Книга Ящер-2 - Эрик Гарсия

Толчок в грудную клетку, я сделал шаг, споткнулся, перелетел через ограждение и начал падать вниз, паря на облаке, прежде чем приземлиться во что-то сырое и скользкое. Теперь доктор Борежар был далеко, высоко надо мной, он смотрел на меня и махал рукой на прощание.

— Прощайте, мистер Рубио, — сказал добрый доктор. — Передавайте от меня привет предкам.

Обязательно передам, Бо. Обязательно…

22

Очень высока вероятность, что я уже умер.

И это неплохо.

Здесь я могу быть собой.

* * *

Через какое-то время, неважно когда, потому что в этом месте время значит столько же, сколько воздержание в Лас-Вегасе, я обнаружил, что не могу двигаться, не могу дышать и вообще не могу ничего из того, что обычно ассоциируется с жизнью, но каким-то образом, интуитивно я понял, что не умер. Это был новый шаг. Моя последняя воля и завещание были мысленно написаны и переписаны заново сотню раз с тех пор, как доктор Борежар, или кто он там, попрощался со мной, и что действительно грустно — мне почти нечего было сказать. Эрни получает большую часть моего имущества, а своему племяннику в Топике завещаю кое-какие деньжата и увлажнитель воздуха, поскольку у него астма.

А еще я считал. Сначала досчитал до ста, потом до тысячи, до десяти тысяч и так далее. Сбился я не так давно, думаю, где-то в районе 16 800. Но спать мне не хотелось, потому что я забыл, что каждую цифру надо ассоциировать с овечкой.

Со всех сторон меня окружала смола. По крайней мере, по моим ощущениям. Очень даже вероятно, что я все-таки умер и переродился в тамагочи у какого-нибудь хорошего мальчика, но в данный момент мне больше нравилось первое объяснение.

К счастью, я вспомнил один интересный факт, который узнал во время своего первого визита в музей… десять лет назад. Чем больше вы барахтаетесь в смоляной яме, тем быстрее умрете. Ваши движения лишь помогут вам уйти еще дальше на дно, и даже если вы можете жить без воздуха — к этому я по своей природе был подготовлен, — то в конце концов умрете от голода и жажды.

А еще, к счастью для меня, очень много ледяных глыб утонуло и растаяло за последние несколько тысячелетий, значит, по сравнению с саблезубыми тиграми, которые оказывались в ловушке без средств к спасению, у меня было определенное преимущество: уровень грунтовых вод стал выше. А я ведь водоплавающий.

Лежать, не шелохнувшись, — тяжелая задача, особенно когда у тебя чешется нос и никак не проходит. Но если я протяну руку, чтобы почесать, то рискую взболтать смолу и глубже уйти на дно. Уж лучше я буду спокойно лежать и как-нибудь переборю это сводящее с ума покалывание в носу и позволю воде помочь мне подняться к поверхности.

В таких случаях я себя чувствую как фишка из игры «Монополия». Каждый раз я начинаю кружить вокруг Вентнор и Марвин Гарденс и готовиться захватить себе по-настоящему хорошую часть города, как кто-то или что-то отбрасывает меня на Балтик-авеню и я вынужден все начинать сначала. Столько может вынести только динозавр, занимающийся частным сыском, а я уже на одну целую две девятых превысил допустимые пределы, да, здесь именно смешанная дробь, ради всего святого!

Передо мной расползлось пятно яркого света. Это туннель, который выведет меня навстречу предкам? Или мой дядя Ферди восстал из могилы и вот-вот появится в свете прожекторов, чтобы начать свое представление, которое в двадцатых годах вызывало бурю аплодисментов? А свет и впрямь приближался, становился все сильнее, ярче, но на мгновение мои умершие предки прекратили движение.

