Книга Дело по обвинению. Остров Медвежий - Эван Хантер

с рейда острова Медвежий, я надеялся, настроение капитана улучшится.

Спустившись по скрипучему металлическому трапу, я прогуливался по наполовину разрушенному причалу. Там уже стояли небольшой трактор и вездеход с прицепленными к ним санями. Все, начиная с Хейсмана и кончая последним техником, помогали грузить на них оборудование. Снаряжение предстояло доставить к блокам, расположенным на небольшом возвышении метрах в двадцати от конца причала. Работали все, причем с огоньком. Да и как иначе: температура была около десяти градусов мороза. Сопровождая очередную партию груза, я добрался до хозяйственных блоков.

В отличие от причала строения выглядели вполне прилично. Блоки были изготовлены из сборных дета лей и напоминали шале, какие нередко встретишь в высокогорных районах Европы. Такие сооружения выстоят и сотню лет, если их защитить от воздействия сильных ветров и перепада температур.

Все пять блоков были удалены друг от друга на значительное расстояние.

Хотя я и не большой специалист по проблемам Арктики, я понял, чем это объяснялось: наизлейшим врагом в здешних широтах является огонь. Однажды возникнув, пожар не прекратится до тех пор, пока не поглотит все, что может гореть, если под рукой нет химических средств пожаротушения: глыбы льда не в счет. Четыре небольших блока находились по углам довольно внушительного здания. Согласно весьма искусно выполненной Хейсманом схеме, которая была приведена в проспекте, блоки эти предназначались соответственно для хранения транспортных средств, горючего, продовольствия и оборудования. Правда, мне было не понятно, что подразумевалось под словом «оборудование». Сооружения напоминали кубы без окон. Центральное здание по форме походило на звезду: посередине пятигранник с пятью треугольными пристройками. Столь странную форму объяснить было нельзя, поскольку она лишь способствовала теплоотдаче.

В пятиграннике размещались жилые помещения, столовая и кухня. В каждом из щупалец звезды были устроены две крохотные спальни. К стенам привинчены масляные радиаторы, но пока не запустили дизель-генератор, пришлось довольствоваться обыкновенными печками. Для освещения использовались патентованные керосиновые лампы Кольмана. Консервы предстояло разогревать самим на керосинке: ведь повар стоит денег, и Отто, естественно, не взял его с собой.

Кроме Джудит Хейнс, все, даже не совсем поправившийся Аллен, работали споро и дружно, правда молча. Хотя никто не был особенно близок с Холлидеем, известие о его исчезновении еще больше омрачило настроение участников съемочной группы, словно бы преследуемой злым роком. Страйкер и Лонни, как обычно не разговаривавшие друг с другом, проверяли, доставлены ли на место припасы, топливо, масло, продовольствие и одежда. Сэнди. почувствовавший себя гораздо лучше на суше, проверял реквизит, Хендрикс — звуковую аппаратуру, Граф — кинокамеры, Эдди — электрооборудование, я — свой скудный инструментарий. К трем часам, когда начало смеркаться, мы убрали в хранилища все свое имущество, распределили между собой комнаты и снесли туда раскладушки и спальные мешки, не оставив ничего из своих вещей на причале.

Зажгли керосинки, предоставив Эдди и «Трем апостолам» возиться с дизель-генератором, затем вернулись на судно: я — потому что мне надо было поговорить со Смитом, остальные — потому что в бараке было темно и холодно, так что даже злополучная «Морнинг роуз» представлялась нам раем, где тепло и уютно. Почти сразу после нашего возвращения произошла целая серия неприятных инцидентов.

В три десять совершенно неожиданно боевая рубка легла на фланец. Чтобы зафиксировать ее в нужном положении, завинтили шесть болтов из двадцати четырех и с помощью рабочей шлюпки стали буксировать это неуклюжее сооружение на участок, где под прямым углом пересекались основной причал и его крыло, ориентированное на север.

В три пятнадцать под управлением штурмана стали спешно убирать с фордека палубный груз. Не желая мешать Смиту и не имея возможности поговорить с ним наедине, я спустился к себе в каюту, извлек из медицинской сумки прямоугольный пакет, обшитый тканью, переложил его в саквояж из шерстяной байки и поднялся наверх.

Это произошло в три двадцать. Еще и четверть палубного груза не была снята на причал, как Смит исчез. Он словно ждал минуты, когда я спущусь вниз, чтобы сбежать. Я попытался выяснить у лебедчика, куда запропастился штурман, но тот был занят и ничего мне толком не сказал. Я заглянул в каюту, на мостик, в штурманскую рубку, в кают-компанию и другие помещения, где мог находиться Смит. Расспросил пассажиров, членов экипажа. Штурмана не было нигде. Никто не знал, ушел ли он на берег или остался на судне: яркий свет палубной люстры, при котором шла разгрузка, оставлял трап в тени.

Исчез и капитан Имри. По правде говоря, я его и не искал, но полагал, что ему следовало бы заняться своими капитанскими обязанностями. Ветер перешел на зюйд-зюйд-вест и при этом крепчал. Судно начало бить о пирс, корпус скрежетал, и звук этот должен был бы привлечь капитана, жаждущего поскорее избавиться от пассажиров и их снаряжения и выйти в открытое море, подальше от беды. Но старик словно сквозь землю провалился.

В три тридцать я сошел на берег и направился к хозяйственным блокам.

Кроме Эдди, который, бранясь на чем свет стоит, пытался завести дизель, и «Трех апостолов», там никого не было. Заметив меня, Эдди вскинул глаза.

— По натуре я не нытик, доктор Марлоу, но этот стервец никак не заводится...

— Вы Смита не видели? Штурмана?

— Минут десять назад видел. Он заглянул, чтобы узнать, как идут дела.

Что-нибудь случилось?

— Он с вами разговаривал? Не сказал, куда идет? Что намерен делать?

— Нет, не сказал. — Эдди взглянул на озябшие лица «Трех апостолов», но те молчали. — Постоял несколько минут, держа руки в карманах, посмотрел, чем мы тут занимаемся, задал пару вопросов и был таков.

— Не заметили, куда он направился?

— Нет, — ответил Эдди. «Три апостола» отрицательно мотнули головами. Что-то стряслось?

— Ничего особенного. Судно должно вот-вот отойти, капитан ищет помощника.

Я покривил душой, поскольку был уверен, что с минуты на минуту должно что-то произойти. Я перестал искать Смита; уж если он не наблюдает за разгрузкой, у него есть на то причины.

В три тридцать пять я вернулся на траулер. На этот раз Имри был на месте. До сих пор я думал, что капитану на все наплевать, но, увидев его при свете палубной люстры, понял, что мог и ошибиться. Он стоял, сжав кулаки, с багровым лицом в белых пятнах и метал огненные взгляды. С похвальным, хотя и грубоватым лаконизмом он повторил то, что успел сообщить уже десятку человек. Сказал, что, дескать, обеспокоен ухудшением погоды — выбор слов был, правда, иным, — что поручил Аллисону запросить у службы погоды в Тунгейме прогноз. Сделать этого Аллисон не сумел: