Книга Плеск звездных морей - Исай Лукодьянов

Я вздрогнул оттого, что меня потрясли за плечо. Круто обернувшись, я увидел перед собой Леона Травинского — если только не обознался. Откуда бы ему взяться здесь, в дальних ундрелах? Но это был несомненно Леон. Губы его шевелились за пластиком шлема, и я услышал его напряжённый голос:

— Улисс! Это я, Леон! Улисс, неужели ты меня не слышишь?

— Слышу, — ответил я растерянно.

— Уже десять минут, даже больше, как я увидел тебя, иду и кричу. У тебя была выключена рация?

— Нет…

— Так в чём же дело? Почему ты не отвечал?

Я и сам не знал, как могло получиться такое. Но я действительно не слышал его. Что это? Неужели и вправду возможно такое самоуглубление?.. Я уже многое знал и о многом догадывался. Содружество примаров было не просто содружеством в земном смысле этого слова. Радость одного — радость для всех, горе одного — общее горе, да, разумеется, так, но и такого определения содружества было бы недостаточно. Мне приходило в голову, что примаров, всех без исключения, объединяет… трудно это выразить на обычном интерлинге… ну, я бы сказал, некое психологическое поле. Некая высшая общность, невозможная для Земли с пестротой её населения и разнородностью интересов и устремлений. И не потому ли так развилась у примаров менто-система, не потому ли хуже стали доходить до них… до нас обращения землян?..

— Как ты сюда попал? — спросил я тихо.

— Целая эпопея! — воскликнул Леон. — Я прилетел на рейсовом и кинулся разыскивать тебя. В Венерополисе твоя сестра сказала, что в доме никого нет, что ты улетел в Страну Радости — кстати, замечательное название… Ну вот. Потом я целый час убеждал Рэя Тудора — правильно я выговариваю? — убеждал, что тебе срочно надо вылететь на Луну. Наконец он сжалился надо мной и дал самолёт. И вот я здесь. — Леон огляделся. — Ох и мрачная же страна, такой и во сне не увидишь… Твой отец проводил меня сюда.

— Погоди, — остановил я его. — Почему это я должен срочно лететь на Луну?

— Ты что же, не получил наших радиограмм?

— Нет.

— Странно. Странно, Улисс! Не могли же они не дойти… — Леон изумлённо смотрел на меня. — А газеты? Газет ты тоже не читаешь?

— Я был очень занят, Леон…

— Поразительно! — Он даже всплеснул руками. — Больше трех месяцев газеты шумят, а он, видите ли…

— Ты можешь толком сказать, что случилось?

— Пришёл сигнал с Сапиены, и он расшифрован как сигнал бедствия — вот что случилось! Принято решение послать к Сапиене «Борга».

— Борга?!

— Ну, второй звездолёт, он же назван именем Борга, — неужели и этого не знаешь? Полным ходом идёт подготовка, регулируют в соответствии с последней радиограммой Борга хроноквантовый двигатель, там такое творится! Старт назначен на двадцатое августа.

— Двадцатое августа?

— Ах да, ты отвык от земного календаря… Если мы вылетим сегодня, этим рейсом, то ты успеешь к старту.

— О каких радиограммах ты говорил?

— Когда решено было послать звездолёт, сразу вспомнили о тебе. Кому, как не тебе, было возглавить экспедицию, Улисс? Правда, кое-кто говорил, что ты… ну, что ли, слишком отдалился за эти годы от космоплавания, что лучше тебя не тревожить… Но мы настояли, чтобы тебе послали приглашение стать во главе экспедиции. Как же ты не получил?.. Ничего не понимаю… Что же ты молчишь, Улисс?

— Кто поведёт корабль? — спросил я.

— Всеволод Оплетин. Да ты его знаешь. Он победил на конкурсе. Отправляется большая экспедиция — двадцать три человека. А начальником экспедиции… поскольку от тебя не было ответа, начальником утверждён Робин. Ты слышишь меня? — спросил он встревоженно.

— Слышу.

— А то мне показалось, ты опять… Никто лучше Робина не знает всех обстоятельств, связанных с Сапиеной, понимаешь? И он настоял…

Мощный грозовой разряд заглушил его слова. Из трещины повалил пар. Леон невольно шагнул назад, подальше от разлома. Он посмотрел на часы:

— Улисс, надо торопиться. У нас мало времени.

— И ты специально прилетел сюда, чтобы…

— Да. Понимаешь, я оказался самым незанятым из твоих… твоих друзей, — закончил он с запинкой. — Я прилетел за тобой… Улисс, послушай, ты потратил большой кусок жизни, чтобы добиться этого. Теперь это наступило, наступило! Корабль уйдёт за орбиту Плутона. Начинается новая эра, Улисс!

Как все было ясно, как просто и прямо развёртывалась жизнь, пока он не прилетел…

— Спасибо тебе, Леон, — сказал я, — но теперь уже поздно. Я не полечу на Луну. У меня много дел, и я не хочу…

— Не верю тебе! — взорвался Леон. — Не каменный же ты! Безумно жаль, что не ты пойдёшь к Сапиене, тут уж ничего не поделаешь, но ты хотя бы… Улисс! Свершилось дело твоей жизни, и ты просто не имеешь права не быть при старте!

— Дело моей жизни — здесь. — Изо всех сил я старался держать себя в руках. — Передай самые добрые пожелания Робину… и Всеволоду… всем членам экспедиции…

У Леона как-то странно сморщилось лицо.

— Ну что же, — сказал он, отвернувшись. — А я-то мчался сюда… Самарин специально направил внерейсовый, чтобы ты поспел к старту… Прощай, Улисс.

Он медленно пошёл к самолёту сквозь белесое колыхание пара.

Я отвёл глаза в сторону. Никогда не было мне так тягостно и душно. На лбу и щеках выступила испарина.

А ведь сейчас он заберётся в самолёт, скажет пилоту — лети… и все будет кончено, кончено навсегда, бесповоротно… я не увижу, как уйдёт корабль в звёздный рейс, все будет без меня…

— Стой, Леон! — крикнул я и побежал за ним так быстро, как только позволял громоздкий скафандр. — Постой! Постой же!..

Глава двадцать седьмая

ВЫ, СКАЗКИ И МИФЫ ДРЕВНОСТИ…

В коридорах Селеногорска — сплошной человеческий поток. Было похоже, что чуть ли не все население Земли слетелось сюда, чтобы проводить звездолёт.

Леон куда-то запропастился в этой сутолоке. Я пробирался коридорами к Узлу космической связи, то и дело прижимаясь к стене, уступая дорогу спешащим, занятым, оживлённо переговаривающимся людям. На меня внимания не обращали, разве кто-нибудь мельком взглянет на мой потёртый, необычного вида костюм. Ведь я — прямо из ундрел, не было времени даже заехать домой, чтобы, переодеться.

И хорошо, что не обращали внимания.

Навстречу шли трое в пилотских комбинезонах, со значками пилотов первого класса. Ладно они шли, в ногу, плечом к плечу, гулко вбивая шаг в упругий пластик пола: бух-бух-бух… Крайним слева был Всеволод. Правильно, первый пилот всегда слева. Да, это уже не желторотый юнец-практикант — твёрдые губы плотно сжаты, плечи вольно расправлены, глаза с кошачьей зоркостью смотрят вперёд.

Я вжался в стенку, пропуская пилотов. Бух-бух… Вдруг стройный ритм нарушился. Всеволод очутился передо мной, схватил за руку.