Книга Свидетели времени - Чарлз Тодд

И Ратлидж, собрав волю в кулак, замолчал. Он был так бледен и напряжен, что она протянула руку, как будто хотела его успокоить, но рука тут же безвольно упала.

Они молча смотрели друг другу в глаза.

Он подумал, что еще никогда не подбирался так близко… В это время Хэмиш кричал, и его выкрики грохотали в голове, как залпы немецких орудий: «Тебя занесло, потому что эта женщина прошла через тот же кошмар…»

Да, ему было не все равно, что она так глубоко заглянула в его переживания, глубже, чем он мог позволить. Эта мысль была ему невыносима.

Симс и монсеньор Хольстен глядели на них во все глаза. За яростным взрывом эмоций, свидетелями которых они невольно оказались, последовала тишина. И в эту минуту, когда напряжение достигло апогея и никто не знал, как его разрядить, открылась дверь и экономка Бриони вкатила в комнату столик орехового дерева с чайным викторианским сервизом, заблестевшим в свете ламп.

Глава 25

Первым не выдержал викарий. Он вскочил со словами:

— Монсеньор Хольстен, если вы попросите вашу экономку вызвать для нас кеб, я смогу доставить мисс Трент к ближайшему поезду…

Хольстен оборвал горячую речь викария:

— Но я жду, что инспектор Ратлидж нам объяснит…

Мэй Трент взяла себя в руки и неожиданно поддержала инспектора:

— Нет. Мы должны закончить это дело. — Она повернулась к Бриони и, поблагодарив ее за чай, добавила: — Я сама разолью.

Когда экономка вышла, она занялась чаем, ее лицо было скрыто от взглядов мужчин. Но руки, державшие чайник, заметно тряслись, лицо было страдальчески искажено.

Ратлидж с белым, как воротник его рубашки, лицом застыл на месте, в нем все еще бушевал вихрь эмоций.

Хэмиш предостерег: «Ты не имеешь права на глупости…»

Мисс Трент протянула чашку викарию, он взял ее и оглянулся растерянно, думая, куда поставить, при этом избегая смотреть на Ратлиджа.

Хольстен тоже взял чашку и поставил перед собой на письменный стол, неторопливо сдвинув в сторону бумаги, как будто давая всем время прийти в себя.

Мэй Трент подала чашку Ратлиджу со словами:

— Пейте сразу, пока горячий. Я положила туда много сахару.

Ратлидж взял чашку с видом лунатика. Казалось, он не знал, что с ней делать. Потом стал пить, и, хотя чай действительно был горячим, он этого не чувствовал. Скоро ему стало легче.

Мэй Трент предложила всем ломтики кекса и сэндвичи — с ветчиной, сыром и яйцами. Маленькие белые треугольники сэндвичей были такими тонкими, что хотелось проглотить их разом.

Но в чайном ритуале свой порядок, и каждый участник вынужден ему подчиняться и играть свою роль. И в конце концов напряжение стало постепенно спадать.

В комнату вслед за экономкой проскользнул Брюс, кот монсеньора Хольстена. Сейчас он вышел из-под стола и стал внимательно смотреть на сэндвич с ветчиной, который был в руке Симса. Викарий готов был предложить ему кусочек. Он вообще взял сэндвич из вежливости. Было такое впечатление, что он не знал, что с ним делать. Его желудок сводило судорогой. Он не хотел чаепития, он хотел поскорей все закончить.

Мисс Трент некоторое время пила чай, потом прервала затянувшееся молчание и начала рассказывать:

— Я не знаю, была Вирджиния Седжвик на корабле или нет. Я помню, как мы плыли, смутно припоминаю, как одевалась вечером к ужину, чтобы идти в ресторан. Но не помню, какое платье выбрала. Это был калейдоскоп лиц, хор из голосов множества людей. Я не могла бы вспомнить, кто погиб, а кто остался жив. Это так ужасно — утонуть. Я сама чуть не утонула, но кто-то втащил меня в лодку, как мешок тряпья, помню, как мне было плохо, я откашливалась, не могла говорить. В воде были люди… — Она вдруг судорожно вдохнула, как будто снова тонула, и ей не хватало воздуха, и сказала поспешно: — Нет. Не хочу это вспоминать. — И замолчала, глядя на очаг, как будто нашла новый предмет для изучения.

Через некоторое время она продолжила, но голос ее уже был нетвердым:

— Отец Джеймс провел много времени около раненых на войне. Он говорил, что разговор отвлекает от боли и кошмаров. Но мои кошмары я успела похоронить глубоко в себе. И все же, после долгих тяжелых лет, я, наконец, смогла выбраться, стать для окружающих обычным человеком, и люди перестали смотреть на меня как на уцелевшую жертву «Титаника». Перед войной я собиралась выйти замуж и надеялась, что победит будущее, а прошлое не будет больше меня преследовать. Но так не получилось. Я не сказала Роджеру о том, что со мной случилось, мне казалось, если он не будет знать, я не увижу в его глазах напоминаний о том, что пережила. Но ему сказали. Один друг, который считал, что если Роджер узнает правду, то сможет мне помочь справиться с моими воспоминаниями. Я тогда решила разорвать помолвку, но сделать это после войны. Но Роджер не вернулся домой. Еще один груз вины лег на меня.

Она обвела взглядом троих мужчин.

— Я не знала, что у отца Джеймса свои ночные кошмары. И не смогла ему помочь. — В ее голосе проскользнули жалобные нотки, как у ребенка, который просит прощения. — Я не знала, как он нуждался в этом.

Ратлидж только сейчас вышел из состояния ступора и тяжело опустился на стул. Ему вдруг страстно захотелось, чтобы викарий и мисс Трент уехали на поезде и он смог один отправиться в Остерли или куда-то еще, но главное — в одиночестве. За исключением Хэмиша, который никогда его не оставит.

Викарий, в свою очередь, начал рассказ:

— Вирджиния Седжвик нуждалась в любви и поддержке. Я за ней наблюдал — меня иногда приглашали к Седжвикам после ее свадьбы с Артуром. Она верила, что муж ее любит, а в том, что любила его она, сомнений не было. Но он безумно увлекался гонками и жил в мире скорости и риска. Насколько я мог видеть. Не замечая ее отчаяния, он оставлял ее одну, в пустынной части Йоркшира, где всего несколько соседей и еще меньше друзей. Он думал, что она по примеру его матери удовлетворится тем, что станет вести дом, станет хорошей хозяйкой и будет достаточно умна, чтобы сглаживать трения между потомком торговцев и аристократами. Как делала его мать. Но этот брак не был удачен. Когда я узнал, что Вирджиния покинула мужа и сбежала в Америку, я был рад, что все кончилось. Я не мог видеть, как она страдает.

Ратлидж, обрадованный, что разговор принял нужное направление, спросил:

— Вы говорили о друзьях. Были среди них такие, кому она доверяла?

— Таких друзей у нее не было. — И, стараясь уточнить свой ответ, Симс добавил: — Она не могла найти общего языка с женщинами своего сословия, но была излишне дружна со слугами. А они пользовались этим. Вот почему она при любой малейшей возможности приезжала ко мне поговорить. Под любым предлогом. Я и отец Джеймс, мы были ее друзьями, она могла нам доверять. Священники не пользуются слабостями людей, как слуги. Ни при каких обстоятельствах.