Книга Фабрика ужаса. Страшные рассказы - Игорь Шестков

После этого можно выкурить сигару и выпить виски с содовой в баре для пожилых джентльменов. Почитать Таймс или Шпигель. Пофлиртовать с интеллигентной гречанкой или шведкой. Поиграть на бильярде… посплетничать с офицером, ответственным за культурное развлечение публики. Пожать лапу белому медведю и изнасиловать эскимоску.

…

Что еще делают на кораблях богатые путешественники? Можно посмотреть в бинокль на китов и дельфинов, незаметно поглаживая податливые округлости жены ближнего своего… поиграть в кегли, искупаться в судовом бассейне… купить дорогое ожерелье для тайной подруги в эксклюзивном магазине.

Как это все прекрасно и захватывающе! Гораздо лучше, чем торчать в марцанском одиннадцатиэтажном бетонном ящике и думать о приближающемся конце!

Вышел в длинный коридор. Между дверями висят фотографии известных кораблей и морских портов. Вильгельм Густлофф, Левиафан, Европа, Танго Мари, Марсель, Неаполь, Сан-Франциско…

Многообещающе!

Коридор был пуст. Я прошел его до конца, но никого не встретил. Хотел подняться на палубу, но не нашел ни лифта, ни лестницы. Решил вернуться в свою каюту, но забыл ее номер. Номер, номер… Не помню. Помню только, что не 237 и не 408.

Хорошо еще, на полу и на стенах не было кровавых пятен! Топоры не валялись… на корабле не было ни золотых слитков, ни гор трупов, ни гигантских осьминогов, ни сошедших с ума машин, ни матросов-зомби, ни блуждающих призраков. Не было и ошалевшей блондинки с ружьем и кухонным ножиком.

Побрел по коридору… и вдруг заметил, что коридор разветвляется. Странно. Свернул направо. Подумал: «Перпендикулярный первому коридор не может быть таким же длинным, как первый, очевидно протянутый вдоль судна. Он должен быть короче, чем ширина корабля. И сразу же испугался — а что, если это не так?»

Опасения мои оправдались. Бывает такое — чего испугаешься, то и происходит. Как по заказу. Конца второго коридора видно не было. Значит… я не на корабле, а в Лабиринте.

Догадался, для чего океан, корабль и прочие… декорации. Скучающему Минотавру понадобилась очередная жертва. Старо и неоригинально! Стоило ради этого вытаскивать меня из берлинской конуры? Я ведь не молоденькая девушка и не афинский мальчик. Неужели этому быкоголовому типу интересно губить того, кто уже загублен?

Постойте, постойте… согласно другому варианту легенды, Минотавру скармливали преступников… и сам Лабиринт был всего лишь тюрьмой на Крите, расположенной где-то рядом с Кносским дворцом. Стало быть — я преступник, отправленный с помощью зеркальной ловушки в тюрьму. Казнит меня палач-бык. Вот оно что. Достойное окончание дурацкой комедии.

…

Заметил, что дверь в одну из кают приоткрыта. Постучал и ввалился. В каюте находилась немолодая женщина с пепельно-платиновыми волосами и ногтями. Сидела в кресле. В темной ночной рубашке. Босая. Нюхала розу в бокале и кокетливо посматривала на меня. Жестом предложила мне присесть на аккуратно застеленную койку.

— Разрешите представиться. Меня зовут Антон Сомна.

— Анна. Анна Клэр. Не хотите ли чашечку чаю?

— Спасибо, нет. Вы киноактриса?

— Не совсем. Я преподавала в колледже. А вы кто?

— Трудно понять. Мне пытались внушить, что я умер 66 лет назад в городке Миранда, и с тех пор странствую по нижним мирам.

— А что вы сами о себе думаете?

— Ничего особенного. Родился в Москве, уехал в Германию тридцатичетырехлетним болваном, постарел, начал чудить. И зовут меня иначе. Но мне будет приятно, если вы будете называть меня Антоном.

— Замечательно. Антон, так Антон. С вами интересно. Тут на корабле такая скука. По коридорам бродят какие-то тени.

— Может быть, вы мне сообщите, куда мы плывем?

— Ах, плывем куда-то. Мне абсолютно все равно, куда.

— Вы встречали капитана, или кого-нибудь из команды?

— Нет, я даже не смогла на палубу выйти. Хорошо еще догадалась дверь не закрыть в свою каюту, иначе бы не нашла и ее.

— Простите, а вы когда изволили прибыть на борт?

— Минут двадцать назад, а что?

— И уже успели заскучать?

— Ну да… это ведь так естественно.

— Вы упомянули… о тенях. Что это за тени?

— Вы мне вряд ли поверите. Вначале мимо меня прокрался полупрозрачный театральный урод с огромным носом. Мне он показался похожим на этого… знаменитого режиссера-биомеханика, которого так страшно пытали коммунисты. Он еще письма писал… душераздирающие… и жену его убили. А потом по коридору пролетел удивительно красивый мужчина. Немного болезненный. В мундире Белой армии. И в фуражке. Меня оба этих персонажа не заметили, хотя я им вежливо помахала рукой. Да, и еще… я видела карлика. Очень гадкого. Лицо его и руки были запачканы в крови. Карлик посмотрел на меня, ухмыльнулся гаденько, погрозил кривым пальчиком и пропал.

— Сочувствую. Позвольте спросить, как вы тут оказались?

— Сама не знаю. Я лежала в шезлонге в моем садике в Оксфорде, на восточном берегу речки Червелл. Дремала. Наслаждалась ароматом роз, которые сама вырастила. Мимо меня проплывали лодочки с влюбленными. Кузнечики стрекотали. А с неба падали пастилки. Затем… сама не знаю, как очутилась в этой каюте.

— А вы в зеркало не смотрели?

— Точно, захотела нос попудрить, посмотрела в зеркало в пудренице, а там — вода. Корабль плывет. И меня перенесло сюда. Глупо. Но со мной уже один раз что-то подобное произошло. Невероятная и жуткая история.

— Может быть, расскажете. Самое время.

— Попробую. Вы, кажется, не заметили, что мы говорим на русском.

— Заметил. Но почему-то не придал этому значения. Действительно, где это вы так научились? Говорите почти без акцента. Оксфордская дама… Вы что, русский там, в колледже, преподавали?

— Нет, моя специальность была — английская литература. Русский я преподавала факультативно. А говорить по-русски я научилась у отца-эмигранта. Это пригодилось мне в самом ужасном месте на Земле — под Москвой, в Сухановской пыточной тюрьме. Спецобъекте 110.

— Кошмар. Какой же черт вас туда занес? Я и не знал, что кто-то из заключенных выжил.

— А я и не выжила. Меня там расстреляли после трех лет издевательств и мучений.

— А как же Оксфорд, колледж, розы?

— Объяснить не могу. Но полагаю, мой Оксфорд, это то же, что и ваша Германия. То, что вы назвали «нижними мирами». Лимб. Промежуточный мир, существующий в параллельной реальности, сообщающийся как-то с обычным миром. Свидетельств его существования множество. Поэзия, живопись, музыка. Но сейчас для нас с вами главное свидетельство того, что Лимб существует — это мы сами.

— Отрадно осознавать, что не я один тут сумасшедший.

— Да, да. И этот корабль конечно тоже часть Лимба.