Книга Нексус. Краткая история информационных сетей от каменного века до искусственного интеллекта - Юваль Ной Харари

изначальным целям человека. Даже если рекомендательные алгоритмы перестанут поощрять ненависть, другие случаи проблемы согласования могут привести к более серьезным катастрофам, чем кампания против рохинджа. Чем мощнее и независимее становятся компьютеры, тем больше опасность.

Конечно, проблема выравнивания не является ни новой, ни уникальной для алгоритмов. Она мучила человечество на протяжении тысячелетий до изобретения компьютеров. Например, она стала основополагающей проблемой современного военного мышления, закрепленной в теории войны Карла фон Клаузевица. Клаузевиц был прусским генералом, воевавшим во время Наполеоновских войн. После окончательного поражения Наполеона в 1815 году Клаузевиц стал директором Прусского военного училища. Он также начал разрабатывать большую теорию войны. После его смерти от холеры в 1831 году его жена, Мария, отредактировала незаконченную рукопись и опубликовала "О войне" в нескольких частях в 1832-1834 годах.

Книга "О войне" создала рациональную модель понимания войны, которая и сегодня является доминирующей военной теорией. Ее важнейшая максима заключается в том, что "война - это продолжение политики другими средствами". Это означает, что война - это не эмоциональная вспышка, не героическое приключение и не божественная кара. Война - это даже не военное явление. Скорее, война - это политический инструмент. Согласно Клаузевицу, военные действия абсолютно иррациональны, если они не связаны с какой-то всеобъемлющей политической целью.

Предположим, Мексика раздумывает, не вторгнуться ли ей в Белиз и не завоевать ли своего маленького соседа. И предположим, что детальный военный анализ показывает, что если мексиканская армия вторгнется, то она одержит быструю и решительную военную победу, разгромив небольшую армию Белиза и захватив столицу Бельмопан за три дня. Согласно Клаузевицу, это не является рациональной причиной для вторжения Мексики. Сама по себе способность одержать военную победу не имеет смысла. Главный вопрос, который должно задать себе мексиканское правительство, - каких политических целей достигнет военный успех?

История полна решающих военных побед, которые приводили к политическим катастрофам. Для Клаузевица самый очевидный пример был близок к дому: карьера Наполеона. Никто не оспаривает военный гений Наполеона, который был мастером как тактики, так и стратегии. Но хотя череда его побед принесла Наполеону временный контроль над огромными территориями, они не обеспечили прочных политических достижений. Его военные завоевания лишь подтолкнули большинство европейских держав к объединению против него, и его империя рухнула через десять лет после того, как он короновал себя императором.

Действительно, в долгосрочной перспективе победы Наполеона обеспечили окончательный упадок Франции. На протяжении столетий Франция была ведущей геополитической державой Европы во многом потому, что Италия и Германия не существовали как единые политические образования. Италия представляла собой солянку из десятков враждующих городов-государств, феодальных княжеств и церковных территорий. Германия представляла собой еще более причудливый пазл, разделенный более чем на тысячу независимых государств, которые слабо держались вместе под теоретическим сюзеренитетом Священной Римской империи германской нации. В 1789 году перспектива немецкого или итальянского вторжения во Францию была просто немыслима, поскольку не существовало такого понятия, как немецкая или итальянская армия.

Расширяя свою империю в Центральной Европе и на Итальянском полуострове, Наполеон упразднил Священную Римскую империю в 1806 году, объединил многие мелкие немецкие и итальянские княжества в более крупные территориальные блоки, создал Рейнскую конфедерацию и Итальянское королевство и стремился объединить эти территории под своей династической властью. Его победоносные армии также распространяли идеалы современного национализма и народного суверенитета в немецких и итальянских землях. Наполеон считал, что все это сделает его империю сильнее. На самом деле, разрушив традиционные структуры и дав немцам и итальянцам почувствовать вкус национальной консолидации, Наполеон нечаянно заложил основы для окончательного объединения Германии (1866-71) и Италии (1848-71). Эти два процесса национального объединения были завершены победой Германии над Францией во Франко-прусской войне 1870-71 годов. Столкнувшись с двумя новыми объединенными и горячо националистическими державами на своей восточной границе, Франция так и не смогла восстановить свое господствующее положение.

Более свежим примером того, как военная победа привела к политическому поражению, стало американское вторжение в Ирак в 2003 году. Американцы выиграли все крупные военные операции, но не смогли достичь ни одной из своих долгосрочных политических целей. Их военная победа не привела к установлению дружественного режима в Ираке или благоприятного геополитического порядка на Ближнем Востоке. Настоящим победителем в войне стал Иран. Американская военная победа превратила Ирак из традиционного врага Ирана в его вассала, тем самым значительно ослабив американские позиции на Ближнем Востоке и сделав Иран региональным гегемоном.

И Наполеон, и Джордж Буш-младший стали жертвами проблемы выравнивания. Их краткосрочные военные цели не совпадали с долгосрочными геополитическими целями их стран. Мы можем понять всю книгу Клаузевица "О войне" как предупреждение о том, что "максимизация победы" - такая же недальновидная цель, как и "максимизация вовлеченности пользователей". Согласно клаузевицкой модели, только после того, как политическая цель ясна, армии могут принять решение о военной стратегии, которая позволит надеяться на ее достижение. На основе общей стратегии офицеры низшего звена могут определить тактические цели. Модель выстраивает четкую иерархию между долгосрочной политикой, среднесрочной стратегией и краткосрочной тактикой. Тактика считается рациональной только в том случае, если она соответствует какой-то стратегической цели, а стратегия - только в том случае, если она соответствует какой-то политической цели. Даже локальные тактические решения командира роты низшего звена должны служить конечной политической цели войны.

Предположим, что во время американской оккупации Ирака американская рота попала под интенсивный обстрел из близлежащей мечети. У командира роты есть несколько различных тактических решений на выбор. Он может приказать роте отступить. Он может приказать роте штурмовать мечеть. Он может приказать одному из танков поддержки взорвать мечеть. Как должен поступить командир роты?

С чисто военной точки зрения может показаться, что командиру лучше приказать своему танку взорвать мечеть. Это позволило бы использовать тактическое преимущество американцев в огневой мощи, избежать риска для жизни собственных солдат и одержать решающую тактическую победу. Однако с политической точки зрения это может оказаться худшим решением, которое мог принять командир. Кадры разрушения мечети американским танком настроят иракское общественное мнение против американцев и вызовут возмущение во всем мусульманском мире. Штурм мечети может быть и политической ошибкой, поскольку он также может вызвать недовольство иракцев, а цена в американских жизнях может ослабить поддержку войны среди американских избирателей. Учитывая политические цели Соединенных Штатов, отступление и признание тактического поражения может оказаться наиболее рациональным решением.

Для Клаузевица рациональность означает согласованность. Стремление к тактическим или стратегическим победам, которые не соответствуют политическим целям, нерационально. Проблема в том, что бюрократическая природа армий делает их весьма восприимчивыми к подобной иррациональности. Как говорилось в главе 3, разделяя реальность