Книга Ухожу на задание… - Владимир Дмитриевич Успенский

краской боевую машину, под кормой которой взорвалась мина. Пробоина зияла в днище. Дальше на шоссе чернела свежая воронка и трепыхались флажки, ограждавшие опасную зону.

Командир саперного взвода, лейтенант лет тридцати пяти, с черной щетиной на впалых щеках, с большими сильными руками, вероятно, недавний рабочий, еще не оправился от пережитого потрясения. А случилось вот что. После того как подорвалась боевая машина, саперы обезвредили американскую мину натяжного действия — выпрыгивающую. А следующую не смогли. Возможно, это был самодельный фугас. Саперы — не новички, соблюдали все меры предосторожности.

— Что будем делать? — ровный спокойный голос Али Джабара заставил Юрия Сергеевича внутренне собраться.

— Не знаю, — растерянно ответил командир взвода. — Это новая мина… Погибли лучшие. Я попытаюсь сам…

— Что значит — попытаюсь? У тебя нет уверенности, что снимешь следующую мину?

— Нет, — признался лейтенант. И добавил виновато: — Если бы Владлен Бахтияр…[15] Вызвать бы его… Он подскажет.

— Мины не трогать, — распорядился Джабар. Укоризненно качнул головой. — Я попрошу советских товарищей. Опять попрошу.

Сапер, потупившись, разглядывал свои могучие, в ссадинах руки.

— Свяжите меня с подполковником Астафуровым, — обратился старший капитан к Юрию Сергеевичу.

— Пойдемте к бронетранспортеру. Я доложу обстановку и передам микрофон вам.

Они направились к машине, которую сержант Ширинбаев успел вывести в голову колонны. Тургин-Заярный спросил на ходу:

— Кто такой Владлен Бахтияр?

— Ты не знаешь? Ну да это наши его так зовут, капитан Владлен Кругорецкий, командир оперативно-cаперной группы. Легендарный человек среди саперов. Про него говорят: взрывчатку сквозь землю видит…

— О капитане Кругороцком доводилось слышать. — припомнил лейтенант. — Его недавно орденом наградили. Но он ведь в другом гарнизоне.

— Легендарный человек Бахтияр, — повторил Али Джабар и объяснил, испытывая, вероятно, неловкость из-за того, что не мог управиться своими силами: — Командир взвода — хороший и смелый сапер. Но сейчас я не могу разрешить ему… Пусть успокоится, почувствует уверенность.

— Понимаю. — Тургин-Заярный посмотрел на часы: — Наша колонна должна выйти на эту отметку в пятнадцать ноль-ноль. Значит, задержка?

— Попрошу доставить советских саперов на вертолете, — сказал Джабар.

18

В предгорьях дул сильный сухой ветер, нес песчаную пыль, такую мелкую, что она проникала даже в герметичные кабины грузовиков, скапливалась маленькими, нежнейшими на ощупь сугробиками. Пыль забивалась в глаза, скрипела на зубах. Ваня Сказычев время от времени отплевывался, открывая дверцу. Павлине делать это было как-то неловко, она вытирала рот платком, и тот вскоре стал грязно-серым.

Впереди, упираясь вершинами в синее небо, громоздился горный хребет. Дорога заметно шла на подъем, в горы словно разрастались, увеличивались, преграждая путь грозной, непреодолимой стеной. Слева потянулась речка. Сначала она бежала в овражке, этот овражек становился все глубже, стены ого — круче. Постепенно он превратился в узкое ущелье, на дне которого поблескивала вода. И дорога теперь все время шла над самым ущельем, повторяя его изгибы.

Миновали крутой подъем, и вдруг — стоп. Справа открылось небольшое ровное плоскогорье. Часть машин свернула туда, а хвост колонны так и остался на шоссе, вытянувшись по обочине. Утомленные долгим рейсом, люди с веселыми возгласами выскакивали из машин, бежали к лесистому склону, к ручейку-водопаду, брызгавшему из покрытой мхом расселины. Задымили костры. Возле обнесенного оградой сарая — овечьей кошары — громко заговорил транзистор: передавали последние известия из Москвы.

