Книга Электрическое бессмертие - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

них жить. Наши оппозиционеры такие же, вялые, нерешительные, живут на иностранные подачки, только и умеют что болтать впустую, - гуру поднялся на ноги. – Покажу одну вещь.

Он скрылся за ширмой. Игорь сунул руку в карман и спустил револьвер с предохранителя. Памятуя печальный украинский опыт, от пистолета на этот вечер отказался.

Стрелять не пришлось. Из-под полога донёсся звук сдвигаемой дверцы. В романах и фильмах главный злодей должен выговорить спич конца, обличая кошмарный ужас собственного отрицательного персонажа. Ребрик смазал финальную сцену. Почувствовав, что Игорь не проникся революционной идеей, он решил попросту сбежать, по-английски – не прощаясь.

Если бы дацан был окружён ОМОНом, стоило взять заложников – московского бизнесмена и двух девиц. Но шанс, что дагестанцы сильно посочувствуют пленникам, гуру не рассматривал всерьёз.

Снаружи не оказалось парней, ценящих английский юмор. Хлопнула пара выстрелов.

- Девочки, нам пора.

На улице Игорь увидел три фигуры, перетаскивающие в сторону что-то белое. Барышни вряд ли это заметили. Робкая, она же Вика, забилась в рыданиях, активная схватилась за трубу.

- Правильно, теперь самое время звонить в полицию, мадмуазель. Кавказским джентльменам абсолютно не до нас.

Он не соврал. К приезду наряда «Лада-Приора» с тонированными стёклами давно умотала.

Из «УАЗика» вылез высокий мордатый лейтенант в сопровождении двух сержантов. Барышня кинулась к ним, словно к спасению, и сбивчиво начала рассказывать об убийстве буддистского проповедника, выстрелы в ночи, массовую бойню где-то под Минском и подготовку теракта в Белоруссии…

Офицер вытер лоб салфеткой.

- Михальченко! Ибрагимов! Взять фонари и осмотреть вокзал.

- Так большой он, - скептически заметил второй из названных.

Лейтенант сделал неопределённый жест. Мол – как сможете, так и выполняйте. Полицейские потрусили к зданию.

- Девушка, расскажите ещё раз и по порядку.

Она торопливо залопотала про историю с квартирами, что её подруга Вика чуть не поддалась на уговоры мошенника…

Вернулись сержанты. Судя по непродолжительному времени осмотра, они не перетрудились.

- Нет никого. Сигнализация музея не сработала.

- Видите! – полицейский укоризненно глянул на заявительницу. – Ни тела, ни орудия преступления.

- Так выстрелы были!

- Из травмата? Или петарды хлопнули. Вы различаете их звуки?

Вообще-то, у дагестанцев были ТТ и один «Макаров». Не девичье дело различать их голоса на слух.

- Не уверена.

- Вот. Едем дальше. Законодательство Российской Федерации не запрещает совершеннолетним лицам продавать квартиры и распоряжаться деньгами по своему усмотрению. Согласны?

- Да, но…

- А касательно каких-то белорусских дел, здесь – Россия, гражданка. Если имеете желание оказать содействие органам дружественного государства, обращайтесь к ним. Михальченко! Передай в дежурку – ложный вызов. Возвращаемся.

«УАЗ» укатил. Как только его красные габариты скрылись за поворотом, Игорь шагнул к девушке, ошарашенной поведением полиции не меньше, чем превращением доброго гуру и нежного любовника в серийного убийцу.

- Телефон далеко не прятали? Вызовите такси. Уверяю, их помощь будет действеннее.

***

Российская Империя, 1904 год

В зале Дворянского собрания на углу улиц Подгорной и Доминиканской звучала музыка, исполняемая в честь посещения Минска членами императорской семьи. Его Императорское Высочество принц Александр Петрович Ольденбургский с супругой изволили слушать выступления губернских дарований.

- О, шарман! – шепнула супругу Евгения Максимилиановна, поднося стёклышки к глазам, изрядно ослабевшим к пятидесяти восьми годам. – Алекс, они – прелесть. В провинции встречаются такие милые типажи.

Её умиление вызвал хор мальчиков Петропавловского собора. Чистенькие, умытые, в одинаковых костюмчиках, они напомнили ей херувимов.

Отвлекшись на восклицания дражайшей половины, принц пропустил объявление следующего номера и выход дирижёра. Меж тем, места на сцене заняли оркестранты городского театра, сверкая начищенной медью духовых инструментов.

Грянул марш.

- Алекс, мон ами, кто автор этой мелодии?

- Штраус. Нет, скорее – Вагнер… Полюбопытствуем после, дорогая.

А музыка всё нарастала, ширилась, заполняя зал Дворянского собрания и отдаваясь в его коридорах. В ней и проникновенность Штрауса, и энергия вагнеровских валькирий, и тысяча других оттенков, которые не передать словом и даже нотными знаками. Любое произведение звучит по-особенному, если оркестром руководит автор.

Зал аплодировал, но вяло. Скорее из вежливости. Высочайшая чета с недоумением оглядела сидящих рядом.

- Чудак из Узды, - донёсся приглушённый шёпоток. – Тот, который воображает себя великим профессором, а сам – обычный деревенский помещик. Знаем таких…

Дирижёр обернулся и поклонился. Принц был приятно удивлён – на сцене стоял и собирал жидкие аплодисменты его давнишний протеже, Яков Оттонович Наркевич-Иодко. В разговорах они не раз и не два упоминали о музицировании, но Его Высочество представить себе не мог, что подопечный и на этой стезе достиг искусства необычайного.

Потом он играл соло на фортепиано, и неблагосклонно настроенная публика не смогла отказать в признании. А после первого отделения концерта приблизился к принцу, плотно опекаемому губернским бомондом.

- Яков Оттонович! Удивил так удивил. Что ж вы скрывали свои таланты? С вашей подачи, быть может, я бы не только Институт экспериментальной медицины учредил, но и