Книга Тайна двух чемоданов - Роман Ронин

начала «торжества». Чтобы быть уверенным, что пилюля подействовала.

– Решил мою роль взять на себя, – понимающе кивнул Чен. – Всё испортит только.

– Мне все равно… Мне все равно, кто из вас и что испортит, – снова начала закипать Любовь Вагнер, и Чен сразу ее успокоил:

– Хорошо, хорошо. Оставайтесь здесь и ждите Заманилова, раз он так приказал. А мне пора уходить отсюда.

Марейкис быстро спустился вниз, подошел ко входной двери и остановился. Закрыл глаза и, замерев, постарался отключить в голове все посторонние звуки. Открыв глаза, он еще раз мысленно поблагодарил Любу Вагнер за упоминание о Стефановиче и Заманилове. Кто-то из них сейчас стоял с другой стороны двери, на крыльце, и ждал, когда дверь откроется, чтобы… Нанести удар? Выстрелить? Что-то еще? Все-таки гадать глупо, но и рисковать было нельзя. Вылезать из окна кухни? Оно как раз выходит туда, где, судя по всему, и стоит машина. Если на крыльце Заманилов, значит, Стефанович там, в сторожке, и наверняка увидит ретирующегося чекиста. Если шофер на крыльце, значит, он что-то заметил, а вот что он сделает – непонятно. Есть ли у посольского водителя оружие? Вполне возможно. Станет ли он сразу стрелять? Вот это вряд ли. Не решится. Он же не знает, что именно происходит в доме. Почему смолкла музыка. Почему кто-то (и кто?!) выходит. Подозревать может что угодно, но он оставил в доме двоих: военного атташе и женщину, а это не та ситуация, чтобы палить из нагана по каждому выходящему из дачи. Значит, все просто – нельзя дать ударить себя по голове и нельзя напугать сидящего в засаде, чтобы не заорал.

Чен отступил на полшага назад, чтобы, когда дверь откроется, остаться в тени перед человеком, освещенным уличным фонарем. Спокойно слегка толкнул дверь. Она снова без скрипа отворилась, и Чен увидел перед собой высокую сутулую фигуру в короткой куртке на меху и в меховой кепке – Стефанович. Чен дал ему время среагировать, но водитель повел себя неправильно. Увидев явно похожего на японца, но незнакомого ему человека, он вдруг сунул руку в карман и потащил оттуда оружие. Движение было долгое, но Марейкис не стал медлить.

Короткий тычковый удар кулака в нос отправил несчастного водителя в нокдаун. Коротко охнув, тот опустился на пятую точку, но руку из кармана не выпустил. И тут же Чен, который будто приклеился к нему, не давая вытащить пистолет из кармана, левой рукой жестко надавливая на горло, горячо и быстро зашептал ему в ухо:

– Стефанович Казимир Адамович. Водитель. 1891 года рождения. Женат, четверо детей. Проживаешь: Манежная, дом 8, квартира 12. Скажешь про меня хоть слово кому: японцам, чекистам, все равно – убью тебя и всех. Ты понял меня? Понял?!

Стефанович, левой рукой пытавшийся дотянуться то к горлу, то к разбитому носу, мычал что-то невнятное. Чен сильнее надавил на его правую руку, в кармане выгибая кисть водителя так, что ствол оружия уперся его владельцу в бок.

– Повтори! Ты понял меня?! Убью всех!

Шофер наконец перестал сопротивляться, растерянно, но вполне внятно прошептал:

– Понял.

Чен чуть отстранился от него и вдруг нанес водителю тяжелый удар ребром левой ладони в правую скулу. Стефанович кулем повалился набок, а Арсений, уже ничем не рискуя, достал у него из правого кармана куртки оружие. Это оказался надежный и удобный для скрытого ношения браунинг образца 1903 года. Таких еще немало, наверно, оставалось спрятано в тайниках честных советских граждан после империалистической и Гражданской. Чен переложил пистолет в свой карман, а водителя стащил с крыльца и отволок за угол дома. Вернувшись, внимательно посмотрел на следы. На крыльце осталось несколько капель крови, но в остальном было чисто. Схватив промерзший половик, Марейкис попытался прибраться. Доски заледенели, и ноги разъезжались. «Как корова на льду», – ругнул себя Чен, но все же сумел в конце концов несколькими движениями затереть кровь и вернул тряпку на место. Стоявшая за углом метла (он приметил ее, когда тащил тяжелое шоферское тело) тоже пригодилась. Несколько взмахов, и на тонком слое снега уже не разглядеть ничего. Любовь Вагнер будет выходить и вряд ли обратит внимание на оставшиеся признаки борьбы, а вот своих следов оставит предостаточно, и это хорошо. Просто здорово. Остается еще надеяться, что Стефанович за углом вот-вот очнется и сам себе остановит кровь. В любом случае, он теперь достаточно напуган, чтобы на все вопросы рассказать трогательную историю о том, как поскользнулся на ступеньках, упал и расшиб себе нос.

Что ж, через пару минут водитель придет в сознание, а пока отсюда надо исчезнуть. Вагнер сказала, что Заманилов явится сам. Это тоже странно. Проверить пост наблюдения и постараться засечь своего сотрудника во время скрытного проникновения на объект (пусть попробует, – усмехнулся Чен) − это понятно. А вот зачем ему самому-то надо заходить на дачу? Наследит ведь, да и вообще опасно это. Накаяма может очухаться и тогда…

Что будет тогда, Арсений даже побоялся себе представить. Он рассерженно нахмурился, но времени на размышления уже не оставалось. Необходимо было выбраться с дачи так же незаметно, как он в нее вошел, но вторая часть решения этой задачи всегда сложнее первой. А впрочем… Он даже остановился. Что тут сложного? Тот же самый алгоритм, который он всегда применял для проникновения в посольство на улице Герцена. Зачем идти через дверь, если есть забор? Следы на снегу? Чен огляделся. Ага, вот и полоски от покрышек автомобиля Стефановича. Ведут, как и следовало ожидать, за угол. Аккуратно и медленно ступая по подмерзшей колее, Арсений завернул за угол здания. Увидел машину, за ней посольский сад, а сбоку вплотную примыкала к забору та самая сторожка, о которой говорила агент «Ирис». Дверь в помещение была приоткрыта, а от трубы и изнутри доносился головокружительно-сладкий запах печки. Стефанович грелся там в ожидании вызова машины и не закрыл дверь, когда отправился на крыльцо проверить, что происходит в доме.

Чен не торопился выходить из колеи. Присмотрелся, нашарил взглядом следы несчастного водителя, переступил из колеи в них и, тщательно пытаясь не нарушить баланс, высоко поднимая колени и стараясь попадать точно в его отпечатки, добежал до сторожки. Не заходя в нее, прикрыл дверь, осмотрел сарайчик снаружи. За углом у забора стояла колода для колки дров. Снега на ней не было, а несколько свежих мелких щепочек сохранилось – наверно, Стефанович