Книга Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток - Леопольд фон Захер-Мазох

Джейн по письму, в которых кратко извещал обеих девушек, что по непредвиденным обстоятельствам должен временно покинуть Лондон. В письме к принцессе я сделал следующую приписку:

«Я отдаю в Ваши руки судьбу человека, которому мы все так обязаны, и твёрдо рассчитываю, что Вы исполните свой долг по отношению к нему».

* * *

Я пробыл в отсутствии около месяца, и так как даже Джейн не знала, где я, то я не получил, да и не ждал писем. Король приказал мне молчать, и если я смею хвалиться хоть единой добродетелью, то это — верностью данному обещанию!

Всё это время я не мог отделаться от боязни, что Мэри недостаточно настойчиво вступится за Брендона. Я был твёрдо убеждён, что слухи о брачных намерениях французского короля значительно парализуют её твёрдость, но утешал себя сознанием, что там была Джейн, чудная, самоотверженная Джейн; и в тех случаях, когда принцесса начнёт колебаться, Джейн не оставит её в покое.

Однако, вернувшись в Лондон, я застал Брендона всё в том же ужасном положении. Во время моего отсутствия суд над Брендоном уже состоялся, и Чарльз был присуждён к казни через повешение, утопление и четвертование, которая должна была состояться в самом непродолжительном времени.

Я узнал следующее. Утром после рокового события в Биллингсгейте цирюльник, перевязывавший раны Брендону, был вызван, чтобы перевязать повреждённое колено его светлости герцога Бэкингемского. Во время этого занятия цирюльник рассказывал герцогу разные разности и между прочим сообщил, что прошлой ночью ему пришлось перевязывать девять больших и малых ран мастеру Брендону, другу короля. Это дало возможность установить личность спасителя девушек, до того лишь подозреваемого герцогом. Только много позже узнал я, как использовал благородный лорд возможность отплатить за посрамление на балу у леди Мэри.

Сначала он отправился в Ньюгейт, и его указаниям был обязан Брендон тем, что его бросили в самую ужасную из лондонских тюрем. Затем он отправился в Гринвич, зная, что король, узнав об аресте Брендона, сейчас же предпримет шаги для освобождения друга. Когда герцог переступил порог королевской комнаты, Генрих крикнул ему:

— Милорд, вы пришли удивительно кстати! Такой испытанный друг народа, как вы, может быть чрезвычайно полезен нам в это утро. Наш друг Брендон арестован за то, что убил прошлой ночью в Биллингсгейте двух мужчин. Наверное, здесь допущена какая-нибудь ошибка, и добрейший шериф захватил не того, кого следует. Но, ошибся ли шериф или нет, мы желаем выручить Брендона из тюрьмы и полагаемся на вашу добрую помощь в этом случае.

Герцог Бэкингемский заявил, что бесконечно счастлив служить своему королю, и сейчас же отправился в Лондон к лорду-мэру. После обеда он вернулся и получил частную аудиенцию у короля.

— Во исполнение желания Вашего Величества я хотел сейчас же распорядиться об освобождении Брендона, но, ознакомившись с положением вещей, счёл необходимым первоначально ещё раз выслушать мнение Вашего Величества, — сказал герцог. — Боюсь, что не может быть сомнения в виновности Брендона. Он шёл с двумя девушками, из-за которых поссорился с прохожими, и в результате этой ссоры им были убиты двое. Этот крайне неприятный случай привёл горожан в сильное возмущение, так как убийства мирных граждан всё учащаются в последнее время. При таких обстоятельствах я подумал, не будет ли разумнее не идти наперекор горожанам и оставить мастера Брендона под арестом, особенно принимая во внимание тот факт, что Вашему Величеству придётся вскоре обратиться к городу с предложением назначить приданое леди Мэри. Когда это приданое будет выдано городом, мы можем спокойно сыграть с горожанами партию.

— Мы уже теперь сыграем партию с благородными горожанами Лондона и заставим их раскошелиться на приданое, — ответил король. — Я желаю, чтобы Брендон был немедленно освобождён, и ожидаю от вас сообщения об исполнении моего желания, милорд!

Герцог почувствовал, что на этот раз возможность мести врагу готова ускользнуть от него, но он был очень упорен в злобе и не хотел складывать оружие. Уходя от короля, он увидел леди Мэри в приёмной и подошёл к ней. Сначала принцесса рассердилась при виде человека, которого так ненавидела, но тут же ей пришло в голову, что она могла бы использовать влияние герцога на граждан и власти Лондона, а так как она была уверена во всемогуществе своей улыбки, то и решила спасти Брендона, не выдавая своей тайны.

К величайшему изумлению герцога, Мэри приветливо улыбнулась ему, выразила удовольствие видеть его и сказала:

— Милорд, в последнее время вы совсем забыли нас и почти не показывались! Что нового?

— Я, право, не знаю ничего такого, что было бы интересно узнать вашему высочеству. Благоволите принять по крайней мере за новость, что я изучил у Каскодена новый французский танец и надеюсь танцевать его на следующем балу с прекраснейшей женщиной мира!

— С удовольствием, милорд, — приветливо ответила Мэри, но не будь герцог тщеславным фатишкой, это неожиданное благоволение показалось бы ему подозрительным.

Однако он не заподозрил никакой хитрости и даже успокоился, увидев, что Мэри, очевидно, не знает, кто напал на неё в Биллингсгейте. Он расплылся в улыбках, восхищенный любезностью принцессы, и они, посмеиваясь, разошлись по комнатам.

Между тем Мэри только и ждала удобного случая, чтобы, не возбуждая подозрения герцога, заговорить об интересующем её деле. Случай представился принцессе тогда, когда герцог высказал удивление, что застал Мэри в приёмной короля.

— Я жду Его Величество, — ответила принцесса. — Брендон, друг нашего Каскодена, арестован в Лондоне из-за какой-то уличной ссоры, и сэр Эдвин, и леди Джейн осадили меня просьбами добиться его освобождения. Но, быть может, я смею просить об этом вместо короля вашу светлость, так как вы пользуетесь в Лондоне властью и влиянием не менее Его Величества, и я просила бы вас немедленно принять меры к освобождению Брендона.

Герцог Бэкингемский немедленно изъявил своё согласие, заметив, однако, что только воля её высочества может принудить его заступиться за такую неприятную личность, как Брендон.

— Боюсь, — прибавил он, — что освобождение Брендона должно совершиться в полной тайне. Лондонцы требуют на этот раз строжайшей справедливости, так как уже немало виновных избежало наказания благодаря защите двора. Лучше всего дать Брендону возможность совершить побег. Он может пожить некоторое время где-нибудь в провинции и обождать, пока всё забудется, и королевское помилование окончательно избавит его от суда.

— Помилование? Да что вы только говорите, милорд? Ведь Брендон не сделал ничего такого, что вызывало бы необходимость в помиловании. Его