Книга Автострада запредельности - Джон Де Ченси

Уборка продолжалась три дня. Мы провели инвентаризацию и нашли, что ничего у нас не пропало. Машина Шона и Лайема была цела и невредима, как, разумеется, и машина Карла. Но теперь шевроле было надежно укрыто за Ариадной Шона и Лайема, и это, конечно, было лучше. Может быть, настанет момент, когда нам понадобится поскорее вытащить шевроле из трейлера. Теперь я даже жалел, что в какой-то момент заставил Карла въехать в трейлер на машине. Вот и говори после этого о плохом планировании – я тоже совершил свою долю промахов.

Когда стало ясно, что нам придется путешествовать весьма долго, мы разработали себе режим дня, к которому приспособились быстро. Мы ели и спали по очереди, по очереди несли вахту у панели управления, более или менее справляясь с ведением хозяйства. Тринадцать душ и тел, живущих в тяжеловозе с трейлером, делают совместное проживание высоким искусством. Тяжеловоз, конечно, не маленький, но, если принять во внимание все машины, которые в него въехали, места для проживания оставалось весьма немного. Постоянно кто-то кому-то наступает на ноги, кто-то кому-то вгоняет локоть в ребра, а очередь в туалет занимать надо было в письменном виде по особому разрешению. Тем не менее настал момент, когда Дарла и я оказались наедине в кормовой кабине. Я воспользовался моментом, чтобы кое-что у нее выяснить.

– Уилкс сказал мне, вернее, его аналог сказал мне, что он ничего не слышал про черный кубик, пока не увидел его сам глазами Сэма тут, в тяжеловозе. Ты что-нибудь понимаешь?

Дарла слегка подняла брови и сказала:

– Могу только догадываться. Но и догадка в данном случае хороша. Иначе он не стал бы так отчаянно охотиться на Винни на борту «Лапуты». Он понятия не имел, что у меня есть кубик. И никто об этом не знал.

– Никто, кроме человека, который его тебе дал. Кто был этот человек?

– Он мертв. Его звали Пааво, и он был мне очень хорошим другом. Он погиб в перестрелке, из которой мне удалось выбраться живой. Это было на Кси Бу.

– Ты уверена, что он мертв?

– Пааво всегда клялся, что живым в руки колониальным властям не дастся.

– Ты сама видела, как он погиб, или ты слышала об этом из надежного источника?

– Нет. Это важно?

Я кивнул.

– Мне кажется, да. Я хотел бы точно узнать, в какой момент власти узнали о существовании кубика.

– Мне всегда казалось, что они узнали, проведя дельфийскую серию над Мареной Миллер.

– Наверное, – сказал я. – Но когда это было? Когда ее арестовали? Сэм и я не можем найти в наших архивах ничего, что давало бы нам точную дату – что неудивительно, потому что это, скорее всего, было тайным арестом.

– Наверняка так оно и есть. Но почему расклад событий по времени тебе так важен?

– Давай сперва разберемся с кое-чем еще. – Я откинулся назад и оперся плечами о переборку. – Ты никогда не рассказывала мне в подробностях, что случилось на ранчо телеологистов в ту ночь, когда меня увели. После этого, разумеется.

Она пожала плечами.

– Я сдалась, а они забрали нас всех.

– Ты, значит, была с телеологистами все время до тех пор, пока Петровски не взял тебя на допрос?

– Нет, сперва меня забрали в больницу и перевязали ожоги. Я на этом настаивала, и они нехотя согласились. Мне кажется, один из милиционеров крепко напал на меня. Я после этого так и не увидела телеологистов, до тех пор, пока мы не встретились снова на улице в Максвеллвилле. – Она нахмурилась и покачала головой. – Странно. Я-то ожидала найти их в отделении милиции или, по крайней мере, убедиться, что их задерживали, допрашивали, ну что-то в этом роде. Потом оказалось, что менты вроде как ими и не особенно интересовались.

Я мысленно отметил про себя этот факт, потом сказал:

– Ладно. Теперь насчет Петровски. Он не знал, что у тебя есть кубик?

– Вот это меня бесконечно удивило. Он даже не стал обыскивать мой рюкзак. – Дарла саркастически хмыкнула, потом странно улыбнулась. – Разумеется, к моему делу у него был личный интерес.

– Даже если и так, если бы он знал, что у тебя есть кубик, он бы обыскал тебя и нашел его. Разве нет?

– Да, – кивнула она головой. – Наверняка.

Я сплел пальцы вместе и закинул руки за голову.

– Значит, Петровски не знал про черный кубик, и Уилкс тоже не знал, если он снова не врет. У меня вопрос: кого же власти послали, чтобы кубик заполучить? Кто тот человек, который представляет во всем этом интересы властей?

Дарла долго раздумывала над этим.

Потом она сказала:

– В этом деле есть много белых пятен. Григорий совершенно точно действовал на свой страх и риск. Его карьера была погублена. Я ее погубила. Они ничего бы ему не сказали. И наверняка он ничего не знал. Он расследовал твое дело просто для порядка.

Она подумала еще.

– Но, может быть, это вопрос хронологии. Тот, кого послали забрать у тебя кубик, просто разминулся с тобой во времени.

– Или с тобой.

– Со мной?

– Ну да, – ответил я. – Ты же была и остаешься беглецом от закона. Может быть, власти совершенно точно знали, у кого кубик, и они знали об этом все время. Кубик был у тебя, и они тебя поймали! На Максвеллвилле! Может быть, что именно там пересеклись пути властей и Петровски. Григорий с огромным трудом пытался добиться содействия властей в тех краях. Полиция не хотела ему помогать. Но он был офицером высокого ранга, и прежде чем Рейли, формальный глава тамошних властей, мог получить разрешение убрать Петровски с дороги, на нас напал мой таинственный двойник. Или кто-то там нам помог освободиться.

Дарла прикусила губу и медленно покачала головой.

Я посмотрел на потолок.

– Опять-таки, я могу и ошибаться. Но в последнее время у меня нарастает чувство, что чего-то тут не хватает. Или кого-то. Кого-то, кто подшивается пока под совсем другого человека.

Дарла озадаченно посмотрела на меня. Потом и ей в голову пришла эта поразительная мысль.

– Ты хочешь сказать… один из телеологистов?

Я наклонился вперед.

– Интересно, что тебе это пришло в голову, – сказал я.

Глаза ее расширились от изумления и недоверия.

– Да нет, не могут они…

Потом лицо у нее вытянулось, а плечи поникли. На лице у нее появилось выражение такой абсолютной и полной усталости, что она даже прислонилась ко мне, ища поддержки.

– Ох, Джейк, я никогда во всем этом не разберусь. Одно время мне казалось, что я понимаю все происходящее, но теперь… мне кажется, что я ничего не понимаю. Я просто ничего не знаю.

– Я тоже, – ответил я ей. – Очень трудно разобраться в парадоксе.

Мы сидели не шевелясь. Тяжеловоз, казалось, был необычно тих. Никаких звуков мотора, никаких голосов рядом с нами. Только вечное посвистывание воздуха, пока нас тащили по очередной планете, по чужим ветрам.