Книга Когда он проснется - Фридрих Незнанский

– Что вы такое говорите? – вмешалась в разговор регистраторша. – Это абсолютно исключено.

– Почему? – поинтересовался Турецкий.

– Потому что после окончания договора мы меняем замки на ящиках.

– Неужели? – недоверчиво спросил Александр Борисович.

– Да. Замки на свободных ящиках меняются в произвольном порядке.

– Хм… – задумался Турецкий, – это меняет дело. Хотя теоретически можно подобрать ключ от одного из ящиков…

– Но практически это неосуществимо. Пришлось бы проверить все ящики. На глазах у всех? – возразила регистраторша.

– Да, верно. Но тем не менее факт остается фактом: у нас есть ключ от одного из ваших ящиков. Этот ящик никем не абонирован. Но ключ к нему подходит. Значит, как я понимаю, этот ключ попал к нам уже после замены замков?

– Возможно, – сказала регистраторша и снова полезла в свои книги, – да, последний раз замки меняли две недели назад.

– Так, а скажите-ка, уважаемая, нельзя ли у вас получить ящик каким-нибудь левым способом?

– Ну что вы! Я все регистрирую в книгах. Происходит оплата в бухгалтерии. Ну и потом, какой смысл – это же копейки. Сто рублей в год!

– Ну а все-таки? Ведь теоретически это возможно? – не отставал Турецкий.

– Понимаете, – ответила она, – я занимаюсь только регистрацией и оформлением. Непосредственно ключи клиент получает у другого человека.

– У кого?

– У Тани Малышевой.

– Она что, заведует ключами?

– Да. Но вы не подумайте ничего такого. Она очень честная.

– Верю, – обнадежил ее Турецкий, – только надо бы нам с ней поговорить.

– К сожалению, ее сегодня нет.

– А где она?

– Бюллетенит. Грипп у нее.

– Ладно. Придется ехать к ней домой.

– У нее грипп! – с нажимом проговорила регистраторша.

– Очень хорошо, – пожал плечами Турецкий, – вот и навестим больную. Черкните адресок, пожалуйста.

Я же говорил, когда Турецкий взял след, остановить его уже не так-то просто. Мы сразу же поехали по адресу Тани Малышевой, которая болеет гриппом. Кстати, это оказался не ближний свет – Кузьминки.

– Думаю, Юра, что все эти сказки о замене замков существуют только на бумаге, – говорил Турецкий по дороге, – не верю я в это. Однако стоит познакомиться с этой ключницей.

Через двадцать минут мы входили в подъезд одного из стандартных домой в районе Кузьминок.

Дверь нам открыла закутанная в шерстяной платок женщина, возраст которой смело можно было назвать «бальзаковским». Рыжие волнистые волосы, белая кожа лица, которая, видимо, стоила хозяйке немало хлопот, связанных с масками, притираниями и тому подобным. Завидев нас, Таня Малышева совершенно автоматически поправила волосы и чуть распрямила плечи.

– Здравствуйте, – начал Турецкий, совершенно неотразимо улыбаясь, – я – следователь Генеральной прокуратуры. Нас послали к вам с места вашей работы. Дело очень срочное, и поэтому мы рискнули навестить вас непосредственно дома. Разрешите задать вам несколько вопросов?

Турецкий предъявил свое удостоверение, и мы вошли в квартиру. Хозяйка ничуть не испугалась визита представителей правоохранительных органов. Кажется, она даже обрадовалась: какие-никакие гости!

– Татьяна… – попытался уточнить Турецкий.

– Можно просто Таня, – зарделась хозяйка, – у меня не прибрано, я сильно болею. Грипп, знаете ли…

– Да, – сочувственно покивал Турецкий, – свирепствует вовсю.

– Проходите на кухню. Я сейчас.

Миновав недлинный коридорчик, мы оказались на маленькой опрятной кухоньке одинокой женщины. Догадаться о том, что Таня Малышева была именно одинокой женщиной, оказалось нетрудно – интерьер, занавесочки, расшитые ухваточки и полотенца свидетельствовали о наличии у хозяйки большого количества свободного времени и нерастраченной энергии. Кроме того, Таню выдавал взгляд, который, как выразился Гоша из незабвенного фильма «Москва слезам не верит», был оценивающим, свойственным только незамужним женщинам, милиционерам и руководящим работникам.

Через минуту хозяйка появилась на кухне. Халат и шерстяной платок она сменила на платье в веселенький цветочек. Кроме того, она подкрасила губы.

– Может быть, чайку? – предложила хозяйка.

– Спасибо, – покачал головой Турецкий, – но мы с коллегой спешим. Так что давайте лучше сразу перейдем к вопросам.

Таня села за стол и приготовилась слушать.

– Итак, вы заведуете ключами от абонентских почтовых ящиков?

– Не только. Я еще занимаюсь их техническим обслуживанием, слежу за состоянием ящиков.

Турецкий кивнул:

– Да. Но в данный момент нас интересуют только ключи. Скажите, нельзя ли постороннему человеку в обход регистратуры получить ключ от ящика?

Таня пожала плечами:

– А зачем? Абонентская плата не такая высокая, чтобы искать какие-то обходные пути.

– Я не об этом. Может быть, кому-то нужно скрыть свои данные?

– Мы гарантируем конфиденциальность…

Турецкий снова кивнул.

– Ну а все-таки, возможно ли такое?

Думаю, от внимания Александра Борисовича не ускользнула небольшая тень, пробежавшая по лицу хозяйки. Тем не менее она покачала головой:

– Нет. Я храню ключи в специальном сейфе. Знаете ли, иногда клиенты теряют их. Кроме того, по инструкции положено иметь запасные ключи.

– Доступ к этому сейфу имеете только вы?

– Да.

– Хорошо, – Турецкий полез в карман и вытащил ключик, – вот смотрите, Таня. Этот ключ мы обнаружили в кармане очень опасного преступника. Номер на бирке соответствует почтовому ящику. Судя по тому, что ключ подходит, этот преступник получил его не раньше чем две недели назад – после смены замков. Ящичек с этим номером никем не абонирован. Тем не менее ключ у меня. Как вы это объясните?

Реакция оказалась очень странной. Таня посмотрела на бирку, закрыла лицо ладонями и зарыдала в голос. Турецкий подмигнул мне, бросился к раковине, набрал воды в стакан и подошел к Тане.

– Ну-ну, успокойтесь. Не надо так нервничать. Попейте вот водички.

Таня сделала несколько глотков, поперхнулась и зарыдала с новой силой.

– Не надо плакать. Расскажите лучше, как дело было, – голосом врача-психотерапевта увещевал Турецкий Таню, – ведь своим признанием и раскаянием вы снимете камень с души. Поверьте, станет сразу легче.

Таня вытерла слезы, потом, спохватившись, побежала в ванную. Пока она там умывалась, отфыркивалась и всхлипывала, Турецкий с торжествующим видом сказал: