Книга Страсть куртизанки - Моника Бернс

— Наверное, этот ребенок толкается сильнее, чем обычно.

— Пожалуй, — со вздохом согласилась Рут. — Джек не был таким активным.

— Тебе надо больше двигаться. — Гаррик поднял ее на ноги и заключил в объятия.

— Я думала, ты собираешься погулять со мной, — сказала она с тихим смехом.

— Разве это преступление — немного подержать в объятиях свою жену? — Глаза его озорно блестели. Именно такой блеск она замечала в голубых глазах их сына.

— Вовсе нет, — тихо сказала она и притянула его голову так, чтобы коснуться губами его губ. — На самом деле я не хочу быть похожей на слониху. Хотя, если разобраться, это твоя вина.

Рут отступила назад и, притворно нахмурившись, коснулась своего живота. Гаррик с бесстыдной улыбкой протянул ей руку.

— Кажется, моя жена просила доставлять ей удовольствие, и я охотно угождал.

— Ты неисправим, — сказала она и подала ему руку.

Они медленно двинулись к фонтану в конце лужайки.

— Потому что я влюблен в тебя.

Рут улыбнулась, услышав это тихое признание, и склонила голову на его плечо.

— Ты счастлив? — Пусть она и знала ответ, но ей хотелось услышать это от него самого.

— Счастливее меня нет никого. А вы, леди Стрэтфилд?

— Да, я тоже счастлива, несмотря на мои нынешние габариты и определенный дискомфорт.

Они молча шли несколько минут, прежде чем Гаррик откашлялся. Рут остановилась и пристально посмотрела на его красивое лицо. Встревоженная обеспокоенным выражением глаз, она коснулась его руки.

— В чем дело, любимый? Что-то случилось?

— Боюсь, тебе не понравится то, что я сделал.

— О, Гаррик, ты опять привел в дом бродячую собаку? — Она укоризненно посмотрела на него. — Я знаю, это учит детей ответственно относиться к животным, но у нас в конюшне уже пятнадцать собак. Они создают проблемы для конюхов.

— Не в этом дело. — В голосе Гаррика чувствовалась некоторая неуверенность, и это удивило Рут. Этот мужчина всегда был уверен в себе.

— Что значит, «не в этом дело»?

— Помнишь, ты говорила мне, что поместье Тремейна было продано год назад, так как у него не было наследников? — Эти слова заставили Рут содрогнуться при воспоминании о человеке, который был способен омрачить даже самый солнечный день. Она кивнула. — У новых владельцев есть ребенок, большой любитель чтения, и недавно этот мальчик наткнулся на некоторые документы в библиотеке поместья.

— Какие документы? — спросила Рут, пытаясь понять, как документы Тремейна могут интересовать их.

Гаррик сдвинул брови.

— Мальчик обнаружил дневник отца Тремейна.

— Я все-таки не понимаю, какое отношение это имеет к нам, — удивилась Рут.

За три года их брака Гаррик редко расстраивал ее, но этот странный разговор задел Рут. Старый виконт своей ложью разрушил жизнь ее матери и ее собственную жизнь. И отец до сих пор принимал за правду его лживые утверждения.

— Новые владельцы передали этот дневник твоему отцу. — Гаррик схватил ее за руки, когда она попыталась отвернуться от него. — Старый виконт все изложил в дневнике.

— Что он написал? — Сердце Рут тревожно забилось, когда Гаррик сжал ее внезапно похолодевшие пальцы.

— В своем дневнике старик подробно описал случай с твоей матерью, и как она отказала ему. По-видимому, он тайно злорадствовал, создав иллюзию, которая погубила ее. — Отвращение в голосе Гаррика соответствовало тому, что испытывала Рут. Она прижала руку к животу, стараясь облегчить неприятные позывы. — Старый виконт, вероятно, испытал огромное удовлетворение, когда твой отец бросил твою мать. Неудивительно, что его сын оказался таким же негодяем.

Голос Гаррика звучал теперь как бы отдаленно, когда она задумалась над важностью того, что услышала. Ее отец наконец узнал правду. Он понял, что виконт Тремейн оклеветал ее мать. Внезапно Рут похолодела, и ее охватила дрожь, так что она едва держалась на ногах. Гаррик немедленно обнял ее и крепко прижал к себе, поглаживая спину и шепча на ухо слова утешения. Потребовалось несколько минут, чтобы дрожь утихла, и он, поддерживая ее за плечи, заглянул ей в глаза.

— Тебе лучше?

— Да. Просто я была потрясена этой новостью. Полагаю, «Таун ток», как обычно, распространят сплетни по этому поводу. — Она кивнула, не скрывая неприязнь в своем голосе при упоминании об этой газете. Она помнила, какие злобные статьи печатались в ней зачастую о добропорядочных людях. — Ты сам каким-то образом узнал об этом или тебе сообщил Винсент?

— Нет, об этом уведомил меня твой отец.

— Почему, черт возьми, он счел необходимым сделать это? — Рут в смятении посмотрела на Гаррика и попыталась высвободиться из его рук, но безуспешно.

— Он просил о встрече с тобой, — уведомил ее Гаррик спокойным голосом.

— Нет. — Рут энергично покачала головой. — Я не хочу его видеть. В тот день, когда мать послала меня к нему, она была уже одной ногой в могиле. И умерла сразу после того, как он отказался навестить ее.

— Рут, а ты не считаешь, что вы оба уже достаточно пострадали? Ты не думаешь, что твоя мать могла бы простить его?

— Простить? — Она резко высвободилась из рук Гаррика и потрясенно посмотрела на него. — По-твоему, я должна простить его за то, что из-за него оказалась в положении куртизанки? Я превратилась в женщину, которая была вынуждена торговать собой, чтобы выжить. И должна простить его за то, что бросил нас с матерью?

— Да, — сказал Гаррик твердым тоном. Лицо его приняло знакомое выражение. Оно означало, что он готов настаивать на своем. Но на этот раз Рут отказывалась уступать ему.

— Нет, я не прощу его, — резко возразила она. — И это не твое дело, Гаррик.

— Все, что касается моей жены, мое дело. — Рут вздрогнула от этих резких слов и, быстро протянув руку, коснулась его щеки.

— Извини, любимый. — Она вздохнула. — Но я не в силах. Я не могу простить его за то, что он сделал.

— Этот человек хочет предоставить компенсацию, Рут.

— Компенсацию? Чем можно компенсировать отказ от своей жены и ребенка? — Рут сузила глаза, глядя на мужа. — А ты простил бы свою мать и с радостью принял бы ее, если бы она вдруг вновь появилась в твоей жизни?

— Не совсем так. — Выражение его лица говорило о том, что он не раз думал о возможном возвращении своей матери. — Во всяком случае, я не стал бы полностью отвергать ее. Ты подарила мне новую жизнь в тот день, когда вышла замуж за меня, дорогая. И, будучи очень счастливым, мог бы позволить себе снисходительность, если бы она вернулась.

— Я не уверена, что могу быть снисходительной.

— Мы имеем так много, Рут, в отличие от твоего отца. — Гаррик склонился к ней и обхватил ладонями ее лицо. — Мы имеем то, что твой отец давно потерял: счастье. Неужели ты не можешь по крайней мере предоставить ему возможность поговорить с тобой?