— Располагайтесь и отдыхайте, — оказал девушкам старший лейтенант Вострецов, хмуря белесые брови.

Тон был такой, что Павлина не решилась ни о чем расспрашивать. А вообще-то, почему бы и не отдохнуть? Вокруг спокойно. Ветер утих, солнце заливает плоскогорье теплыми лучами. Малиново светятся вдали снеговые вершины. Хорошее место для отдыха!

Ваня Сказычев пояснил девушкам: вот зимой они застряли на Дальнем перевале, это да! Метель, дорогу занесло. Трое суток пробивались метр за метром. Пообморозились. Выдохлись. А сейчас что: загорай в свое удовольствие! Вон редколлегия собралась, боевой листок выпускают.

Сказычев всегда в подходящий момент доброе слово найдет.

У командира разведвзвода, который прикрывал тыл колонны, девушки попросили бинокль, зеленоглазый застенчивый лейтенант не смог отказать им. Павлина и Тоня забрались в кузов на мешки с рисом и с любопытством осматривали окрестности. В бинокль-то гораздо интересней. Придвинулись зубцы и пики гор. Пава разглядела далекое селение, несколько овечьих стад на склоне. Не про эти ли горы, не про этот ли хребет рассказывал на первом привале Юрий Сергеевич, замполит разведроты? Кто-то из бойцов тогда спросил: откуда это слово странное— Гиндукуш? И правда, откуда? Павлина сто раз его слышала, а вот что означает — не знала. А замполит — словно энциклопедия. Пояснил: из двух частей состоит слово. «Хинду» — индиец, индус. А «куш» — смерть. Получается — «смерть индийца». Павлина удивилась: они воевали на этом хребте? Может, большое сражение было? Замполит улыбнулся: нет, дело не в войнах и не в сражениях. Индийские купцы с давних пор известны по всей Азии, они проникали с товарами в самые дальние, в самые труднодоступные уголки. Одних нажива вела, других любопытство, жажда познания. Из теплой страны, от теплого моря шли на север, в суровый Афганистан. А путь лежал через высокие, упиравшиеся в небо хребты, где даже среди лета бушевали метели, ветер срывал путешественников с узких обледеневших карнизов, бросал в бездонные ущелья. Под снежными и каменными лавинами гибли целые караваны.

Существует поверье: через хребты проходили лишь наиболее справедливые, честные, не алчные. А погибали в основном те, кто рассчитывал на большую наживу, брали с собой слишком отягощавший груз. И еще добавил замполит, что теперь у людей гораздо больше

возможностей покорить горы, преодолеть их. Помогает новая техника. Но все же и по сей день Гиндукуш пропускает лишь людей мужественных, выносливых, а главное — с чистой совестью. Наши колонны идут на трудные перевалы не с корыстной целью, не ради эгоистических интересов и чьего-то обогащения, а только для того, чтобы помочь людям, стремящимся к новой жизни.

«И потому, согласно афганскому поверью, мы вполне можем надеяться на успех», — полушутя закончил тогда свой рассказ замполит.

Полюбовавшись в бинокль лесными зарослями, которые словно зеленые языки, спускались в темные провалы ущелий, Павлина посмотрела ближе, на отдыхающих ребят. Особенно много бойцов Над головами солдат медленно, лениво кружились большие вороны. В бинокль, что ли, казались они такими огромными, разъевшимися… Посмотрела простым глазом: да, прямо-таки великаны, разжиревшие к осени. И людей не боятся, пролетают низко, надеются чем-нибудь поживиться. Какие они неприятные!

Проскочил мимо бронетранспортер, в люке — старший лейтенант Вострецов, лицо все такое же хмурое, озабоченное. Миновав кошару, бронетранспортер повернул к дальнему краю плоскогорья. Уж