнили их… «сучками», за противный визг и эхо, бьющее по ушам…

Выяснили, что пострадали и «примусы» – накрылся медным тазиком АГС-17 «Пламя», посеченный осколками. Среди армейских ремонтников на этот раз потерь оказалось намного меньше, чем в минувшую ночь. Наученные горьким опытом, они за день вырыли множество окопов в полный профиль и во время артиллерийского налета отсиживались там.

Несмотря на все предосторожности, один ремонтник погиб, еще четверо получили ранения и контузии. Был тяжело ранен боец ремонтной роты десантно-штурмовой бригады – водитель машины ТО. К Хантеру приблизился Грач, на ухо сообщив, мол, Михалкин во время огневых налетов вел себя достойно: не прятался-перепрятывался где-то в индивидуальном укрытии, а вместе с бойцами, под осколками, пережидал взрывы, спокойно переходя от одного отделения к другому, демонстрируя спокойствие и уравновешенность. Что тут скажешь?!

– Кузнечик! Вызови мне ко взводных, старшину и всех сержантов, оставшихся в строю, а также Колуна! – распорядился замполит роты.

– Есть! – ответил тот и быстро побежал, хотя мог бы отправить кого-то из подчиненных.

Было заметно, что крепкий и физически развитый парень засиделся без дела. Через три минуты все были в сборе. Старший лейтенант посмотрел на стрелки часов.

– Собрал я вас, уважаемое товарищество, для того, чтобы согласовать наши действия на остаток ночи, – объявил он. – У кого какие соображения?

Однако Хантер так и не успел ничего услышать от подчиненных.

Ночные «кошки-мышки»

– Действия, Петренко, будут простыми. – В лунном сиянии приблизился Михалкин. – Мы с тобой берем одну БМП твоей роты, ремонтники дают нам свой КамАЗ, мы грузим на технику погибшего и раненых и отправляемся на ПКП армии.

– А как же рота? – воспротивился Хантер. – Я все-таки исполняю обязанности командира подразделения…

– Я согласен – с этими обязанностями сегодня ночью ты справился. – На удивление, в этот раз начпо не был наглым и желчным, как всегда. – Утром тебе предстоит участвовать в процессе обмена военнопленными. Полковник Худайбердыев предупредил меня о тебе лично! Возьми подготовленных бойцов: командира отделения, механика-водителя, наводчика-оператора и пару солдат – снайпера и радиотелефониста с исправной радиостанцией. К тому же на ПКП с тобой кое-кто желает с тобой побеседовать, с глазу на глаз. Понял?

– Так точно, товарищ подполковник! А что, они, эти «кое-кто» – сюда приехать не смогли? – осторожно спросил старлей, дабы не нарваться на матюги в присутствии подчиненных.

– Не смогли, они не из тех, что любят под эрэсами ползать! – не стал давить начпо.

Удивительным образом ночная передряга положительно повлияла на этого откровенного негодяя и интригана!

– Давай, озадачивай подчиненных, через десять минут мы стартуем! – как-то обыденно приказал Михалкин.

Хантер на скорую руку поставил задачи: за ротного остался, естественно, старший лейтенант Денисенко. Остатки роты поделили пополам: командиром одной половины был назначен лейтенант Воронов, вторую доверили старшине роты, старшему прапорщику Оселедцу. Осиротевшими «примусами» назначили командовать рядового Петриковца.

С собой Хантер решил взять проверенного земляка Зверобоя. Его механик-водитель, рядовой Арсентьев из Красноярска (псевдоним Чалдон), был мастером своего дела, наводчик – лучший ученик Ары – рядовой Челадзе, отзывающийся на прозвище Джойстик.

Снайпером в отделении Зверобоя служил его земляк, рядовой Николай Яремчик (он же Ерема), гуцул, родом откуда-то из-под Яремчи. Еще одного боевика Зверобой выбрал самостоятельно – это был радист, рядовой Кулик, бывший сержант, разжалованный в свое время за дедовщину. Парень бесшабашной храбрости и простой, как три рубля (за что и пострадал). Звали его между собой Лосем, родом он был откуда-то с северного Сахалина, где водилась несметное количество лосося. Оттого и звался сначала он Лососем, а потом почему-то «сократился» до Лося.