Книга Эклиптика - Бенджамин Вуд

в небе дугу. Стоянка запрещена? Посторонним вход воспрещен? Нет, что-то другое. Пунктирные линии стали резче, очертания – четче.

Я остановилась.

Дневной свет как будто приглушили.

Крики не смолкали:

– Элли! Элли!

Я подняла голову. На крыше никого не было. Лишь ряд закоптелых труб. Металлический каркас лебедки. Но фасад был уже не ярким, а серым. В лицо мне брызгал незнакомый мелкий дождик.

– Элли, стой на месте! Не двигайся ни на дюйм! Я сейчас спущусь!

И тут я его увидела. Он размахивал руками в окне верхнего этажа.

Форменный зануда.

Виктор Йеил, дом сорок шесть по Харли-стрит, Лондон.

Должно быть, оператор его нашла.

Четвертая из четырех. Ясность

1

По обочинам росла трава, вдоль дороги тянулись голые деревья. Время от времени, когда мы проезжали под пустыми пешеходными мостами, разметка слегка виляла влево или вправо, но в целом всю дорогу от больницы мы двигались по прямой. Машины, сначала лишь мелкие мазки на горизонте, быстро приближались и вжикали мимо. День еще не уступил место вечеру, но уже готовился. Под стеклянными колпаками фонарей зрели зыбкие огоньки. Виктор держал скорость – не выше пятидесяти и не ниже сорока пяти. Он вел машину одной рукой: пальцы расслабленно лежат на руле, локоть высовывается в окно. Другая рука покоилась на колене, изредка поднимаясь к приборной панели, неспешно, словно к окошку билетной кассы. Впереди, где сужалась дорога, показались холмы. Вскоре по лобовому стеклу начало расползаться черное, как сажа, озеро, и, проследив за ним взглядом, я увидела, что прямо за окном, за размытым профилем Виктора, начинается открытое море.

– Ну как ты? – спросил он.

Я отвернулась и принялась дергать бардачок.

– Трудно сказать.

Я дала глазам перестроиться. Вода было далеко – за живой изгородью, пастбищем, купой деревьев, – но осознать это было непросто. Каждая сосновая роща вызывала во мне двоякое чувство: и тоску по дому, и радость возвращения. Я напоминала себе, что дорога под колесами настоящая, что место, куда мы едем, я покинула вовсе не много лет назад, – осмыслить и принять такое было трудно, хотя, наверное, это была меньшая из моих проблем.

– Я стараюсь не думать о том, что нас ждет. Далеко еще?

– Уже совсем близко, – ответил Виктор. – Пять-десять минут. Скоро увидим указатель.

Это я настояла, чтобы он отвез меня обратно. Он долго не соглашался. Искал отговорки. Но теперь до Ласса оставалось всего пять-десять минут. Пять-десять минут, и я узнаю.

* * *

За мной погнались медсестра и санитар. По левой руке у меня струилась кровь: выдернутый из вены катетер процарапал кожу. Я топталась на стоянке в голубой больничной пижаме и с повязкой на руке.

– Давай, зайчик, пойдем внутрь, – сказала медсестра, заботливо придерживая меня за здоровое плечо. Она повела меня ко входу одного из корпусов, мимо карет “скорой помощи”. Придерживая для нас дверь, санитар спросил, не нужно ли мне кресло-каталку. Я сказала, что нет, пойду пешком. Но голоса в голове то затихали, то становились громче, будто я слушала радио с помехами. Мне все еще мерещились курсанты в форме: в коридоре их была целая тьма. Они расступились и, пока мы медленно шествовали к лифту, качали головами, бормотали турецкие оскорбления и плевали мне под ноги.

– Ну вот, подожди пока тут, – сказала медсестра, усаживая меня на сиденье между двумя растениями в горшках. Засохшая земля в них была утыкана окурками.

