Книга Искусство взрывать - Антон Дмитриевич Емельянов

было только Курильщика.

Я почувствовал свет чужих звездочек у себя за спиной, попробовал обернуться, но не успел. Мой учитель оказался быстрее. Длинный тощий палец ударил куда-то в район ключицы, и тело парализовало.

— Если бы это был выпускной экзамен, ты бы получил незачет, — лицо Курильщика появилось передо мной сквозь клубы дыма. — Ты ведь сражался, просто чтобы не сдаваться. Без плана, как справиться с каждым из нас. Как справиться со мной. Это было жалко.

— Один против трех игигов, тьмы и двенадцати усиленных гвардейцев! — я не смог промолчать. — И я сделал четырнадцать из пятнадцати!

— Оставь эту математику для школьников. В жизни важно только одно: сделал или не сделал. Остальное — утешение для слабаков, — Курильщик махнул рукой Мак. — Иди сюда. Теперь наш дорогой Пустой не будет возражать, а тьма хотела бы, чтобы он увидел окончание представления из первых рядов.

Мне нечего было возразить Курильщику, он все правильно сказал: я проиграл, и теперь все остальное действительно не имело смысла. Я потерял возможность влиять на то, что будет дальше. Или нет? В голове начал складываться новый план. С каждым ударом каблучков Мак, когда она подходила ко мне. С каждым пройденным сантиметром ее руки, что протянулась ко мне и закрыла глаза.

Я старался бороться с ее внушением, но, похоже, оказался слишком слаб, чтобы даже его заметить. Вокруг заклубилась тьма. Я чувствовал ее присутствие и снова видел картинку из своего дома, только теперь не на экране, а словно объемное изображение из цветного дыма.

— Почему? — спросил я.

И где-то в реальности вздрогнул Павлик — он точно не ожидал моего появления у себя в голове.

— Спокойно, — вступила в разговор тьма, и парень расслабился. — Я тут, и он тебе не повредит. Просто доведи дело до конца. А ты, Пожарский, задаешь вопрос, на который мог бы и сам найти ответ.

— Как? — я начал что-то подозревать.

— Твое сражение с черным. Помнишь те пятнадцать жертв? Помнишь, как ты расслабился, узнав, что это не дед и не Ксюша? А ты потом хотя бы изучил этот список, посмотрел, кто в него попал? Так вот там была вся семья Павла! Черный попробовал прорваться на поверхность рядом с их домом, и все: отец, мать, два брата — все растаяли в красном тумане, когда Морана нанесла смертельный удар.

— Мне, конечно, их всех очень жаль, — я говорил и надеялся, что Павлик меня услышит. — Но то, что мы сделали — всего пятнадцать жертв при падении осколка — это же настоящее чудо!

— Смерть моей семьи — чудо? — Павлик, ворвавшийся в свой внутренний мир, сорвался на крик, но потом резко успокоился. — Да, вы сделали много! Вот только вы прекратили сражаться, ранив черного! Не пошли за ним в момент слабости, не попытались добить. Вы спасли тех, кого хотели, а остальные… На них вам было плевать! Смерть моей семьи — твоя вина, Пожарский!

— Наверно, все же не только моя? — какие-то слова Павлика было сложно игнорировать. — Почему ты объявил войну именно мне? А остальные игиги — те, кто сражались и кто в принципе не пришел? «Защита», в конце концов?

— Рано или поздно они тоже ответят, — Павлик тряхнул головой. — Тьма даст мне для этого силы. И я рад, что ценой, которую мне для этого надо заплатить, стал ты.

— А сама тьма? — я все еще пытался достучаться до парня. — Ты говоришь про вину игигов, которые не спасли твою семью, но ведь именно твоя новая госпожа послала черный осколок! Это ее слуга всех убил. Как можно обвинять нас и в то же время прощать ее?

Я, наконец, заметил и сформулировал главную странность, которая преследовала меня все это время.

— Обвиняешь тьму, как просто, — мои слова совершенно не смутили Павлика, словно он находился в эхо-камере, где имели смысл только те аргументы, которые он изначально и был готов услышать. — Тьма просто выполняет свое предназначение, это как винить дождь в жертвах потопа. А вот вы, игиги… Именно вы не справились со своей частью баланса: не спасли тех, кто вам доверился! Так что не надо пытаться спрятаться от ответственности!

— А ведь я сначала решил, что ты на самом деле хочешь отомстить, что тебя сломала потеря семьи, но ты… Ты просто используешь память о них, играешь словами, чтобы найти оправдание тому, что именно ты сейчас продался той, что их убила.

— Мне плевать, что ты думаешь!

— Павлик… — голос Ксюши прервал наш разговор.

Парень тут же испарился из внутреннего мира, и я тоже сосредоточился на том, что происходило за пределами тьмы.

— Уже почти готово, — Павлик вытащил из ящика над мойкой две чистые кружки.

— Я не буду. Слишком волнуюсь за деда, давай сразу за ним сходим.

— Нет! — Павлик в один миг перестал казаться милым и понимающим мальчиком.

— Что с тобой? Что-то случилось?

— Я говорю, что ты никуда не пойдешь. Нет смысла. Твой дед не задержался, а его задержали. Навсегда! — Павлик рассмеялся долгим противным смехом.

Мне хотелось снести ему голову, но я ничего не мог. Ксюша вжалась в стену, а на щеках парня начали проступать черные полоски. Он вытащил из внутреннего кармана пузырек с черной смолой, а потом медленно двинулся к моей сестре. Сначала перегородил ей дорогу, потом грубо прижал к стене.

— Пей! — одна рука сжала щеки, чтобы раскрыть рот, а вторая пыталась вылить туда содержимое пробирки.

— Смотри… — тьма радостно клубилась вокруг меня.

— Умри! — я попытался увидеть звездочку внутри нее, взорвать — ничего. Я просто прыгнул в темноту с кулаками, и она расступилась так, что я просто упал.

Тьма хохотала. Ксюша кричала. Павлик давил.

В этот момент неожиданно распахнулась входная дверь, в комнату ворвался дед с окровавленной саблей в руках и одним резким движением снес Павлику голову. Три — три. Внутренний голос цинично подвел итоги борьбы людей с тьмой. И второй раз человек сумел выстоять, потому что рядом нашлись те, кто ему помог. Да и Муравей — он был один, но справился благодаря тому, что сохранил память о брате. Неужели такая мелочь может сделать нас настолько сильнее?

Я почувствовал, что меня накрывает откат и тело начинает