Книга Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

Роберт припомнил свои встречи и разговоры с Адамом в начале 90-х. Карьера в Джи-би-эн у него не задалась. Он жаловался на то, что его преследует дух Изабеллы. Вернулся в Центральную Америку и колесил там по городам и весям.

— Да, я помню. Но к чему все это сейчас, Адам? Дай мне зацепку, которая поможет разобраться в нынешней ситуации. Дай мне то, что поможет. У нас мало времени.

Адам усмехнулся в трубку, но Роберт знал, что за этой усмешкой — гримаса боли и смертельной усталости.

— Оглянись вокруг. Видишь Двадцать пятую улицу? Посмотри вдоль нее на запад. Прелестная церковь, не правда ли? Сербская православная церковь Святого Саввы. Я время от времени захожу туда, получаю божественное окормление, утешаюсь. А теперь глянь на восток. Видишь башню на восточной оконечности Медисон-сквер-гарден? Она точь-в-точь повторяет башню Джиральду, которая является частью кафедрального собора в испанской Севилье. Ну, а еще что видишь?

— Метрополитен-лайф-билдинг.

— Совершенно верно. Семьсот футов стекла и металла. Самое высокое здание в мире вплоть до 1913 года. Потом, правда, пальму первенства перехватил…

— …пальму первенства перехватил Вулворт-билдинг, законченный как раз в 1913 году.

— Блестящие познания, Роберт! В 1908 году одна из нью-йоркских газет установила на Метрополитен-лайф-билдинг огромный прожектор, который должен был сигнализировать об исходе президентских выборов. Условились так: если луч света упадет на север — победил республиканец Тафт, а если на юг — победил демократ Брайан. Неплохо было придумано, как полагаешь?

В памяти Роберта вновь вспыхнула красная линия, пересекающая Манхэттен с юга на север. К чему все эти краеведческие сведения? Может быть, Адам пытается помочь ему, навести на какую-то мысль?

— А что стоит еще чуть севернее, Роберт? Посмотри!

— Там еще одно здание Метрополитен-лайф-билдинг, на целый квартал. К чему ты все это говоришь?

— В этом здании двадцать девять этажей. Предполагалось, что будет не меньше ста, но, на беду, в страну пришла Великая депрессия и строительная смета резко сократилась. Если бы не это, мы получили бы нового высотного рекордсмена на долгие-долгие годы вперед.

— Зачем ты мне все это рассказываешь, Адам?

— А ты подумай. Загадка-то простенькая.

— Загадка? Касающаяся Метлайф?

Роберт обратил внимание, что Адам как-то странно произнес это слово. Словно вдруг отчего-то начал пришепетывать. У него получалось не столько «Метлайф», сколько «Метлайс». Роберт не знал, зачем ему это нужно, но на всякий случай запомнил это.

— Неужели нельзя обойтись сейчас без загадок, Адам? Говори прямо! У нас чертовски мало времени!

— Загадка простенькая. Метлайс… — вновь напевно произнес Адам.

— Хорошо, продолжай.

— Рассказ о моих скитаниях? Изволь. Девять лет назад я поездил по миру так, как не ездил никогда. Побывал в Монреале, Нью-Йорке, Майами, Лас-Вегасе.

— В Лас-Вегасе? Как тебя туда занесло? И главное, зачем?

— Я играл там на деньги, дружок. Тебе это кажется странным? А между прочим, я очень неплохо провел там пару-тройку ночей. На большее меня, правда, не хватило. Зато я много узнал о самом себе и своих возможностях. В какой-то момент был даже готов проверить на себе истинность распространенного утверждения о том, что можно затрахаться до смерти.

— Так чего же ты все-таки хотел: потрахаться или умереть?

— Всего понемножку. На самом деле я планировал разработать и отточить свою собственную технику тантрического секса. Мне важно было изобрести собственную, фирменную формулу удовольствия. Ну ты же знаешь меня, старого эгоиста. Такую технику, которая была бы неприменима для других, но идеально подходила конкретно мне. Я даже бросил курить ради этого и познакомился с девушкой, которая могла мне помочь в моих сексуальных изысканиях. Мы и в Нью-Йорк с ней потом переехали и часто наведывались в одно местечко. Кстати, оно совсем рядом с тем местом, где ты сейчас стоишь… На Двадцать седьмой улице, сразу за отелем «Гершвин». Там была одна квартирка, куда наведывались парочки для занятий групповым сексом. Эх, вот были времена!

— Спасибо за наводку. Дальше.

— Запоминай все, что я тебе сейчас говорю. Пригодится. Я пустился тогда во все тяжкие, играл со своим даром, как с игрушкой, плыл по течению, без руля и ветрил. А это очень опасно. Для того и существуют наставники, умудренные и опытные, чтобы контролировать таких диких и легкомысленных болванов, каким был я. Увы, от наставника я отказался и в итоге накликал на свою голову большую беду.

— Всякий, кто пытается отыскать божественное откровение в притонах и борделях, рано или поздно вляпывается в неприятности.

— Не смейся. Я много всего повидал и много чего испытал. У меня были периоды истинного вдохновения, которые сменялись жутким похмельем, и периоды воздержания. Я много медитировал и упражнялся на различных этапах Пути. Каждый развлекается как умеет. И каждый, кому суждено пройти Путь, идет по нему своей дорогой, но в конце концов приходит туда же, куда и все.

— Поясни.

— Видишь ли, Роберт, Путь — это тайна. У каждого народа, у каждой религиозной конфессии она своя. Но это, так сказать, оболочка. У евреев-каббалистов она одна, у христиан-затворников — иная. Общее же у всех дорог заключается в том, что, как ты их ни назови, воздействие на испытуемых они оказывают идентичное. Они раскрывают человеческую душу, человеческое сознание и выпускают наружу неведомые силы, о существовании которых люди ранее и не подозревали. Человек получает возможность истинно познать самого себя и Бога в себе. В нем просыпается могущество.

— Так, это я уже и сам знаю. Дальше.

— Проблема в том, что если у человека нет наставника, он не может контролировать себя, сдерживать ту энергию, которая из него плещет, и это привлекает к себе чужое внимание. Да-да, Роберт, это привлекает внимание тех, кто также идет по Пути, но руководствуется при этом целями, далекими от благих и бескорыстных.

— Ты говоришь о Йуну?

— Я говорю о Йуну.

— И именно так они вышли на тебя? Еще тогда?

— Да, еще тогда. Как видишь, Путь один, но у него много дорог. У меня была своя, у Йуну своя, а у тебя, дружище, своя, та, что назначил тебе Хорас. И кстати, насколько я понимаю, твоя дорога — одна из самых сложных и опасных. Путь выжимает из человека все, на что тот способен. А ты способен на многое, и испытания у тебя особенные.

— Многие ли способны пройти Путь?

— Ничтожное меньшинство, если брать за целое все население планеты. Наставники отыскивают таких людей и берут в обучение. В частности, в Лондоне есть знакомый тебе клуб «Святой Георгий». Люди, способные пройти Путь, иногда там собираются. Такими людьми были многие священнослужители разных конфессий и алхимики древности. Кстати, то, над чем трудились алхимики и мудрецы Средневековья — я имею в виду превращение свинца в золото, поиски эликсира жизни, — все это были, так сказать, побочные продукты главного знания — Пути. Не за золотом они гнались на самом-то деле, а постигали таинства Пути, ибо только это давало истинное могущество. Человек, который прошел Путь до конца, способен управлять материальным миром, изменять его в угоду себе, манипулировать им. Многие стремились к этому, но мало кто этого достиг.