Книга Игра на вымирание - Андрей Денисенко

В числе последних «антидот» Алекса Вилла уничтожил следы Конструктора в военных сетях Скандинавии, завершил задачу и самоуничтожился.

4

Москва, Запретный Сад, Большой Дворец 06.00, 11 сентября 2034 г.

Учитывая обстоятельства, возвращение в реальность прошло на удивление безболезненно, даже комфортно. Я полулежал в мягком кресле, сквозь стрельчатое окно глядя на светлеющее небо. Воздух был наполнен благовониями, звучала тихая, задумчивая музыка.

Я осторожно подвигал шеей… гм, приемлемо. Почти не болит, и кадык все еще цел. Если бы не наручники, можно было бы подремать. Слегка чесалось плечо… инъекция?

– Как себя чувствуешь, Макси? Сильно болит? – Ли Енг склонился надо мной, лицо выражало озабоченность. – Сейчас будет легче. Я сделал укол инваритина, это хороший стимулятор, нашей разработки. Сожалею, что пришлось тебя ударить, но ты мог наделать глупостей, убить еще кого-нибудь.

– Потому что «кто-нибудь» пытался убить меня, – хрипло откашлявшись, я переполз повыше к спинке. – Наручники тоже проявление заботы?

Кажется, мои слова его расстроили. Укоризненно покачав головой, Ли отошел к чайному столику.

– Не надо ребячества, Макси. Ты незаконно проник на охраняемую территорию, застрелил моих телохранителей, а теперь еще обижаешься. Строго говоря, ты жив только благодаря моему личному вмешательству.

– Премного благодарен, да… Кстати, удачное воскрешение, учитель. Похоже, приличная должность в резидентуре Поднебесной?

– Родина меня ценит, Макси. Времена меняются. В настоящее время я директор московского филиала «Чайна Генезис» и председатель представительства Народной Республики в Москве. И пользуюсь своим настоящим именем, а это, поверь, большое наслаждение.

– Значит, на острове ты был шпионом. А мои родители тебе очень доверяли, китайский шпион Ли Енг. И я, дурак, тоже.

Он помолчал, не спеша наполнил чашки, протянул одну мне. Держать хрупкий фарфор скованными руками было неудобно, но заваривать приличный чай Ли умел всегда.

– Мое настоящее имя – Лао Сэнь. Хотя… десять лет назад к собственному имени пришлось привыкать заново. Жизнь – не простая штука, мой мальчик. Иногда мы должны следовать долгу. Перед собой, перед другими, перед родиной. Остаться при этом человеком – непросто.

Я сделал маленький глоток. Хороший чай. Терпкий и горячий в меру. И – горький.

– Не так я представлял нашу встречу, учитель. Думал, что… на что-то надеялся. После смерти родителей ты был для меня… всем.

– Прости. В той ситуации я сделал все, что мог, – он поднялся, разлил остатки чая. – Ты должен понимать это. Хотя бы теперь.

– Разве дело в понимании? Ты спас мне жизнь, но не стал ничего объяснять.

– Это долгая история, Макси. Долгая и ненужная.

– Мне некуда спешить, – я с ухмылкой приподнял наручники. – И любопытно даже. Я ведь искал тебя. И когда учился, и после академии. Все что выяснил – ты умер от сердечного приступа в Сиднее.

– Это не совсем ложь, – Ли впервые усмехнулся, – После разгрома Острова нескольких ученых показательно оправдали, перевезли под Сидней, в Федеральный Центр Генетики… В общем, в Австралии у меня появился новый объект опеки и новая задача… как оказалось, довольно опасная. Два года под прикрытием, покушение, пулевое ранение в сердце. Верная смерть, но мне повезло. Я многое держал в голове, поэтому мое тело заморозили, эвакуировали и оплатили реанимацию за государственный счет. И даже имплантировали пластиковое сердце. Конечно, об оперативной работе, как и о прошлой жизни, пришлось забыть. Вымышленный Ли Енг умер, родился настоящий Лао Сэнь. С тех пор – Москва. Сложное место даже для профи моего уровня. Здесь идет серьезная игра, Макси, и ставки очень высокие.

– Игра на вымирание? – Я кивнул в сторону пустого инъектора.

– Пространства и ресурсы важны для каждого государства. А люди, что живут здесь… можешь считать их проигравшими. Или вымирающими. Моя родина слишком перенаселена, необходимо найти выход.

Молчание повисло холодной, почти осязаемой стеной. Оставив чашку, Ли придвинул кресло, склонился ближе ко мне. Прошедшие годы отразились в каждой морщине на его лице. Это был все тот же человек, с риском для жизни прятавший глупого мальчишку… а я больше не узнавал его. Не любил.

– Я чувствовал, что мы встретимся, Макси. Даже знал. Есть особые техники… впрочем, неважно. Я только постарался ускорить нашу встречу… и не допустить, чтобы тебя убили.

– После стольких лет ты заинтересовался бедным сироткой, которого когда-то спас по доброте душевной, а после бросил за ненадобностью?

Не хотел, чтобы в голосе прозвучала злая детская обида. И не удержался.

– Я наблюдал за твоей судьбой… пока было возможно. Пока ты не стал совсем взрослым.

– И что теперь, Ли? Сначала ты спустил на меня крутых мальчиков, а когда они не справились, надел наручники и угостил чаем. Допустим. За мной, как и за тобой, стоят серьезные люди, и ностальгический разговор не склеился. Что дальше? Что ты задумал?

Он вздохнул, отвернулся, по-старчески тяжело оперся о стол. Совсем рядом, на превосходно отполированной столешнице лежал мой «Глок». Рукоять была в грязи, черные крошки испачкали полировку. Может, даже поцарапали.

Эти несколько шагов я мог одолеть одним прыжком. Даже на выбор: схватить пушку или напасть на Ли сзади. Но… я продолжал сидеть неподвижно. Никаких шансов, уложит меня еще до того, как я шевельнусь. Чистая провокация, ничего личного.

Он подождал еще немного, удостоил меня отеческой улыбкой за сообразительность, сел за стол и красноречиво выщелкнул из «Глока» заведомо пустую обойму.

– Молодец, Максимилиан. Ты действительно взрослый… и умный. Это вселяет надежду в мое искусственное сердце, потому что тебе предстоит хорошенько подумать. И принять решение, от которого многое зависит.

– Значит, все-таки у нас деловая беседа, а не вечер… утро воспоминаний, – в ответ я одарил его самой дебильной гримасой из фирменного ассортимента Ковальски. – Карты на стол, да?

Ли и бровью не повел.

– Я объясню тебе кое-что, Макси. А затем ты примешь решение и сможешь вволю поиронизировать… или пожалеть о дурацких принципах. Тебе выбирать. Для начала – как тебе такое: мир находится в глобальном кризисе.

Наверное, я хмыкнул слишком громко, Ли поморщился.

– Речь идет о системном кризисе развития, а это очень серьезно. Мы располагаем целым набором секретных межправительственных документов, тайных протоколов, дешифрованной переписки и многого другого. Сотни файлов, Макси. Англичане, французы, германские корпораты и шведские неосоциалисты, и даже вы, американцы, – все таинственным шепотом рассказывают друг другу об одном: социальное развитие человечества в тупике. Личное кибернетическое счастье не состоялось. Технический потолок практически достигнут, но качественного скачка, на который так рассчитывали западные корпорации, не произошло. И уже не будет.