Книга Атлантида и Древняя Русь - Александр Асов

Говорил Садко таковы слова:

— Аи же вы, купцы цареградские! Нечем мне перед вами хвастать. Нету у меня золотой казны, нету у меня молодой жены. Лишь одним могу я похвастать: видел я, что в Ильмене-озере златоперая рыба плавает!

Стали спорить купцы цареградские, и сказал тогда тем купцам Садко:

— Коль не выловлю я той рыбы — отрубите мне буйну голову! Ставлю жизнь я против товаров, против кораблей белопарус-ных!

Бились с ним купцы о велик заклад.

И пошел Садко к Ильмень-озеру, вместе с ним — купцы цареградские. Как закинул он частый невод — вынул рыбочку златоперую!

Видят тут купцы — делать нечего, отдавали ему все товары, белопарусные корабли.

Стал Садко купцом цареградским. Начал он торговать — да по всем местам, и по всем городам и украинам.

И женился Садко цареградский, и построил себе палаты. Все в палатах тех по-небесному. Как на небушке Солнце Красное — так и в тереме Красно Солнышко. Есть на небе Месяц — и в тереме. Есть в нем вся красота поднебесная!

Он устраивал столование, собирал гостей на почестей пир, всех богатых купцов цареградских, всех жрецов из храмов богатых.

Все на том пиру наедались, все на том пиру напивались. Стали между собою хвастаться. Кто-то хвастает золотой казной, кто — удачею молодецкою, глупый хвастает молодой женой, умный — батюшкой, родной матушкой.

А Садко по палатам хаживает, золотыми кудрями встряхивает, говорит гостям таковы слова:

— Аи же вы, купцы цареградские! Как вы все у меня напивались, как вы все у меня наедались. Меж собою вы порасхваста-лись — кто и былью, кто небылицею. Чем же мне, Садку, теперь хвастать? У меня, Садка Цареградского, золотая казна не то-щится. Все товары в Цареграде выкуплю, все худые товары и добрые. Нечем будет вам торговать!

Говорили купцы цареградские:

— Бейся с нами, Садко, о велик заклад! О свою казну золотую!

И все с пира того разъезжалися по своим домам, по местам родным.

А Садко встал утром ранешенько и будил дружину хоробрую, дал дружине без счета златой казны. Чтоб скупили они в Цареграде все товары худые и добрые.

Все как сказано, так и сделано.

И во день второй, и на третий день отпускал Садко всю дру-жинушку, и скупали они в Цареграде все товары худые и добрые.

И пошел он сам во гостиный ряд. Видит тут Садко, что товаров во торговых рядах не убавилось. Скупит он товары царьградские — подоспеют товары заморские.

Тут купец Садко призадумался:

— Ведь не выкупить мне товаров со всего-то белого света! Я богат, Садко Цареградский, но богаче меня будет сам Царырад!

Опустил он буйную голову и пошел-побрел вдоль по улице. Тут Садко — купца Цареградского — кто-то тронул за плечико левое. Обернулся он — видит Белеса. И взмолился он богу Велесу:

— Помоги товарушки выкупить! Я тебе построю богатый храм среди города Цареграда!

Согласился на это Белее.

И пошел Садко ко своей казне. Видит — денег в ней больше прежнего.

И тогда Садко Цареградский выкупал все товарушки в городе —и царьградские, и заморские. Не оставил товаров на денежку, ни на маленькую полушечку.

И казна у Садко не убавилась. И построил Садко храм богатый, маковки украшены золотом, образы богов — скатным жемчугом. Посвятил тот храм богу Велесу.

И построил Садко тридцать кораблей чернобоких и белопа-русных. И поехал он торговать. Он поплыл по Ильменю-озеру, из Ильменя — вошел в Ильмару, из Ильмары-реки — в море Черное.

Говорил Садко корабельщикам:

— Поплывем мы по морю Черному, да и мимо Белого острова, мимо острова Березани, мимо острова Лиха-лютого, а потом и мимо Буяна — прямо к устью великоей Pa-реки. И пойдем-поплывем вверх по Pa-реке, приплывем мы к Белому городу, будем в граде том торговать!

Вот плывет Садко вдоль по морюшку.

Как на этом на Черном морюшке — Белый остров явился в волнах. И на этот волшебный остров да на ту березоньку белую прилетела и села Сирин.

Как запела песнь свою Сирин, так забылися корабельщики и направили к острову корабли, прямо к скалам, что пенят волны.

И по гуслям ударил тогда Садко:

— Ой вы гой еси, корабельщики! Вы не слушайте птицу Сирина! Сладко Сирин поет-распевает, но кто слышит ее — умирает! Поплывем по морюшку Черному прямо к устью широкому Ра-реки!

И поплыл Садко вдоль по морюшку. Много ль, мало ль минуло времени — вот приплыл Садко к Березани. А на этом привольном острове есть дворец Стрибога великого, что на птице Стратим летает и ветрами, бурями правит.

Принимал Стрибог дорогих гостей. Угощал их яствами разными, Сурью в чаши им наливал. Целый месяц их угощал Стрибог, слушал гусли Садко Цареградского.

А как время пришло прощаться, подарил он Садко мех с ветрами, что волнуют и пенят море.

Корабли выходили в море. И заснул, забылся Садко. Тут его дружинники храбрые говорить меж собою стали:

— Видно, в этом мехе подарочки от Стрибога — бога великого. Мы откроем мех и посмотрим!

Развязали они тот мех. Разметались тут ветры буйные, расшу-мелося море синее. Стало бить волной корабли и ветрами рвать паруса.

И проснулся Садко, стал играть и петь:

— Лихо, мое лихо! Ты погодь манихонько! Дай маленечко дохнуть, недалече держим путь… По морю, по синему, по волне, по крутенькой… На досочке гниленькой, погоняя прутиком… Только край засинеет, неба край засинеет, И судьба-судьбинушка нас уже не минует…

Ой да что-то застит, как слеза глаза…

Может, то ненастье, близится гроза!

Ой да разгулялася непогодушка…

Ты погодь хоть малость, погоди немножко…

Там, за краем облака, Солнышко сокрылося, Ветка да травиночка мне тогда приснилися… Ой ты ветка клена — не роняй листок! Не клони былинку, ветер-ветерок!

Успокоилось море синее. И тогда корабли Садко в море к острову приставали. С кораблей сходили дружинники, и пошли они вдоль по острову. И зашли они во дремучий лес.

Видят — у горы вход в пещерочку. Постучали — не отзываются, покричали — не откликаются. Заходили тогда незваные и садилися за столы, угощались дружинники яствами и вино дорогое пили.

Отворились двери широкие, и в пещеру вошли бараны, вслед за ними баба огромная, очень страшная, одноглазая. Это было Лихо Кривое, Лихо Горькое, гореванное. Лыком Лихо то подпоясано и мочалами все опутано.

— Вижу, гости пришли нежданные! Будет чем мне, Лиху, позавтракать!

И схватила она дружинника и тотчас его проглотила. А потом садилась у входа и заснула, закрывши глаз.

А Садко в огне раскалил копье и вонзил в чело Лиху Лютому. Зашипел тут глаз под железом. И проснулось, завыло Лихо, стало шарить кругом руками: