Книга Соблазнительница - Стефани Лоуренс

Ее слова проникли в его сознание; медленно разжались тиски, кровь снова свободно потекла по жилам и согрела его, отогнав холод.

Он глубоко вздохнул.

— Ты уверена. — Он не спрашивал — он утверждал. Она кивнула:

— Не Энн. Не Эмили.

На мгновение эти слова подбодрили его, но тут он спросил:

— Если не они, то кто же? Как могло вот это, — он кивнул на лорнет, — попасть в ридикюль Энн?

Амелия взглянула на лорнет.

— Не знаю — и это меня тревожит.

Через четверть часа удар гонга позвал их к ленчу. Они вышли из кабинета вместе, оставив лорнет в запертом ящике.

В холле Амелия посмотрела на себя в зеркало, бросила быстрый взгляд вокруг и поправила лиф, чтобы сидел как полагается.

Столовая быстро заполнялась людьми. Трапеза проходила быстро; все, как обычно, болтали. Люк наблюдал за Энн; она сидела, опустив глаза, отвечая на вопросы, но с каким-то рассеянным видом. Лицо у нее было серьезное, никаких инициатив от нее не исходило, но за столом присутствовали Люцифер и Филлида, и поведение Энн могло объясняться ее обычной робостью.

Он не знал, следует ли ему поговорить с ней, но, к несчастью, и она, и Эмили относились к нему с неким благоговением, совершенно не так, как Порция и Пенелопа. Любой вопрос с его стороны мог подорвать уверенность Энн в себе.

Сидевший слева от него Люцифер откинулся на спинку стула.

— Если не возражаете, я бы с удовольствием побеседовал сегодня с вами о тех вложениях.

Люк подумал и кивнул. Амелия и Филлида договорились съездить в городок. Они, конечно, возьмут с собой девушек. Порция, Пенелопа и мисс Пинк собирались прогуляться до «Каприза»; мать, как обычно, пойдет к себе — отдохнуть.

Положив салфетку, он оттолкнул свой стул и посмотрел на Люцифера:

— Сейчас самое подходящее время.

Они встали, прошли через столовую, и каждый, не сговариваясь, проходя, коснулся рукой плеча своей жены. И Амелия, и Филлида подняли на них глаза с одинаковыми, уверенными улыбками жен, а затем вновь вернулись к обсуждению своей прогулки.

— А где Энн? — спросила Амелия, когда они с Филлидой встретили Эмили у конюшни.

— Она поехала в Лиддингтон-Мэнор навестить Фиону — она забыла, что обещала ей.

Амелия переваривала это сообщение, пока они садились в седла. Лиддингтон отсюда недалеко, и с Энн ничего не случится. Вспомнив живость и подвижность Фионы во вре мя ее пребывания в Лондоне и то, как это помогало Энн освоиться в светском обществе, Амелия порадовалась, что дружба между девушками сохранилась.

Она, Филлида и Эмили пустились быстрым галопом, что бы разогреть своих застоявшихся лошадок, потом поехали помедленнее, когда выехали на дорогу, ведущую в Лиддингтон. День был хорош, солнце пригревало. Щебетали птицы. Казалось, все в этом мире идет как должно.

В городке они оставили лошадей на постоялом дворе, перешли лужайку и заглянули в пекарню купить пирожных. Усевшись на солнышке, они поедали восхитительные сладости, потом просто сидели и размышляли о жизни. О детях. Амелия попросила Филлиду рассказать ей о своих сыновьях — Эйдан и Эван росли очень быстро.

— Они настоящие разбойники. Я знаю, что в Лиддингтоне с ними ничего не случится, но… — Филлида устремила взгляд на лужайку. — Понимаешь, я абсолютно уверена, что отец, Джонас и Свити окончательно разбалуют их к нашему возвращению. — Она вдруг оглянулась и прошептала: — Мы не одни. Кто это?

Это оказалась миссис Тилби. Жена викария подошла к ним и одарила своими многословными поздравлениями и новостями. Вид у нее был взволнованный, и, покончив с приятными речами, она заявила:

— Исчезают вещи. Множество разных вещиц — ну, вы знаете, как это бывает, — вроде бы ты и сама не уверена, когда видела ту или иную из них в последний раз. Мы поняли это, только когда пришли вчера на собрание «Союза леди». Это ведь не те вещи, о которых беспокоишься. И вдруг понимаешь, что это — как эпидемия. Да и вообще не очень-то приятно думать о том, что в следующий раз опять что-то пропадет.

С упавшим сердцем Амелия спросила:

— И что же у вас пропало?

— У леди Меррингтон — маленькая коробочка с эмалью. Она обычно стояла у нее в гостиной на подоконнике. У Джингольдов — пресс-папье из гравированного хрусталя, золотой нож для разрезания писем — у Дэллинджеров, из замка — золотая чаша.

Во всех этих домах она побывала на прошлой неделе вместе с Минервой, Эмили и Энн.

Темные глаза Филлиды коснулись ее лица, потом Филлида повернулась к миссис Тилби:

— Все эти вещи пропали недавно?

— Ну, дорогая, на такой вопрос никто не смог бы ответить. Мы знаем только, что сейчас их нет, и никто не знает, куда они подевались.

Пришлось Амелии и Филлиде скрывать свое беспокойство, пока поздно вечером они не оказались наедине со своими мужьями. Тогда-то они и преподнесли им эту новость.

Люцифер нахмурился:

— Это бессмысленно. Чтобы продать такие вещи, пришлось бы ехать в Лондон. — И посмотрел на Люка.

Тот покачал головой:

— Я тоже не вижу в этом смысла. — Он глотнул бренди, устремил глаза на Амелию, устроившуюся в кресле. — Это если допустить, что их крадут ради денег.

— Совершенно верно, — согласился Люцифер. Амелия чувствовала на себе тяжелый взгляд мужа — он ждал, что она расскажет Люциферу о лорнете. Она незаметно покачала головой и ничего не сказала.

— Есть и другая, не менее важная деталь, которую стоит обсудить, — вмешалась Филлида, сидевшая в кресле рядом с ними. — Кражи до сих пор продолжаются.

— А это означает, — подхватила Амелия, поскольку они с Филлидой уже обсудили этот вопрос, — что вор совсем распоясался. Поэтому у нас есть возможность поймать его, сорвать с него маску и все выяснить.

Люцифер кивнул:

— Вы правы. — Он добавил задумчиво: — Нам нужно придумать, как вывести его на чистую воду — кто бы это ни был.

Они выдвигали множество идей, но как это сделать быстро, так и не придумали. И в молчании разошлись по своим комнатам.

— Почему ты им ничего не сказала? — спросил Люк, когда они уже лежали в постели.

Амелия задула свечу; через окно в комнату проникал бледный свет луны, серебристый и зыбкий.

— А ты? Почему ты не сказал?

Его удивил ее тон, но почему она сердится на него, он не понял.

— Неужели я стану рассказывать то, что наверняка касается одной из моих сестер? Особенно если она, по твоим словам, не воровка.

— Ну вот! Пожалуйста! — Она помолчала, потом заговорила уже не так воинственно: — Почему же ты решил, что я думаю иначе?

— Люцифер — твой кузен. Он тоже Кинстер.