Книга Ледяное озеро - Элизабет Эдмондсон

Сол почувствовал слезу на щеке. Он становится сентиментальным — вот что делает Рождество, когда достигаешь такого возраста и никому до тебя нет дела. Даже матери. Липп резко выпроводила его, когда он поднялся справиться о мамином здоровье. Как она может уживаться с такой неприятной горничной? Никто, кроме нее, не выносит эту женщину. Хорошо, если бы та немедленно вернулась во Францию, тем более что, когда немцы туда вторгнутся, Липп только это поприветствует, они милы ее сердцу.

Сол устало поднялся с кресла, потыкал кочергой в камине, снял халат и забрался в постель. Наверное, скоро вернется Джейн, лучше оставить свет зажженным. Нет, к чертям! Обойдется и огнем от камина. Трудно заснуть со светом.

Глава сорок первая

Наутро после бала Хэл проснулся в объятом тишиной «Гриндли-Холле». Старший брат удалился работать к себе в кабинет, как сообщила горничная. Лечит похмелье, усмехнулся Хэл. Миссис Гриндли и миссис Вульф завтракают в постели, мистер и миссис Роджер отправились на прогулку, а молодые леди и джентльмены спят.

В столовой Хэл в одиночестве съел завтрак, читая газеты. Потом решил, что пойдет в «Уинкрэг» и посмотрит, встала ли Аликс; возможно, удастся вызвать ее на игру в бильярд.

— Мисс Аликс в цветочной комнате, мистер Хэл, помогает мисс Труди с цветами, много работы перед Рождеством.

Он двинулся в указанном Роукби направлении, через лабиринт комнат на первом этаже дома, в той его части, что отводилась для слуг. Широкие коридоры имели таинственные двери. Они вели в кладовые, в комнаты для обуви и глаженья, в буфетные, в другие службы, в прежние времена необходимые для успешного ведения викторианского загородного дома, а ныне — пустующие и безмолвные.

Жизнь вернулась в окружающее пространство ближе к цветочной комнате: стали слышны голоса, звяканье кастрюль из кухни, сердитое ворчание кухарки, распекающей мальчика от булочника за то, что зашел в помещение в грязных башмаках и принес на две булки меньше; внезапный собачий лай, взрывы смеха.

Затем пахнуло растениями, и Хэл увидел, что цветочная комната — приют для цветов и зелени. Труди держала на весу серебряную вазу для роз, окидывая ее критическим взором.

— Доброе утро, Хэл! — поздоровалась она. — Аликс, я отнесу это в библиотеку, здесь нужно освободить место.

— Могу я вам помочь? — спросил Хэл.

— Спасибо, Хэл, она не тяжелая. Аликс, те гладиолусы для церкви, а не для дома.

В комнату шагнул садовник с охапкой серебряных листьев.

— На стол, мисс Труди? — спросил он.

— В ведра около стола, пожалуйста. — Она вышла.

Оставшись наедине с Аликс, Хэл отодвинул в сторону вазу с гиацинтами и подобрался к столу.

— Никогда не видел столько цветов сразу.

— Некоторые пойдут в дом, большая часть предназначена для церкви. Труди всегда готовит живую зелень для рождественской службы.

— А вы собираетесь идти в церковь ей помогать?

— Да, — промолвила Аликс, подставляя стеклянную вазу под кран над висящей в углу раковиной.

— Могу и я предложить помощь?

— Пойдемте. Утрата и Урсула тоже собираются. Урсула гостит у нас, вы не знали? Она прибыла вчера поздно вечером, после бала. Видно, что она очень рада некоторое время побыть вдали от «Гриндли-Холла». По-моему, Урсула не слишком ладит с Розалинд. Господи, а та девушка просто красотка!

— Вчера она выглядела так, будто окунулась в сахарную глазурь. Впрочем, да: она прелестна.

«А вот тебя не назовешь прелестной», — подумал Хэл, наблюдая за Аликс, занятой сортировкой гладиолусов, — в зеленом фартуке, по-рабочему обвязанном вокруг талии, с зачесанными назад и заправленными за уши волосами. Сосредоточенно прищурившись, она сражалась с непокорным черенком. Нет, это определение не подходило Аликс ни в малейшей степени. Хэлу доставляло удовольствие просто сидеть и смотреть на нее.

— У вас на носу что-то зеленое, — промолвил он.

Тыльной стороной ладони Аликс провела по носу.

— Тля, — удивленно протянула она. — Не пойму только, почему в декабре.

— Здравствуйте, мистер Гриндли! — воскликнула Утрата, врываясь в комнату вместе с Урсулой. — Хочешь помогать украшать елку? — обратилась она к подруге. — Мы всегда это делаем в сочельник, а поскольку бабушка лежит больная, мы протянем электрогирлянду прежде, чем она успеет нам запретить. Когда повесят остальные украшения, тогда уже трудно будет заменить лампочки на свечи.

— Почему у вас такой недоуменный вид, дядя Хэл? — спросила Урсула, обращаясь к нему словно к слабоумному, что его позабавило. — Леди Ричардсон не одобряет электричество, она предпочитает свечи. Только эти лампочки особые: сэр Генри привез из Америки.

— Свечи тоже очень красивы.

— И очень опасны, — заметила Утрата. — Однажды елка загорелась, это случилось задолго до моего рождения. Аликс, помнишь тот случай? Нам с Урсулой рассказал об этом Роукби.

— Да, дядя Джек взбесился и начал дурить со свечой, — кивнула Аликс. — Но это не была случайность. Он нарочно пытался поджечь елку.

— Роукби говорит, он мог спалить дом.

— Держу пари, уж он получил сполна от леди Ричардсон, — предположила Урсула.

— Нет! — возразила Утрата. — Она никогда на него не злилась, что бы он ни вытворял.

— Младший сын, — рассудительно вздохнула Урсула. — Их часто балуют. Могу лишь пожалеть, что это не распространяется на дочерей, я бы хотела, чтобы меня хоть разок кто-нибудь побаловал.

— О, Фрейд и вся эта чепуха, кто в это верит? Может, она раз попыталась устроить ему выволочку, но он дал ей такой отпор, что она больше не рисковала. Сейчас все не имеет значения, он мертв много лет — вот она и отыгрывается за него на остальных.

— Так, Утрата! — строго окликнула Труди, входя в комнату с кремовой вазой в руке.

— Ненавижу, когда мне говорят: «Так, Утрата!» Я рассказывала Хэлу о рождественской елке. Дедушка и Сандерс сами ее срубили. Тяжелая работа, но дедушка считает плохой приметой, когда это делает кто-нибудь другой, а не хозяин дома. Тетя Труди, Сандерс сказал, что он пригнал прицеп во двор, можно его забирать, как только потребуется. Там, на нем груда остролиста[46], вы никогда в жизни не видывали столько красных ягод. Мы с Урсулой тоже собираемся подняться до церкви, помогать, а обратно, с горы, могли бы спуститься на санях. Было бы здорово, если бы вы разрешили погрузить санки на прицеп. Под цветы, конечно.

Аликс вздохнула.

— А мне придется, как фермерше, ехать на тракторе. Нет, не спрашивайте, моя нога гораздо лучше, но в гору по обледенелой тропе — это выше моих сил.