Книга Хозяин морей. Капитан первого ранга - Патрик О'Брайан

— Давно я не держал в руке пистолета, — заметил Стивен. — Да и кортик тоже. Но когда я был помоложе, то приходил в восторг от оружия. Я и сейчас еще таков. Оружие обладает очень своеобразной красотой. Кроме того, оно по-настоящему полезно. Знаете ли, у нас в Ирландии люди чаще выходят на улицу, чем в Англии. Полагаю, так же обстоит дело и у вас?

Макдональд подумал, что так оно и есть, хотя существует разница между высокогорной Шотландией и остальной частью королевства. Но что доктор Мэтьюрин подразумевал под словом «чаще»? Стивен сказал, что он подразумевал раз двадцать-тридцать в год; на первом курсе университета он знавал людей, которые превосходили это число.

— В то время я придавал слишком большое значение тому, чтобы остаться в живых, оттого научился довольно сносно владеть как пистолетом, так и кортиком. У меня сохранилось детское влечение к оружию. Ха-ха — первая, третья позиция, защита, финт, удар!

— Не хотите провести со мной тренировочный поединок на палубе?

— А мы не нарушим каких-то правил? Я страшно боюсь показаться хоть в какой-то степени эксцентричным.

— Ну что вы! Это будет вполне в порядке вещей. На борту «Бореас» я, бывало, давал мичманам уроки фехтования после того, как заканчивал учения со своими морскими пехотинцами. Кроме того, один или два лейтенанта с этого корабля оказались неплохими фехтовальщиками. Пойдемте, захватим с собой заодно и пистолеты.

На квартердеке они занимались фехтованием: делали выпады, топали, кричали: «Ха!» Стук и звон стали о сталь отвлекали вахтенных мичманов, которые получили нагоняй, зато их более счастливым товарищам предоставилась возможность с интересом наблюдать за этой увлекательной и жестокой забавой.

— Стоп, стоп! Прекратите, кончайте, — воскликнул Стивен наконец, отступив назад. — Я запыхался, у меня одышка, у меня нет больше сил.

— Что ж, — отозвался Макдональд. — За последние десять минут я десять раз был убит. Я сражался лишь мысленно.

— Мы оба были трупами с самого начала поединка.

— Помилуй нас всех, Господи! — произнес Джек Обри. — А я и не знал, что вы так кровожадны, любезный доктор.

— В настоящем сражении вы, должно быть, смертельно опасны, — заметил Макдональд. — Какой у вас быстрый убийственный выпад. Я бы не хотел встретиться с вами в серьезном бою, сэр. Вы можете назвать меня тюфяком, и я покорно снесу такое оскорбление. Может быть, вы предпочитаете пистолеты?

Наблюдая за поединком со своей стороны шканцев, Джек Обри был искренно изумлен: он даже представить себе не мог, что Стивен умеет держать шпагу, не говоря о том, чтобы зарядить пистолет, тем более попасть в очки на игральных картах с дистанции в двадцать шагов, хотя и думал, что близко знает его. Он был доволен, что друг делает такие успехи; ему была приятна почтительная тишина. Но ему было немного грустно, оттого что он не может принять участие в их состязаниях и стоит в стороне: капитан не вправе позволять себе такую роскошь, чреватую потерей лица. В той хладнокровной самоуверенности, с какой Стивен вставал в позицию, поднимал пистолет, целился своим блеклым глазом и отстреливал голову у червового короля, было что-то неприятное, скользкое. Джеку стало как-то не по себе. Он повернулся в сторону своих новых штормовых стакселей, наполненных ветром, на которых не было ни морщинки. Скоро с подветренной стороны на дистанции около шестидесяти лье откроется мыс Финистерре. Около полуночи шлюп повернет на ост, взяв курс на Ортегу и залив.

Перед тем как пробило восемь склянок предполуночной вахты, на палубу вышел Пуллингс, подталкивая перед собой зевающего, с заспанными глазами, Парслоу.