Приехал лифт. Курсанты по-прежнему ошивались в коридоре, в холодном больничном свете, шепча слова, которых я не могла разобрать. Стены были увешаны изображениями кораблей: старинные суда в золоченых рамах, парусники, фрегаты со стальными корпусами. На время я затерялась в них. Мне показалось, что пахнет свежим салепом. Медсестра вытерла мою руку чем-то щиплющим. Тут из лифта выскочил Виктор Йеил и пронесся мимо нас. Медсестра окликнула его: “Доктор, она здесь!” – а санитар свистнул, чтобы привлечь его внимание.

Резко развернувшись, Виктор поскользнулся и едва не упал. Заметив меня между двумя горшками, он схватился за сердце.

– Слава богу. Вы ее вернули. Спасибо огромное.

– Куда ее отвести? – спросил санитар.

– Обратно в палату, – ответила медсестра. – Нужно заново поставить капельницу.

– Да, обязательно, – сказал Виктор. – Только давайте посадим ее в кресло.

– Она сказала, что может идти, – вставил санитар.

– Нет, я имел в виду, в обычное кресло.

– А, это пожалуйста, – сказала медсестра.

Они будто обсуждали непослушную школьницу, пойманную на воровстве.

– Ладно, зайчик. Вставай.

– Постойте, – спохватился Виктор. – Дайте-ка я ее сначала осмотрю.

– Хорошо, – сказала медсестра. – Пойду подготовлю капельницу.

– Да. Спасибо.

Санитар не уходил.

– Помочь вам отвести ее в палату?

– Не надо, я справлюсь. – Виктор присел передо мной на корточки. – Но спасибо. Если что, я вам крикну.

– Договорились.

Санитар направился к курсантам, игравшим в кости в коридоре. Они не обратили на него ни малейшего внимания.

Руки Виктора легли мне на колени. Он заглянул мне в лицо:

– Элли? Ты помнишь меня? Это я, доктор Йеил. Виктор. Ты меня слышишь?

Я молчала. Лифт дзинькнул, но, когда двери открылись, оказалось, что в кабине пусто.

– Элспет. Посмотри на меня. Посмотри сюда.

И я посмотрела. Уставилась на него в упор. На переносице шелушащаяся натертость от очков. Борода густая, но аккуратно подстриженная. Восковая кожа под глазами и зеленые зрачки, как две половинки оливки. Эти детали я замечала много раз. За десять лет он почти не изменился. Совсем не изменился.

– Я тебя слышу, Виктор, – сказала я.

На его лице отразилось облегчение.

– Умница. Я так и знал. – Он похлопал меня по колену и встал. – Как я рад, что ты цела. – Он помог мне подняться на ноги. – Ты стольких людей переполошила.

– Ты получил мои сообщения? – спросила я.

– Ага. Сейчас не думай об этом. Ординатор показал мне результаты твоих анализов крови. Печеночные ферменты немного повышены. Первым делом надо привести их в норму.

– Бедный Джонатан…

– Не будем сейчас об этом. – Он взял меня под локоть и ткнул пальцем в кнопку вызова лифта. – Мне нужно, чтобы ты отдыхала и получала как можно больше жидкости. – Над лифтом горела одна и та же цифра. – О боги, ну где же эта махина? – Когда лифт наконец добрался до первого этажа, я увидела, что внутри нас ждет курсант в гражданском. – Нажмите на третий, пожалуйста, – попросил Виктор. Курсант исполнил просьбу, закатив глаза.

* * *

Меня умыли, закутали в халат и отвели в комнату отдыха. Виктор попросил медсестру повернуть мое кресло к окну.

– Посмотрим, что ты там увидишь, – сказал он. – Не знаю, какими видами ты любовалась в последнее время, но есть места похуже, чем то, где ты сейчас.

Устроившись рядом на пластиковом стуле, он молча изучал папку с моей историей болезни, пока мне в вены поступало прозрачное лекарство из висевшего на стойке пакета. Иногда он поднимал голову проверить, все ли в порядке, и улыбался, перехватив мой взгляд, или вставал со стула и принимался регулировать капельницу.

Я по-прежнему не понимала, как здесь оказалась. Некоторое время я следила за движением машин под окнами. Наблюдала, как они паркуются задним ходом. Из маленького “форда-англия” вылез мужчина, положил на крышу кузова фетровую шляпу, чтобы