Книга Павел Чжан и прочие речные твари - Вера Богданова

Он был парнем, который смеялся над глупыми шутками, хранил вещи в коммуналке, а сам жил на работе. Он забывал поесть, но ежедневно выпивал полтора литра теплой воды. Очень старался выглядеть безразличным – и вместе с тем постоянно ревновал Соню к прочим волонтерам. Чуть вздрагивал, когда она обнимала его со спины, любил порядок, не любил запах сандала.

Год назад Соня, конечно, не могла знать, что́ нужна ему, какие ужасы произошли с ним в прошлом, он же был очень скрытен, но всё же… Что уж там, она видела, что он далеко не в порядке. И ничего не сделала.

В интернете регулярно появлялись новые видео: вот Паша идет по парку, говорит на камеру на фоне неба и мемориала, вот он в занюханной квартире призывает бойкотировать дальнейшую чипизацию, комментирует текущую обстановку в САГ и заявления правительства, декламирует стихи, что было совсем уж неожиданно. Он превратился в героя разоблачительного сериала, говорил чудные, несвойственные ему слова, улыбался в камеру, но от этой не-его, совсем чужой улыбки бежал мороз по коже.

Игорь не верил этим видео, он говорил, что все они, кроме самого первого, упавшего им на почту, подделка, и Паша на них ненастоящий. Что они созданы «Контранет» при помощи какой-то технологии, название которой вылетело у Сони из головы. Желая утешить – безрезультатно, впрочем, – он уверял ее, что Паше в любом случае уже плевать, он мертв. Казалось, он хотел, чтобы Пашу наконец оставили в покое и забыли. Иногда Соня ловила на себе его взгляд, сумрачный, тяжелый. Потом Игорь моргал или отворачивался на миг, оттаивал и становился прежним. Хорошим, добрым, но не тем.

Соня ждала. Когда Игорь не видел, она просматривала ролики по кругу, пока ощущение другой, упущенной жизни не становилось невыносимым. Представлялись сцены, в которых они были счастливы втроем: она, Паша и Паша-младший. Непроизнесенные слова звучали совсем рядом, из мутной, как околоплодные воды, несбывшейся реальности, чуть приглушенные стенкой пузыря. Казалось, сделай шаг, чуть надави – и будешь там. Вдруг Паша не убивал себя, вдруг это и правда он на записях? Выглядел он очень натурально.

За это она ненавидела «Контранет» еще сильнее.

Может, Пашу остановили, или он сам остановился и сумел спастись.

Может, он пересек границу – скажем, с Казахстаном, – и теперь скрывается в России.

Может, стоит дать о себе знать, найти связь с «контрас», – и однажды он позвонит в дверь, отряхивая снег с пальто. Нашелся же его отец спустя десяток лет, на всё божья воля. Тогда Соня быстро соберется, напишет Игорю прощальное письмо, с сыном на руках сядет на заднее сиденье машины, и они уедут.

Но Паша всё не приходил. Иногда Соня чувствовала себя неплохо, сидела с гостями, помогала Игорю, когда приходили его ученики. А иногда хотелось запереться в комнате и хрипло выть – в подушку, чтобы никто не слышал. Не нужно Игорю об этом знать, она и так ему должна.

«Господи, помоги рабу твоему Игорю», – уже привычно повторила Соня.

Преодолев путь от магазина до калитки, она откатила коляску под дуб, в укрытый от ветра угол участка, и приподняла полог. Павел-младший крепко спал, изредка причмокивая соской, его лицо выглядывало из кокона одежек и одеял. Соня тронула тыльной стороной ладони щечку, покрытую светлым пушком. Теплая. Пускай еще немного погуляет и поспит, будет полчаса тишины.

Она вошла в дом через заднюю дверь, скинула сапоги и, держа их в руках, пересекла гостиную, быстрей, пока с них не накапало. Повесила пуховик на вешалку в прихожей, сапоги бросила на половую тряпку.

Дом был непривычно тих. Обычно в гостиной шумели гости – бывшие клиенты Игоря из «Читальни» – или же громко говорил сам Игорь. Он преподавал программирование и половину дня проводил в очках на связи с группой малышей. Деньги выручал за это небольшие, но в их положении любая копейка оказывалась кстати. Еще он часто ходил на рыбалку и приносил сковородных окуней с Оки, всегда полное ведро. Чистил и потрошил их сам, ловко орудуя ножом и напоминая этим Сониного молчаливого отчима из Костеева.

Не надоела тебе рыба, спрашивал он иногда. Нет, не надоела, сейчас все равно Рождественский пост, а после будет пост Великий. И с Пашей мне больше ничего нельзя, всё хорошо, не думай.

Переодевшись, Соня надела арки. Новости и ролики «контрас» она не включала уже давно, устала от тарахтения ведущих, тревоги, переживаемой вхолостую, и «мирской суеты», как говорил батюшка в храме. Обычно она смотрела сериалы: готовить было веселее под белый шум российских мыльных опер, душных и слезливых, и китайских, глупых и неправдоподобных. А тут перед «Лилией любви» пошла заставка новостного ролика под названием «Новые видеофейки Чжана», и Соня развернула всплывшее окно. Хотя она знала, о чем там будут говорить. Всегда одно и то же.

Шла трансляция выступления Енисеева на фоне белой стены и флага. Он что-то эмоционально говорил в микрофон, Соня успела поймать обрывок фразы: «…как главный экономический партнер России и основа Союза Азиатских Государств».

Енисеева сменили исписанные рольставни московских магазинов, улицы с прикипевшей к асфальту жженой резиной и перевернутыми на проезжую часть мусорными контейнерами. В Санкт-Петербурге картина была примерно та же: на Дворцовой площади разбили палаточный городок с требованием отменить чипизацию. Пока ее лишь приостановили, продолжать имплантацию и заменять испорченные чипы на новые власти не решались. Пекин больше не показывали, хоть везде и сообщалось, что отношения двух стран «никогда не были лучше».

Вновь завели речь о видео с Пашей.

«Для многих двадцать второе апреля стало черным днем, – сообщила ведущая за кадром. – Из-за рассылки, организованной запрещенной в САГ группировкой “Контранет”, аккаунты миллионов пользователей оказались заблокированы в мессенджерах и соцсетях. Ведь по закону блокировка аккаунтов с нежелательной для распространения информацией происходит автоматически и навсегда».

Уже который месяц «Премьер» пытался выставить Пашу в наихудшем свете, взывая к эмоциям граждан. А граждане были заняты своими делами: часть радостно подалась в криминал, часть митинговала, а часть пыталась выжить в хаосе. И в сравнении с этим блокировка ящиков казалась ерундой.

«Мне нужно было ответить на важное письмо по работе. Я включил очки, а аккаунта уже нет. Потом, часа через два, перестал работать чип», – докладывал мужчина в пальто, мерзнущий на фоне Сбера. Круглым лицом с мелкими чертами он неуловимо напоминал Валерку.

Валера недавно загремел в тюрьму: по пьяной лавочке хотел ограбить магазин, конечно же, попался, а мать потом названивала Соне и криком вымогала денег на судебные дела. Так достала, что Игорь не выдержал и сменил Соне номер, а старую симку выбросил в Оку. «Туда им всем дорога», – мрачно сказал, и Соня не посмела возразить.

«Я думаю, что это происки Запада. Хотят рассорить нас с Китаем», – уверенно заявил всё тот же мужчина в пальто, не уточняя, кого именно он имел в виду под Западом. На этот раз в нижней части окна всплыли его имя и должность – Дмитрий Матвеев, директор Финансового управления Сбера.