— Вы человек обязательный, мистер Пуллингс, — сказал штурман. — С удовольствием пойду на боковую. — Словно заразившись от Парслоу, он широко зевнул и продолжил: — Принимайтесь за командование. Стоят прямые паруса, грот— и фор-марсели, фор-стаксель и кливер. Курс норд-норд-ост. Когда пробьет две склянки, меняйте курс на чистый ост. Если заметите парус, зовите капитана. Ах, моя коечка так и тянет меня к себе. Доброй вам ночи. На этого мальчугана надо бы вылить ведро воды, — добавил он, глянув на Парслоу, и направился к люку.

Сквозь сон Джек Обри слышал, как менялась вахта: когда по судну длиной сто сорок футов топают шестьдесят пар ног, тишину сохранить трудно. Но гораздо четче он ощутил смену курса, которая последовала час спустя. Даже в полусне он понял, что находится под другим углом относительно меридиана. Джек также почувствовал, что «Поликрест» идет курсом от галфвинда до бакштага: судорожные взлеты и падения сменились пологими подъемами и длинными спусками. С палубы не доносилось ни понуканий, ни окриков. Пуллингс успел лечь на фордевинд, негромким голосом отдав несколько распоряжений. Все шло как по маслу, без шума и лишней суеты. Джек мысленно похвалил Пуллингса. Но все-таки что-то было неладно. Шкоты парусов были выбраны как полагается, однако топот ног был чересчур поспешным. Из открытого светового люка до капитана донеслись возбужденные возгласы. Когда открылась дверь каюты и рядом с его койкой возник смутный силуэт мичмана, капитан уже стряхнул с себя остатки сна.

— Я из вахты мистера Пуллингса, сэр. Он полагает, что на левом крамболе виден корабль.

— Благодарю вас, мистер Парслоу. Сейчас я поднимусь.

Когда Пуллингс спустился с мачты по штагу на шканцы, Джек Обри уже стоял возле освещенного нактоуза.

— По-моему, я обнаружил корабль, сэр, — произнес он, протягивая капитану подзорную трубу. — Три румба на левом крамболе, на дистанции около двух миль.

Видимость ночью оказалась недостаточной: небо было чисто, но края его были скрыты дымкой. Крупные звезды превратились в золотые точки, а малые совсем поблекли; молодая луна давно зашла. Когда глаза Джека привыкли к темноте, он смог достаточно четко различить линию горизонта — более светлую полоску на фоне черного неба, с которого вот-вот скроется Сатурн. Ветер зашел немного к норду; он усилился, и на гребне каждой волны, шедшей с зыбью, появились белые гребни. Несколько раз Джеку казалось, что он видит в объективе марсели судна, но неизменно убеждался, что зрение его подводит.

— У вас, должно быть, хорошие глаза.

— Оно выстрелило из пушки, сэр, и я заметил вспышку. Но мне не хотелось вызывать вас, пока я не убедился, что не ошибся. Вон оно, сэр, под самым лисель-реем. Вижу марсели, возможно бизань. По-моему, идет круто к ветру.

«Господи, да я же старею», — подумал Джек, опуская подзорную трубу. В тот же миг он заметил мертвенно-бледную точку, которая исчезла, но появилась вновь в том же самом месте. Наведя трубу, он увидел в окуляре белую полосу: ее образовали обрасопленные марсели, которые, казалось, сливались воедино. А бледное пятнышко наверху — бизань-брамсель. Судно шло правым галсом круто к свежему норд-весту, по-видимому идя курсом вест-зюйд-вест или чуть южнее. Если оно выстрелило из пушки всего один раз, значит, совместно с ним плывут другие корабли. Выстрел означал, что оно меняет галс и остальные должны последовать его примеру. Джек стал вглядываться в восточную часть темного моря и на этот раз увидел один, возможно, два вымпела. Идя таким курсом, они должны пересечься. Но сколько еще незнакомец будет оставаться на прежнем галсе? Едва ли долго, поскольку каменистый мыс Ортега, окруженный опасными рифами, находится с подветренной стороны от него.