Внезапно я ощутил, как прохладный ночной воздух ласкает мою обнаженную кожу, и что-то внутри щелкнуло. Было такое ощущение, словно кто-то дернул за рычаг, поставил предохранитель на место и все мои органы тут же включились. Мои глаза сами собой открылись, лампочка на смотровой площадке сияла прямо над головой, я закашлялся и выкашлял струю смолы прямо из пищевода. Дальше последовал глубокий-преглубокий вдох, мои легкие расширились, наполняясь самым смолистым и полным паразитов воздухом в моей жизни, но это было самое сладкое, что я когда-либо пробовал.

Реальность вокруг набирала обороты, снова возвращаясь к нормальному состоянию. Словно я спал все это время и мне просто нужна была пара минуток, чтобы потянуться и прийти в себя. Но опасность все еще не миновала. Я подождал, пока вода поднимет меня над поверхностью смолы, схватился за стенку и постепенно, очень осторожно подтянулся и стал выдираться из смолы. Но когда я медленно протянул руку к ближайшему столбику, то понял, что это не сработает, — руки были слишком коротки, чтобы выбраться.

Ноги достаточно длинны, но недостаточно проворны для такой работы. Челюсть слишком далеко от перил, чтобы в буквальном смысле прогрызть себе путь на свободу, и не согревала мысль о том, что придется подождать, пока какой-нибудь вялый турист с пятнами от мороженого на футболке, купленной на бульваре Сансет, не вытащит меня из трясины. Это должен сделать мой собственный хвост.

Единственная проблема состояла в том, что мне нужно было перевернуться на бок, чтобы освободить этот ловкий кусок мяса от обузы. Я аккуратно перекатился на правый бок, как несушка, осторожно высиживающая яйца, и погрузился в смолу, стараясь, чтобы руку не засосало дальше, чем нужно.

Моя накладная человеческая задница торчала на свежем воздухе, я потянулся и попробовал одной рукой расстегнуть застежки серии «Г», удерживающие хвост. В молодые годы я был большим мастером с той лишь разницей, что тогда приходилось расстегивать чужие застежки. Задача усложнялась из-за наличия нескольких слоев одежды и искусственной кожи между моими настоящими пальцами и застежкой, как и постоянной угрозой, что эта вязкая черная смерть сожрет меня со всеми потрохами.

Внезапно мой хвост выскочил, как пружина, а застежки рассыпались внутри личины. Если я выберусь из этой ямы, то будет выглядеть так, словно я навалил в штаны, ну и хрен с ним. Всяко уж лучше краснеть от стыда, чем умереть. Теперь оставалось только расстегнуть несколько застежек на поясе, потянуть вниз…

И вот мой хвост оказался уже полностью на свободе, и снова верх взяла та незначительная часть моего я, которая была «настоящим динозавром» и даже прогрессистом. Быстро и уверенно я вытянул хвост на всю длину и обвил кончик вокруг куска какой-то арматуры, торчащей из стенки ямы. Я не стал рывком поднимать все тело, а использовал хвост как удочку, наматывая его вокруг железного прута и медленно вытягивая себя из смолы на волю.

Не теряя зря времени, я еще раз воспользовался хвостом, на этот раз для баланса, когда выпрыгнул из смоляной ямы на безопасную смотровую площадку. Быстро поправил костюм, спрятав хвост внутрь и неплотно закрепив застежки на своих местах перед тем, как выйти в парк. Смоляное чучелко, у которого на уме только месть.

Сейчас все фрагменты начали оформляться в единое целое — убийства, ритуалы, доктор, который на самом деле никакой не доктор. Возможно, на этом этапе мне понадобится помощь, по крайней мере, мне нужен кто-то в качестве свидетеля. Поскольку Эрни все еще в госпитале на Гавайях, то мне нужно добраться до Джул, и побыстрее. Но когда я, пошатываясь, вышел на стоянку, то у меня в буквальном смысле склеились бедра — теперь я понимаю, что чувствует Опра Уинфри, помнится, она все жаловалась, что у нее бедра в юбку не влезают. Странным образом на том месте, где должен был быть мой «линкольн», никакого «линкольна» не было, а на память о моей малышке осталась только лужица масла.