Книга Президент - Александр Ольбик

Путин тоже видел несколько рядов блестевшей на солнце проволоки и даже подумал, что, возможно, это антенны для радиопередатчиков боевиков.

— Мне тоже непонятно, что бы это могло быть, — сказал президент. — Может, какие-то непонятные для нас антенны.

— Товарищ полковник, — подал голос Гулбе, — у людей может возникнуть обезвоживание… жара сами видите…

— Что предлагаешь?

— Надо развести соляной раствор и напоить ребят… И поесть надо…

— Действуйте, — тихо проговорил Шторм, не отрываясь от бинокля.

Гулбе, развернувшись на локтях, пополз в сторону сложенных под смоковницей ранцев.

Шторм вдруг напрягся, его плечи подались вперед и застыли двумя выпуклыми кочками.

— Смотри-ка, — прошептали его губы, — смотри-ка, какие тут вырисовываются выкрутасы. — Ногой Шторм тронул ногу президента. — Вы только взгляните на этот цирк…

И Путин, и Щербаков уже и сами видели то, что так поразило Шторма. Из прямоугольного проема вышли четыре вооруженных боевика и заняли попарную позицию и тут же из отверстия показалась коляска-качалка, которую толкал безусый молодой человек. А в коляске, в вязанной узорчатой шапочке сидел никто иной, как сам Шамиль Тайпан. Когда коляску вывезли из тени на солнце, Тайпан снял шапочку, подставив светилу бледный лысый череп. Но эту бледность компенсировала густая черная борода, ниспадающая ему на живот. Тот же парень, который управлял коляской, подошел к вождю и, встав на колено, начал засучивать штанину на левой ноге. Показалась бледная с красными послеоперационными рубцами культя, которой, наверное, тоже хотелось воздуха и солнца.

— Вот его бы сейчас отсюда вжикнуть из гранатомета, — почти мечтательно проговорил Щербаков.

— Не время, — Шторм буквально впился в человека, который наворочал столько событий и которого он считал личным врагом. — Сдал Шамилек, очень сдал… Это ему не в Буденовске с медсестрами воевать… Вояка е…. й, на него даже плевка жалко…

— А вот и второй наш герой, — Шторму в словах Путина послышалась усмешка.

Из-под скалы, не спеша, появился пышнотелый, чернобородый, с пухлыми девичьими губами Барс. Он был в простой майке-футболке с короткими рукавами, раненую руку в кожаном чехле он держал у пояса, на нем были шорты и пляжные, без задников, сандалии. Однако при всем курортном наряде на голове Барса, сдвинутый на левый бок, сидел его знаменитый черный берет с блестящей эмблемой.

— Ну что, Владимир Владимирович, работаем? — почти беззвучно произнес Шторм. — По крайне мере двумя удавами на земле будет меньше.

— Не расслабляйтесь, Андрей Алексеевич, — так же беззвучно ответил президент. — Мы с вами не киллеры и должны взять их живыми, чтобы отдать правосудию. Но если не получится и начнется драка, вот тогда будь по-вашему…

«А чего, собственно, ты тут из себя строишь девочку? — спросил себя президент. — Почему же ты плакал, когда взорвали в Буйнакске дом, и когда увидел на экране убитого ребенка, извлеченного из-под обломков? Это что — минута слабости? Ты тогда задал себе глупый вопрос — как Люди могли такое совершить? И что ты в ту минуту ответил себе? Это не люди… но и не животные, ибо животные на такое зло просто не способны. Ты так подумал и в тот же вечер гусенята из НТВ озвучили версию одного бандитского главаря, который утверждал, что взрыв — это дело рук российских спецслужб. И когда сейчас ты говоришь, что ты не киллер, ты лукавишь и снова оглядываешься на тех же гусенят. Скажи себе прямо: я пришел в это ущелье, чтобы сотворить справедливое возмездие и пока будет биться мое сердце, я от этой мысли не откажусь. Эти люди находятся вне закона с того летнего дня, когда они вошли в Буденовск и погубили 120 безвинных душ. Тебе этого мало? А как же быть с непреложным: пусть лучше погибнет весь мир только бы восторжествовало правосудие?.. Ведь тебя этому учили в университете. Учили… Тогда давай разберемся, что ты понимаешь под словом „правосудие“ ? Обыкновенное дело — процесс: расследование, доказательства вины, борьбу сторон — обвинения и адвоката. А разве у меня мало доказательств? Вопрос в другом: можешь ли ты, глава государства, быть в одном лице и судьей и палачом? Даже, если речь идет о террористах? А вот это уже заумь: сейчас я частное лицо и меня могут убить, взять в плен и я могу сейчас подохнуть от солнечного удара… И, как частное лицо, убив тех, кто на протяжении многих лет терроризировал мою страну, я всю ответственность и весь грех беру на себя. И только на одного себя. Я готов один гореть в аду и быть проклятым всеми гусенятами мира лишь бы больше не взрывались дома и не висела угроза разлома государства…»

И как будто Шторм услышал его мысли.

— Я не согласен, что этих ребят надо обязательно отдавать правосудию. Они нетранспортабельны. И они делом доказали, что категорически против российского судопроизводства. И, в-третьих, это сугубо мужское дело, как мы друг с другом поступим… Мы с ними устроим маленький междусобойчик — кто кого первый умоет, тот и в дамках…

Между тем, пока Барс усаживался в плетеное огромных размеров кресло, который ему поднесли два боевика, из крайнего прямоугольного проема появились вооруженные люди и цепочкой направились в сторону северного створа ущелья. Их было человек двадцать, у всех на плечах противотанковые гранатометы, поперек груди — автоматы, двое несли продолговатый ящик, возможно, с патронами. Один из тех, кто сидел у стены, что-то им крикнул по-чеченски, махнул рукой и цепочка разразилась громким хохотом.

— Весело мальчуганы идут, — сказал Шторм, — но поглядим, какими они вернуться назад… — Смотри-ка, да они большие интеллектуалы, играют в нарды, — Шторм имел в виду Барса с Тайпаном.

И действительно, в бинокль Путин хорошо рассмотрел принесенный кем-то плетеный стол, расположенные на нем нарды и черно-белые игральные шашки.

— Не дать не взять — дачники на своей семейной фазенде, — зло выругался Шторм. — Сейчас все можно решить одной гранатой… У меня во рту столько слюны, что если я сейчас чего-нибудь не попью, сдохну от злости.

Однако Шторму не пришлось долго ждать воды. Подползший сзади Изербеков доставил им «завтрак разведчика» в самонагревающихся пакетах и три фляжки с пресной и подсолоненной водой.

— Давайте, Владимир Владимирович, подкрепимся, — Щербаков бесшумно вскрыл пакет. — О, пахнет, как у мамы на кухне…

Однако им не суждено было в ту минуту начать трапезу. Слева, со стороны южного входа в ущелья, что-то привлекло их внимание. Послышались крики «Аллах акбар! Аллах акбар!» Это возвращалась с задания очередная группа боевиков, которых приветствовали все, кто был на блокпостах и кто вообще находился в ущелье. Правда, кроме тех людей, кто с лопатами и ломами в руках устилал плитами ущелье. Прекратив работу, рабы молча следили за вошедшим в теснину отрядом… Это были те люди, которых они ночью встретили после высадки из вертолета.

Впереди размашисто шагал широкоплечий бородатый детина с крупнокалиберным пулеметом на плече, с болтающейся у самых колен полупустой пулеметной лентой. Рядом с ним, не очень активно шевеля ногами, тащился Мегаладон. На груди у него висел автомат, а на нем покоились обе руки…