Книга Черный ростовщик - Олег Мушинский

Дела шли в гору. Брамс даже приобрел недавно сошедший со стапелей бриг под названием «Серебряная лань» и расширил географию торговых походов. Один из таких вояжей и привел ростовщика на берега озера Тескоко.

Торговать там было не с кем. Солдаты превратили в руины некогда богатый город индейцев, а выжившие держались от развалин подальше. Брамс тоже не собирался там долго задерживаться, он лишь хотел слегка пошарить в руинах. В храмах индейцев хватало сокровищ, а отступавшие с боями испанцы вряд ли выгребли все.

То, что Брамс обнаружил в подвалах, превзошло его самые смелые ожидания. Золото, серебро, драгоценные камни были свалены целыми грудами. На богато украшенных одеждах драгоценного металла было больше, чем простого — в полном доспехе конкистадора. Глядя на полнейший беспорядок, Брамс сразу решил, что индейцы стащили сюда сокровища в надежде спрятать их от завоевателей и, как оказалось, преуспели. Сам ростовщик попал внутрь через трещину в стене, образовавшуюся после землетрясения. Главный вход был надежно укрыт от чужих глаз. Брамс не нашел его даже изнутри, но землетрясение — они в тех краях не редкость — проложило новый путь для того, кто не побоится призраков прошлого.

Брамс их не боялся. До встречи с ними, конечно. Пока он метался из комнаты в комнату, отбирая то, что он заберет сейчас, и любуясь тем, что он вывезет позже, земля вновь содрогнулась. Стена, сдвинувшись, закрыла трещину. Упавший с потолка осколок выбил факел из рук. Тот упал на землю и погас. Перепуганный ростовщик замер в темноте, но, едва все перестало трястись, он вновь увидел свет. Торопливо набив карманы всем, что в темноте загребли руки, Брамс поспешил туда.

Свет давало множество факелов. Они освещали большое квадратное помещение, в центре которого было грудой ссыпано золото. Слитки и монеты лежали у ног огромной — вдвое выше Брамса — статуи местного бога. Бога мертвых. Индейцы называли его Миктлантекутли, испанцы — просто дьяволом. Мертвые индейцы — кое-кто уже начал разлагаться — стояли вдоль стен, и каждый держал в руке факел. Брамсу при виде этого стало так жутко, что он даже на какое-то время забыл о золоте. Но вся эта жуть не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытал, когда бог мертвецов внезапно сделал приглашающий жест и заговорил.

Говорил он на местном диалекте, который Брамс к тому времени знал не хуже родного. Миктлантекутли приветствовал голландского вора и приглашал того присоединиться к его мертвой свите. Ростовщик пал на колени, умоляя о пощаде. В другое время он, возможно, и преуспел бы — этот бог предпочитал местных, — но теперь обстоятельства изменились. Славные испанские конкистадоры несли дикарям пламя истинной веры и по ходу дела сожгли в нем слишком многих.

Вначале, конечно, бога мертвых это только радовало. Потом индейцы как-то неожиданно закончились. Миктлантекутли опечалился. Его старые мертвые слуги отслужили свой срок, а новые больше не поступали в должных количествах. В его владениях было некому умирать в таком объеме, а Миктлантекутли привык жить с размахом. Пришлось ему с сожалением признать новые реалии и принять в штат пришельцев, так что пощады себе ростовщик не вымолил, но отсрочку получил. Кто был инициатором идеи — осталось неясным. Брамс слишком усердно валил все на Миктлантекутли, выставляя себя случайной жертвой дьявольского плана, но, будь тот здесь — Эспада был просто в этом уверен — бог мертвых озвучил бы иную версию. Как бы то ни было, они договорились. Став ростовщиком, Брамс заманивал простаков долгом, который якобы не надо отдавать, и, лишь умерев, те узнавали, что долг придется отработать.

Разумеется, безвозвратные долги требовали серьезной финансовой поддержки, но для бога мертвых это проблемой не являлось. Его пока еще живые служители грабили древние захоронения, о которых знал, наверное, один только Миктлантекутли, и исправно поставляли богатства ростовщику. Они же устраняли тех, кто проявлял подозрительную активность в плане возврата долга. При случае убивали и тех, кто едва взял в долг у Брамса, возвращая деньги и сокращая накладные расходы.

— Погоди-ка, — недоверчиво перебила Диана, отложив очередную бумагу. — Если эти индейцы — твои дружки, что же ты придушил одного?

— Кого? — удивился Брамс. — Никого я не душил.

— По имени не знаю, но у тебя дома, в Каракасе, нашли труп индейца.

В глазах ростовщика промелькнуло удивление, но потом он, видно, что-то сообразил.

— Ну? — нетерпеливо бросила Диана.

— Наверное, это случилось после моего ухода. Должен был прийти посланец от индейцев с отчетом, кого они там ночью убили. Я сразу сжигал те договоры, которые уже отработали. Боялся, как бы они в чужие руки не попали.

— Неудивительно, — хмыкнула Диана. — Падре, вы только взгляните.

Приглашение было излишне. Монах стоял рядом и, не дожидаясь, пока девушка отложит очередной договор, заглядывал через ее плечо в текст. На лице падре Доминика застыла скорбь всех несчастных этого мира.

— О! — воскликнула Диана, увидев на следующем листе еще одну знакомую фамилию. — И этот тоже тут. А каким святошей представлялся!

— Да, натворил ты дел, — хмыкнул Эспада.

— Думаете, у меня был выбор? — едва слышно прошептал ростовщик.

— Ну-у, — задумчиво протянул Эспада. — Дьявол-то, говорят, местный. Дал бы деру в Старый Свет со всеми этими богатствами.

— Я хотел. Девой Марией клянусь — хотел.

Эспада отвесил ему тяжелый подзатыльник.

— Ты Пречистую Деву в это грязное дело не путай.

— А почему не сбежал? — спросил падре.

— Жадность обуяла, — хмыкнула Диана. — Ему же за просто так золото рекой текло. Думаете, он из нее не черпал обеими руками? Так ведь?

— Разве я один такой? — буркнул Брамс. — Ваш губернатор лучше, что ли?

— А что наш губернатор? — сразу спросила Диана. — Это ведь ты с его алмазом смошенничал?

Видно было, что та история все еще не давала ей покоя.

— Его?! — От возмущения ростовщик на какой-то миг даже забыл о своем страхе, потом опомнился, но нотки гнева еще проскальзывали в его голосе. — Это был мой алмаз. Мой! Даже не Миктлантекутли. Я сам его нашел в могиле местного вождя.

— Тогда при чем тут губернатор?

— Он должен был обеспечить мою безопасность! — воскликнул Брамс. — Взять меня на казначейскую флотилию. Потом бы подарил этот камень Его Величеству и про меня опять бы слово замолвил. Мне ведь инквизиция в затылок дышала. А с деньгами и с титулом я бы перебрался в Нидерланды — и там бы меня никто не достал. Ни этот дьявол, ни ваши инквизиторы. Я был бы богат и свободен.

Падре сокрушенно вздохнул:

— Но какой ценой было бы заплачено за твое богатство. Ох. И на душу этого человека польстился сам враг рода человеческого.

— Так он же сам бедствует, — напомнил Эспада. — А с пустыми карманами привередничать не приходится.

— Значит, алмаз все-таки у губернатора? — вкрадчиво спросила Диана, отложив в сторону очередную бумагу.